решит их судьбу. Все они всего лишь инструменты в руках своих правителей. – Мэн Чао тяжело вздохнул. – Вдобавок не стоит забывать, что Луань Ай избранная Небесами. Это также может встревожить народ. Но на этот счет глава уже дал мне указания.
Последние слова привлекли внимание У Чана, и он уже не смог остаться безучастным:
– О чем это ты?
– Семейство Мэн – давние соратники клана Луань. Много лет назад взамен на помощь мой прапрадед поклялся защищать эту семью. Проще говоря, если наследнику или наследнице Луань когда-нибудь будет угрожать опасность, самый старший из дома Мэн должен стать личным советником, чтобы обеспечить защиту и поддержку.
Ба Циншан вмешался:
– Звучит обнадеживающе. Многие наслышаны, как семья Мэн была верна правящему дому Луань после распада государства Агатового величества. Если за кланом будет стоять достойный человек, ближайший к наследнице, не имеющий корысти и не ищущий выгоды, это как минимум отметет народное волнение по поводу смены власти.
Вновь приложив ладони к лицу, Мэн Чао посмотрел на него через пальцы и пробурчал:
– В том-то и проблема… В семействе Мэн я единственный старший…
Глаза обоих слушателей округлились, и они моментально, не сговариваясь, произнесли:
– Что значит старший?
И судя по тому, как Мэн Чао оттягивал с ответом, ответ этот был тяжелым. Спустя минуту он все же пояснил:
– У меня нет братьев и сестер. Моя мама давно умерла, да и отец… скончался… Покойный глава Луань не знал о последнем, а забрал меня в поместье, когда мне было всего пять лет. Вот и выходит, что я самый старший…
Теперь было неясно, кому из этих двоих придется тяжелее. И молодая Луань, и господин Мэн лишились беспечного юношества. Не каждый взрослый готов испробовать глоток подобной жизни, какая предстоит им, не говоря уже о двух совсем юных и еще не смыслящих ничего в правлении.
Ба Циншан почесал затылок, не зная, что и добавить. По-видимому, все служащие дома уже были оповещены о воле покойного господина Луань и именно по этой причине, беспрекословно повинуясь Мэн Чао, вышли за дверь.
Тому доказательством и их уважительное обращение к Мэн Чао. Генералы и советники следили за каждой его реакцией и содрогались, чувствуя любое изменение в его настроении… Будто перед ними сидел сам глава! И если внимать воле господина Луань Фэнхуа, так оно и было: покуда не будет проведена церемония посвящения юной наследницы в правительницы, каждое слово старшего из дома Мэн равно слову владыки Востока.
У обоих слушателей остался единственный и главный вопрос. По их лицам можно было понять, о чем они думали. Решившись первым, У Чан проронил:
– Как там Луань Ай?
Молниеносная реакция Мэн Чао повергла обоих в легких шок. Тот поднял взор к потолку, пару раз моргнул и ответил:
– Плохо, очень плохо…
Взгляд его был наполнен отчаянием. Не опуская головы, он тихо вздохнул, да так сдержанно, что двум присутствующим в зале стало неловко: они знали – Мэн Чао вступил в немую борьбу с рвущимися наружу чувствами.
Ни Ба Циншан, ни У Чан не представляли, что можно сделать или сказать в сложившейся ситуации. Потому оба сделали вид, что не заметили блеска в печальных глазах Мэн Чао.
Еще пару минут они просидели в полной тишине, но вдруг Мэн Чао продолжил:
– Плохо… Луань Ай отказывается разговаривать даже со мной, и я вижу, что она к церемонии принятия власти совсем не готова… Но пока не об этом, это не то, ради чего я попросил вас остаться. Есть вопрос, на который вы должны ответить честно. Подробности можно опустить, я понимаю – это личное, поэтому будет достаточно простого «да» или «нет».
Ба Циншан и У Чан повернулись к нему, готовые услышать что угодно.
– Предсказание гадалки из чайного павильона… Частично оно сбылось для молодой госпожи, и меня интересует, что стало с вашими предсказаниями – стали ли они явью?
Наследники переглянулись. Ба Циншан ответил, как его и попросили, – честно, но все же в детали вдаваться не стал:
– Невозможно здесь обойтись лишь «да» или «нет»… Мое предсказание достаточно расплывчатое. «Вас ждет неприятное открытие» – подобные слова можно притянуть за уши к любой ситуации…
– У меня также все не совсем ясно… – сказал У Чан. – Тот символ, что предсказательница Му мне вручила, можно приплести к чему угодно, а что именно он означает, можно лишь гадать.
Ба Циншан обратился к Мэн Чао:
– Кхм, советник, а что насчет вашего предсказания? Вы же не просто так решили об этом уточнить?
– Верно, – кивнул он. – Мое стало явью, и очень странно, что так скоро. Поскольку…
– Постойте! – резко встрял Ба Циншан. – Дело в том, что я все-таки должен кое в чем вам признаться, прежде чем мы продолжим разговор.
Он мягко задвинул свои густые, как ночное небо, волосы за правое ухо, демонстрируя серьгу, что доселе скрывалась в локонах. На мочке качалась красная пушистая кисточка примерно длиной с указательный палец. Украшение вызвало удивление у Мэн Чао и У Чана; прежде они пренебрегали внимательностью к наряду Ба Циншана. Да оно и неудивительно: южане облачались в неординарные, сложные одежды, состоящие из красочных многослойных тканей, и выглядели словно экзотические птицы. Все эти многочисленные оттенки сливались и трудно было среди всего заменить детали – уникальные вышивки или украшения на руках и в волосах. Ба Циншан легким жестом направил свою серьгу в сторону зрителей и продолжил:
– Вы, наверное, удивлены, но в тот день, когда мы трое поднялись на второй этаж чайного павильона и узнали цену предсказания, я решил схитрить. Вместо локона волос я остриг часть своей серьги. Соответственно, гадание изначально не могло быть точным… Но, даже с учетом моей уловки, пророчество предсказательницы Му частично для меня сбылось, – Ба Циншан умолчал, в чем именно оно сбылось. Осознание своей слабости перед Хоцзучжоу стало для него поучительным открытием. – Вспомните тот день хорошо: женщина, не зная о моем присутствии в павильоне, все же пригласила нас троих, что подтверждает силу ее непревзойденного искусства.
На это у Мэн Чао уже был понятный и логичный ответ: Му Юйбао безусловно была в сговоре с хозяином чайной. Возможно, он и его помощник снабжали ее информацией о всех гостях. Поэтому данная деталь не сильно настораживала молодого советника. Однако то, что предсказание Ба Циншана начинало осуществляться, заставляло Мэн Чао чувствовать внутреннее напряжение.
После того как Ба Циншан поделился этим, у У Чана появилось ощущение, что и его предсказание – не обычный символ. Появление демона Тьмы в тот же вечер стирало все сомнения по поводу способностей предсказательницы.
Мэн Чао кивнул:
– Мне что-то подсказывает, что я должен повторно наведаться в чайную к этой тетушке Му. Будучи советником, я просто обязан разузнать у нее о судьбе молодой госпожи. Если господин У и господин Ба пойдут со мной, я буду ощущать себя более спокойным. Но вы вправе отказаться, боюсь, этот визит может быть опасен для вас.
Несмотря на предостережение, оба поддержали Мэн Чао, и уже совсем скоро все трое стояли перед вывеской того самого чайного павильона.
Центральные улицы столицы были пусты. Большинство горожан если не прятались по домам, то точно собрались на южной площади.
Не будь у них важной цели, троица вовсе не дошла бы до нужного места: на улочках столицы, некогда тронутых огнем, творился настоящий ад. Погибших в районе, по которому нанесли удар, укладывали вдоль дороги, будто вещи на рынке, чтобы родные могли их опознать, а после второпях уносили.
Самым неприятным во всей этой картине были выкрики. Добровольцы, что вызвались помочь побыстрее отыскать семью погибшего, подходили к каждому встречному и ровным тоном спрашивали:
– Господин, госпожа, посмотрите, пожалуйста, на этого человека… Вы не узнаете в его лице отца, брата или соседа?
И будет хорошо, если мертвых с улиц уберут до рассвета, ведь когда солнце взойдет, на место правящего главы и госпожи взойдет юная и единственная наследница – Луань Ай.
