В своей работе мы также сочли необходимым проверить некоторые слухи, которые порой проникают в нашу счастливую страну из чужих городов, согласно которым луна якобы представляет собой самостоятельный мир или страну, и, следовательно, не способна к отцовству или материнству. Предположение, будто столь значительная каменная масса способна плавать в небе без всякой поддержки или опоры, мы находим как совершенно неправдоподобным, так и абсолютно не доказанным чужеземными магами и астрологами, которые, с одной стороны, утверждают, будто земля обладает способностью притягивать массивные предметы к своему центру, а с другой, уверяют, что сделанная из камня луна может свободно парить в воздухе. Мы же продолжаем единодушно придерживаться мнения, что способность подниматься на небо или двигаться под землей является чудом и присуща только богам.
Покончив, таким образом, с сетями сомнений и прахом праздных домыслов, и еще раз установив на основании точных и достоверных записей непреложную истинность того факта, то Его Незамутненная Прозрачность, божественно мудрый, прекрасный, как заря, и могучий, как слон, султан Хаша является прямым и законным потомком Бога-Луны, мы рекомендуем в целях окончательного прекращения слухов и посрамления сомневающихся подрезать языки всем, кто усомнится в божественном происхождении Его Прозрачности, а в раны насыпать белые споры проказы, заливать слюну бешеных собак и гнойные выделения больных оспой или любой другой болезнью, которых больше всего боятся люди, дабы естественным образом отделить колеблющихся от здорового большинства и таким образом предотвратить распространение смуты.
Да будут наши глаза четками в руке Его Незамутненной Прозрачности, сердца — его пищей, и да продлится его род до той поры, когда горы Чин Ли Лин станут втрое выше, чем сейчас».
Эти последние слова были, однако, пустой формальностью, что стало совершенно очевидно несколько лет спустя, когда все четверо членов султанской комиссии приняли самое активное участие в восстании, в результате которого Его Незамутненная Прозрачность лишился трона. Впрочем, бывший султан Хаша все еще хранит у себя эти бумаги с большими государственными печатями и часто показывает их друзьям, когда они шумной компанией приезжают на машинах к нему на виллу, стоящую на живописных склонах над Каннами, чтобы сыграть партию в гольф.
Пророчество полисмена
Перевод В. Гришечкина
Вы угробите и себя, и всех вокруг, если будете ездить через перекресток на такой скорости, да еще когда я поднял руку, — сказал полисмен везшему меня таксисту.
Странным образом эти слова надолго задержались у меня в памяти, и в конце концов я всерьез задумался, каким станет наш мир, если таксист действительно убьет всех людей.
Понятно, что ему не обойтись без помощи водителей автобусов и частных автомобилей, и вскоре движение на дорогах станет менее напряженным, а потом вовсе сойдет на нет. И конечно, ежевика и вьюнки, что растут по обочинам почти всех дорог, тотчас узнают об этом, и однажды тихим вечером их усики и плети осторожно выползут на опустевший гудрон загородных шоссе. Но как все будет в Лондоне — в городе, где силы Природы выглядят такими слабыми и малочисленными?
Нет и не может быть сомнений в том, что о случившемся узнают цветы, что растут в ящиках под окнами. Их ростки начнут переливаться через края деревянных коробов, чтобы осмотреться и поприветствовать садовую траву, которая вытянется к ним навстречу снизу. И настанет момент, когда созревшие семена платанов ринутся через городские границы, рассеются по мостовым, как пыль, и в конце концов обретут пристанище в трещинах и выбоинах тротуаров, а крылатые семена лип, которые умеют путешествовать дальше, чем думают многие, найдут сначала одну лишь твердую поверхность, но с каждым дуновением ветерка они, шурша, будут перелетать на новое место до тех пор, пока и они не отыщут себе приют на участках рыхлой земли, как бы мало их ни было в городе.
Весть о том, что совершил таксист, достигнет мушиного племени так быстро, как только сумеет доставить ее самый быстрый из ветров, и мухи не только слетятся в Лондон издалека и опустятся на город огромной ликующей тучей, но и произведут на свет миллиарды и миллиарды новых мух, и тогда во всех наших опустевших соборах и на наших безлюдных улицах их жужжание зазвучит, как гимн, как величественный хорал, первым прославивший исчезновение человека. Мне кажется, что мухам выпадет очень важная задача прибраться за таксистом и сделать долину Темзы пригодной для жизни любых существ, которые придут сюда следом за ними.
А вслед за мухами в город слетятся птицы и, конечно, убьют миллионы и миллионы насекомых, но не смогут положить конец их торжеству. Все лето в небе над городом будут носиться ласточки и реять стрижи, и крошечные серо-коричневые мухоловки рядами рассядутся на покинутых заборах, и время от времени то одна, то другая будут вспархивать, чтобы схватить добычу и вернуться на свой насест; и хищные птицы в дальних лесах скоро прознают о том, что в городе можно приятно провести время, и тоже явятся в сюда, чтобы в свой черед охотиться на маленьких охотников.
Городские запасы продовольствия станут вотчиной стольких крыс, сколько их нет сейчас во всей долине Темзы; крысы будут плодиться до тех пор, пока им будет хватать еды, и никакие кошки не сумеют этому помешать, и хотя некоторые из них вообразят, будто людские дома теперь принадлежат им и они могут безнаказанно валяться на мягких креслах в лучших комнатах, вскоре они убедятся, что в каждом из домов обитает весьма многочисленное крысиное племя, которое ни во что не ставит ни их самих, ни их утонченные обычаи и привычки.
С кем заключит союз пес, когда исчезнет его прежний хозяин? Быть может, он истребит шакалов и станет прислуживать львам? В Африке, возможно, так и случилось бы, но что станут делать псы Лондона? Поначалу собаки будут чувствовать себя очень одиноко, но вскоре они начнут сбиваться в стаи, чтобы без помех обрыскивать парки и скверы, забегать в двери, заскакивать в окна и охотиться на улицах, где будет в изобилии встречаться самая разная живность — за исключением человека. Впрочем, какое-то воспоминание о нас и наших обычаях (я, впрочем, даже представить себе не могу, что это может быть) будет некоторое время жить в собачьих душах, ибо так бывает всегда: когда исчезает что-то великое, его след сохраняется еще очень долго, накладывая свой отпечаток на образ жизни и обычаи низших существ. Как будут жить стаи псов, которым ничто больше не мешает следовать усвоенным за целую геологическую эпоху инстинктам, но которые будут то и дело вспоминать дружбу, которая, хотя и родилась незадолго до того, как началась история, все же оказалась достаточно тесной и трогательной.
