Кухни у старикана тоже не было, только небольшой столик у стенки. Сейчас там сидел мой дружок, с немыслимой скоростью поглощающий румяные пирожки и запивающий все это дивным количеством ворованного вина.
Заметив меня, он вытер руки о рубаху и спросил:
— Как все прошло?
— Прилично. Идиотизм, конечно, но сработано на славу.
— Это ты.
Я пожал плечами.
Подтянув стул, я уселся рядом с ним и первым делом опробовал еду. Не буду врать, восхваляя старания своей будущей женушки, но кроме прекрасного запаха пироги имели вполне себе приемлемый вкус. Ну, по крайней мере, обычный голод утолить я смог.
— Стряпает она не так уж и скверно, — оценил старикан. — Уж получше моей покойной жены.
— Твоя покойная жена, Босой, умудрилась своей мешаниной травануть старейшину, и сама слегла вместе с ним. По мне так не лучшее сравнение.
Тот хихикнул, откидываясь на спинку стула.
— А где она?
— Красит волосы. Я посоветовал.
Я хмыкнул. Предусмотрительности ему не занимать.
— Ну, пока ее нет, можно разделить и наш хилый заработок, — я выложил несколько кошелей и высыпал монеты на стол. Разноцветные кругляшки со звоном сложились в горку. — Мне две трети, тебе — одну. Идет?
Старикан покачал головой.
— Половину. Я потратил свой последний огонь.
Я задумчиво почесал подбородок.
— Уговорил, негодник! Учти: это я такой добрый, потому что не сегодня-завтра свалю отсюда к чертям собачьим, так что бери свое и припрячь, пока я не передумал.
Скрипнула дверь. Я обернулся.
— Привет, — Линда вошла, с недовольной миной почесывая затылок. Ее длинные мокрые волосы налипли на лицо, из-за чего она сейчас напоминала утопленницу из детских страшилок. — Голова чешется от этой дурацкой краски, — пояснила она.
Я поднялся со стула. Вытерев пальцы о штаны, я подошел ближе и прищурился.
— Нравится? — она улыбнулась. — Босой обещал, что будет каштановый, а получился какой-то темно-рыжий.
— Ага.
Линда обвила руками мою шею и чмокнула в щеку.
— Твоя новая прическа тебе очень идет. Ты в городе был? Что там творится?
— Кавардак там творится, — ответил я. — Какие-то деятели умудрились подорвать канализацию. Ничего серьезного, вот только дерьмом вонять будет еще долго.
— Ясно, — она отстранилась. Ее лицо вдруг приобрело яркий пунцовый оттенок. Линда смутилась, опустив взгляд. — А еще я хотела спросить про вчерашнее. Ты… говорил правду?
— Естественно. И предложение еще в силе.
— Ну, значит, я согласна.
Потупившись, она придвинулась к столу и предложила заварить чаю. Мы с Босым тут же отказались, предпочитая немного похмелиться.
Если честно, совсем не такой реакции я ожидал. Я думал, будет или счастье-радость-все-дела, или печаль-беда-отказ, а получилось нечто вроде «ясно-спасибо-я-поняла». Она приняла это легко и вела себя так, будто ничего значимого не случилось. Или она все-таки хотела отказать?
Я тряхнул головой. Слишком уж я паранойю.
Когда мы все закончили с едой, я вышел на пару минут во двор и притаранил в дом маленький красный сверток, который достался мне в наследство от Дубца.
— Итак, господа, приступим к последнему делу. Не хочу омрачать наш медовый месяц, дорогая, но думаю, лучше от вас ничего не скрывать, — я развернул тряпицу. — За мной вот уже больше полугода охотится одна тварь, и теперь я твердо намерен от нее избавиться. Я не могу рассчитывать на вашу помощь, так как все средства уже перепробовал в прошлый раз, но прошу понять, отпустить и не лезть, когда все начнется: только зря покалечитесь, а то и еще хуже. Договорились?
Босой скорчил рожицу. Линда со всей серьезностью кивнула — она понимала, что это мое дело, и я должен его закончить. Как же хорошо, когда все друг друга любят и уважают. И главное никаких соплей.
— У тебя есть план? — спросил Босой.
— Нет.
— Как ты тогда его победишь? — нахмурилась моя будущая женушка.
— Не знаю, — пожал я плечами.
— Зачем тебе тогда эта тряпка?
Ну вот, снова вопросы. Я, кстати, говорил, как они меня иногда раздражают?
— С помощью нее я призову эту тварь. Она меня ищет, так найдет еще быстрее и прискачет как лисица в полный курятник. Все, больше ничего не знаю, так что давайте закругляться и пойдем по своим делам, — я улыбнулся, — или напьемся. Никогда не поздно отметить побег от прошлой жизни и… кое-что еще, — решил я не давить.
Идея оказалась удачной. Это я про выпивку, конечно.
Люди безумны в своих желаниях, и я никак не перестаю этому удивляться. Стоит им чего-то захотеть всем сердцем, и эта навязчивая вещица будет вертеться у них в голове и в конце концов завладеет разумом. Моим безумием стал голод.
Даже когда голову вскружил алкоголь, этот древоточец никак не хотел оставлять мою душу. Мне было страшно. И одновременно с этим я мечтал вновь ощутить тот божественный экстаз, который наступал в тот краткий миг, когда мой голод утолялся.
Что-то грохнулось. Ага, это Босой свалился лицом в вяленую рыбу, которую мы стащили на другом краю деревни.
— Что-то мне плохо, — Линда поморщилась, потирая костяшками пальцев покрасневшие глаза. Она попыталась подняться, и ее ноги тут же подкосились. — Ой!
Я едва успел ее подхватить и прижал к себе. Стул жалобно скрипнул. Что-то мне подсказывало, что еще чуть-чуть, и мы рухнем на пол.
Наши глаза встретились. Линда придвинулась чуть ближе. На меня дохнуло вином.
Сердце затрепетало. Ладони — да что за черт! — предательски стали потеть и дрожать, как будто я сейчас находился не с любимой женщиной, а лежал где-нибудь в канаве с приличной горячкой.
Я подался вперед, чтобы ее поцеловать, но Линда в последний миг отстранилась.
Ее губы растянулись в лукавой улыбке.
Я сглотнул. Попробовал еще раз, и снова девушка продолжала меня дразнить, ускользая в ту секунду, когда наши губы почти встречались вместе.
— Ты издеваешься?
— Конечно, — с невинным видом заявила она.
Линда поднялась с моих колен и прошла в спальню, соблазнительно виляя бедрами. Я застыл, не зная, что делать дальше.
— Ты идешь или нет?
— Я? А, да! Конечно…
Выдохнув, я постарался унять дрожь.
Я поднялся со стула и пошел следом за ней. Великий Холхост! В сиянии луны она выглядела еще прекраснее, чем днем.
— Обещай, что вернешься, — шепнула она мне на ухо, встав на цыпочки. — Не может быть такого, что ты так старался меня заполучить, чтобы потом бросить. Я никогда тебя ни о чем не спрашивала, Дастин, не просила. А теперь прошу: обещай.
— Нет. По мне так глупо давать обещания, если не можешь их сдержать.
