Неоправданная надежда на то, что погони все-таки не будет, не оправдалась. До вожделенного перевала оставалось не менее восьми километров, что в данной ситуации равнялось бесконечности, когда леди Айса спокойно сообщила о приближении погони.
– Люди догоняют. Их около сотни.
Шеф ответил, кажется, с некоторым облегчением:
– Остановимся за теми камнями. Игульфрид, ты идешь дальше, и это не обсуждается. Возьми бумаги из Бренна. Используй магию, загони себя насмерть, но бумаги доставь. Ханыга, Сарх, вы пройдете дальше. Бросайтесь заклинаниями, стреляйте из арбалетов, если стрелы остались, бросайте свои звездочки, да хоть камнями бросайтесь – главное, сделайте так, чтобы они думали, что мы все там. Мы с Айсой будем сидеть тихо, пока они не приблизятся. Дальше – по обстоятельствам.
Это был бы отличный план, если бы он давал хоть какой-то шанс на успех. Если бы мы действительно могли задержать сотню человек хотя бы на час. Но мы продержимся максимум четверть этого времени – леди Игульфрид просто не сможет уйти достаточно далеко. Она не смогла бы, даже если бы могла бежать. Поэтому я возразил:
– Не пойдет. Вы все продолжите идти, а я останусь здесь. – Я с трудом заставил себя говорить быстрее, потому что чувствовал, как шеф вот-вот меня прервет. – Шеф, ты забыл, что я могу транслировать эмоции? Если вы будете рядом, вы все это почувствуете. А так я дождусь, когда они появятся, и просто их напугаю.
Орк приготовился что-то сказать, но его прервал Ханыга:
– Как ты их напугаешь? Ты же сам не боишься!
– Я просто вспомню самое страшное, что когда-то чувствовал, – я говорил так уверенно, что сам мог бы поверить в свои слова. – В конце концов, если у меня не получится, вы всегда можете оставить засаду, как шеф планировал. Ребята, ну что я вам объясняю? Чего мы время тратим? – я почувствовал, что не слишком убедителен, и попытался просто воззвать к их логике:
– Шеф, ты же прекрасно понимаешь, что Игульфрид одна не дойдет. Да и я не собираюсь умирать, честно. Ну это же единственный шанс!
Ханыга грязно выругался, шеф его поддержал. Я выдохнул с облегчением. Кажется, я их убедил.
– Только посмей тут сдохнуть раньше нас, – буркнул орк. – Только попробуй. Если ты так поступишь, считай, что ты мне больше не друг, понял?
– Да понял, я, понял. Идите уже, я вас догоню, правда. Я не прощаюсь.
Мне было даже жаль шефа. Если бы не чувство долга, он ни за что не позволил бы мне остаться здесь одному. Так же как и Ханыга. Я избегал смотреть в глаза леди Игульфрид, но видел, как она бледна. Я отвернулся и побрел навстречу преследователей, чтобы не затягивать расставание.
Я остановился сразу, как только друзья скрылись из виду. Смысла торопиться навстречу преследователям не было, а так я мог позволить себе немного отдохнуть. Усевшись на землю, я оперся спиной о камни и попытался почувствовать хоть что-нибудь. Очень мешала усталость – я не чувствовал никаких эмоций, только тупое равнодушие и желание закрыть глаза. Будет очень смешно, если преследователи найдут мое спящее тело. Я вспоминал все самые страшные и неприятные моменты жизни. Страх, отчаяние, безысходность… Когда появились люди, я постарался направить эти ощущения в их сторону. Я видел, что люди заволновались. Солдаты оглядывались по сторонам, сжимая в руках оружие, им явно было не по себе. Меня пока не заметили – я не стремился показаться им на глаза, наблюдая за приближением врагов из-за камня. Думаю, если бы они увидели беглеца, за которым они гонятся, им было бы легче перебороть страх. Но они и так с этим справлялись. Офицеры подгоняли замешкавшихся, хотя и сами с недоумением передергивали плечами, не понимая, с чего им стало так неуютно. Я понял, что моих усилий недостаточно. Что сейчас они обнаружат меня, а потом догонят моих товарищей. Это чувство я тоже постарался направить на людей. Я заметил, что несколько человек начали отставать от основной группы, не выдержав накала эмоций. Слишком мало. Один из офицеров заорал, указывая рукой в мою сторону:
– Смотрите! Вон он! Это он колдует! Не поддавайтесь, братья, во имя всевидящего! Вперед, вяжите его, это тот, за которого обещали награду!
Я понял, что меня не убьют. Меня сейчас просто оглушат и свяжут, а потом догонят моих друзей, и вот их-то как раз никто не станет брать в плен. Чувство безысходности и отчаяния усилилось, солдаты двигались в мою сторону вяло, едва переставляя ноги. Но все равно они шли. Сейчас я начну с ними сражаться, чувства отойдут на второй план, и на этом все закончится. Возможно, я убью нескольких. В лучшем случае, они не смогут взять меня в плен и убьют.
Я не заметил, как леди Айса появилась у меня за спиной, только почувствовал ее прикосновение:
– Я помогу, – сказала девушка. – Смотри.
И я увидел ее воспоминания. Я увидел воспоминания ее матери, той, которую я когда-то любил, той, из-за кого я когда-то был изгнан из рода. За несколько секунда я увидел ее последние дни на каторге, "любовь", попытку скрыться в катакомбах и смерть. Боль, страх, отчаяние, стыд, ненависть, одиночество, горечь. Воспоминания проносились у меня перед глазами с дикой скоростью, ощущения были столь сильны, что я забыл, где нахожусь и кто я есть…
Я пришел в себя от боли. Всегда, когда Айса показывала свои воспоминания, сильно болела голова. Сейчас она болела намного, намного сильнее, так, что в глазах все двоилось от боли – видимо от того, что скорость этого странного мысленного разговора была слишком высока. С трудом сфокусировав взгляд, я увидел прекрасную картину. Преследования можно было больше не опасаться. Большая часть солдат куда-то исчезла, а те, что остались, больше не представляли опасности. Некоторые лежали на земле, кто-то бесцельно бродил кругами… Леди Айса их методично добивала, но заметив, что я очнулся, подошла ко мне.
– Сейчас я их добью, и пойдем.
– Да пусть остаются, вряд ли они нападут.
Девушка покачала головой:
– Не люблю, когда мучаются зря. Они теперь чувствуют только то, что я им показала. Сломались.
Когда все было кончено, Айса помогла мне подняться и мы побрели догонять остальных.
