Тесак выбрался из-под журнала почти наполовину, но еще раньше Воронцов вытащил из рюкзака пистолет — ровно настолько, чтобы увидела Халя. Трезво оценив свои шансы, мороженщица спрятала нож обратно. Беспомощно заозиравшись по сторонам в поисках поддержки, Халя, наконец, плаксиво промямлила:
— Буду кричать!
— Значит, это будет последнее, что вы сделаете.
Гера не грозил, не пугал, говорил спокойно и ровно. Со стороны могло показаться, будто молодой человек покупает мороженое. Но именно эта уверенность нагнала на Халину физиономию бледный вид, в надвигающихся сумерках превратив ее в обсыпанную мукой маску.
— Не посмеешь, — она неуверенно затеребила грязный передник, — не посмеешь, люди кругом!
— Люди? А что люди?! — Герка удивленно оглядел прогуливающихся горожан, словно увидел их только сейчас. — При определенном везении никто из них не только не сумеет меня задержать, но даже лица моего не запомнит. Уж чего-чего, а везения у меня даже занять можно. А вы говорите — не посмею…
— Чого тоби трэба вид мэня, га? — заканючила мороженщица. Испуг встряхивал ее крупной дрожью, отчего по рыхлому телу будто пробегали волны. — Я тебе чего сделала-то? Чого ты прычэпывси? Я ж пошутила так, смекаешь, чи ни? По-шу-ти-ла!
Она действительно отчаянно трусила, перепрыгивала с языка на язык, нервно косясь на Геркин рюкзак. Сам Воронцов при этом не испытывал ни триумфа, ни морального удовлетворения. В конце концов, неприятная тетка действительно ничем серьезным перед ним не провинилась. Где-то в глубине души он даже сам немного испугался той жесткости, с которой прессовал мороженщицу. Но отматывать назад уже было поздно.
— Хорошая шутка. Вы пошутили, я тоже посмеялся, — кивнул Герка, не убирая, однако, ладони с рукоятки «ТТ». — А знаете, кто еще любит отличные шутки? Наш общий знакомый — Остен Федор Михайлович! С его чувством юмора… мы просто обязаны ему ее рассказать!
— Да ты совсем е…нулся, жи… кэхэ-кхэ-кхэ… — Нахмуренные Геркины брови заставили Халю осечься, старательно «закашливая» конец предложения. — Я тебя к Хозяину не поведу, хоть живьем режь! Тебе жизнь немила, вот и рискуй, а меня подставлять не нужно! Мы люди маленькие, нам бы удач побольше, а рисков — тех поменьше!
— Вот еще выдумали! — притворно возмутился Герка.
Он вплотную приблизился к Хале и сказал строго и так холодно, что даже стоящему между ними холодильнику стало не по себе:
— Быстро говори, где мне его найти! И не советую врать, — юноша выразительно похлопал по рюкзаку свободной рукой, — я ведь и вернуться могу.
— В костеле он, Случаем клянусь! — испуганно отшатнувшись, взвизгнула Халя. — С утра туда уехали! И девка твоя там, точно говорю!
От слова «девка» Воронцова передернуло, но он сдержался. Еще не хватало вызвериться и действительно грохнуть эту отвратительную гору сала с человеческим лицом. В какой-то момент он на самом деле был близок к тому, чтобы прострелить мороженщице ногу. Вместо этого Гера медленно вынул руку из рюкзака, сложил пальцы «пистолетиком» и клацнул воображаемым бойком.
— Сумеречи — город маленький. Если вы меня обманули, я вас найду.
В знак того, что не лжет, Халя отрицательно замотала всклокоченной головой, отчего приколотый к рыжим волосам чепчик сбился и криво повис над ухом. Впрочем, Герка и сам чувствовал, что мороженщица говорит правду. Нет, он вряд ли стал знатоком человеческих душ за время своего приключения, но некий внутренний детектор искренности приобрел, это точно. Для острастки погрозив тетке пальцем, Герка круто развернулся и, ни капли не переживая за свою спину, не торопясь, но и особо не задерживаясь, пошел к указанному Халей месту. Время для «подумать» оставалось еще предостаточно: похожее на саркофаг, вытянутое серое здание костела находилось в паре кварталов от парка, на южной окраине Сумеречей. Прежде чем свернуть с аллеи, Воронцов на секунду оглянулся и не смог сдержать ухмылки: жирные ноги мороженщицы как раз исчезали в недрах холодильника. Герка даже не удивился тому, что никто из прохожих не обратил на эту странность ни малейшего внимания. Хмыкнув, юноша направился к выходу из парка. Глупо было бы ожидать, что его визит к Остену станет внезапным. Да он и не ожидал.
Герка прекрасно понимал, что в костеле стал бы искать Остена в самую последнюю очередь. В его сознании сборщическая нечисть никак не увязывалась со строгим храмом, пусть и пустующим с самого момента возведения. Еще года три назад, когда городские власти только выделили землю для застройки, а журналисты местных телекомпаний сняли первые «стендапы» на фоне грязного котлована, уже тогда у подавляющей части населения Сумеречей возник закономерный вопрос — зачем? Зачем строить целый католический храм в городе, где и католической общины-то нет?!
Теперь Герка знал ответ. Жаль только, не мог поведать о своем открытии остальным горожанам. Достроенный в рекордно короткие сроки костел так и не открыл огромные створки белых дверей прихожанам. Он вообще не проработал ни дня с того самого момента, когда с прилегающей к храму площадки исчезли все признаки стройки, кроме глухого двухметрового забора из досок и листов жести. Единственной причиной, почему его до сих пор не разобрали по кирпичикам ушлые дачники и не разнесли на куски малолетние вандалы, было наличие здоровенной псины неизвестной породы и пары пожилых сторожей, сменяющих друг друга через день. Да, лучшего места для тайного логова сборщиков вряд ли можно было сыскать.
Все эти мысли копошились в голове, напоминая огромный муравейник, где каждый муравей-нейрон тащил свою палочку-мысль, постепенно выстраивая общую картину: огромную, прошитую норами и запутанными ходами пирамиду. Все это происходило словно бы без участия Герки. Отстраненный и задумчивый, он пустил происходящие в голове процессы на самотек, предпочитая просто наслаждаться приятной прогулкой по ночному городу. Мысль о том, что все это может быть в последний раз, благополучно затерялась среди других рядовых «муравьев».
Хотя с начала этой невероятной истории не минуло и месяца, Воронцову казалось, что он отсутствовал несколько лет. Город изменился. Все казалось уютнее, роднее, чем раньше. И при этом — меньше. Точно за эти сумасшедшие недели Герка вымахал в настоящего гиганта и теперь с умилением разглядывал Сумеречи с высоты своего нового роста. Он даже на минутку остановился перед витриной закрывшегося на ночь мебельного магазина. Нет, с виду все те же метр восемьдесят. Разве что отросшие волосы, беспорядочно торчащие в разные стороны, добавляли полсантиметра. А вот лицо… в мутном отражении витринного стекла судить было сложно, однако Герке показалось, что его лицо принадлежит человеку гораздо старше семнадцати лет. Выпускнику института, быть может.
