class="p1">– Ты что, совсем бессердечная?
– Да как у тебя только духу хватило такое произнести? Да в такую минуту!
– Тупая ты баба! Тебя точно волнует состояние молодой госпожи или ты можешь думать только о своей никчемной судьбе?
Их можно было понять: каждый боролся с гневом на тех, кто отобрал у них прекраснейших правителей, сопереживал наследнице, что лишилась разом обоих родителей, и давился собственным страхом – страхом за собственную судьбу.
Но, в отличие от девушки, что одной фразой взбаламутила целое войско людей, эта самая кучка лицемеров просто побаивалась о таком заговорить. Каждый из них прокручивал в голове вопрос, кто же будет дальше за них переживать и страдать, и он был первостепенным. Глупость служанки, которой пришлось узнать много нелестного о себе, заключалась не в сути сказанных слов, а в том, что она решилась заговорить на эту тему, да еще и стоя прямо у покоев молодой госпожи.
По ту сторону дверей было тихо, и каждое их слово, несмотря на то что они говорили шепотом, проникало внутрь комнаты и долетало до молодой Луань. Когда перемывание костей служанки достигло апогея и галдеж превратился в общий шум, двери резко отворились.
Толпа замерла. Из помещения вышел молодой господин, держа руку на рукояти меча. Он перешагнул порог, прикрыл двери и, не оборачиваясь к ним, сквозь зубы прошипел:
– Вижу, сегодня вы все мало настрадались… Неужели мне следует напомнить о ваших обязанностях?
Присутствующие словно воды в рот набрали, когда увидели юношу, а уж после его слов и вовсе забыли, как дышать. Никто не осмелился и слова проронить и тем более уточнять у появившегося перед ними Мэн Чао, как он оказался внутри покоев наследницы. Поэтому уже через секунду все разбежались в разные стороны. И ни одна живая душа перед своим уходом так и не поинтересовалась, как себя чувствует молодая госпожа, это только подлило масла в огонь негодования Мэн Чао.
Он тяжелым взглядом проводил убегавших слуг и направился в главный зал – туда, где еще прошлым утром Луань Фэнхуа уворачивался от требований наследной южанки. Сейчас там собрались все избранные господа, будущие боги, а также десяток генералов и советников дома Луань. Зайдя внутрь, Мэн Чао и здесь застал галдеж. Все спорили о чем-то, не слушая как следует друг друга, и их перепалка больше напоминала разъяренные торги покупателей у лавки, чем взвешенный спор.
Ба Вэньлинь, как обычно, содрогая стол ударом кулака, громко восклицала:
– Хоцзучжоу – виновник всего! Вы должны собрать все войска и призвать ордены заклинателей с ваших земель для его поимки!
Несколько генералов и советников стояли в стороне и разговаривали между собой, покачивая головами. Ба Циншан сидел рядом с сестрой и тихо приговаривал:
– Мы лишь гости здесь. Прошу, воздержись от командного тона…
Один из советников обратил свою речь к ней:
– Сегодня погибло достаточно, а вы призываете пролить новую кровь, точно сторонний зритель! Да еще и пойти против демона, о котором мы толком ничего не знаем! Разве вы сами не пострадали? Так что смертный ему сделает?
Лица присутствующих были наполнены отчаянием и, услышав советника, мало как изменились. Кто-то из присутствующих продолжил:
– Кто же этот Хоцзучжоу? Нам ли на Востоке не знать всех нечестивцев поименно, но об этом демоне слышим впервые!
– Верно говорите, советник Мао.
– Неужели этот демон столь молод, но уже так коварен? Не мыслю, зачем он напал на столицу?
Лицо Ба Вэньлинь выражало явное недовольство. Выпрямившись, она озвучила свое мнение и сделала это нарочито громко:
– Скопище толстопузов! На Юге с такими «инициативными», как вы, не стали бы даже церемониться – быстро выставили бы вас на площадь на всеобщее обозрение!
Присутствующие были наслышаны, каких именно людей на землях клана Ба принято выводить на главную площадь, за какие деяния и с какой целью – показать лицо изменников клана перед казнью. Один из генералов, наперевес с «дивным» прессом, что можно только описать как холм, заслоняющий солнце, взбаламутился:
– К-к-к чему это госпожа клонит?
Она, недолго размышляя, без страха в глазах пояснила:
– К тому, о чем вы и подумали, генерал. Ваше поведение – одно сплошное неуважение к почившим! Стоят передо мной с виду доблестные мужи, одетые в доспехи, на поясах красуются длинные мечи лучшей ковки, а в лицах я вижу лишь одно – страх самому умереть! Видимо, при господине и госпоже Луань вы так привыкли к своей хорошей и беспечной жизни, что сейчас для вас проявить инициативу и броситься вслед врагам – что перед женщиной в первую брачную ночь обнажиться. Ищете отговорки и мнетесь, как юнцы! Что отличает вас от людей с оковами на руках? – Уголки ее губ искривились от презрения. – Признайтесь, что вы уже утратили те доблестные сказания о сильных и непоколебимых мужах Востока, и я – женщина, – так и быть, снижу свои требования к вам!
Рядом с ее столом стоял человек в пестром одеянии. С виду он так же, как и возмущенный генерал, был еще тем любителем полакомиться изысканными блюдами. Он посмеялся, заметив, как мужчина краснеет от головы до ног, и обратился к будущей богине:
– Молодая госпожа, поумерьте свой пыл. Ведь сейчас в этом зале нет никого, кто бы остудил негодование генерала Вана, если вы сильно заденете его гордыню. А уж ваши высказывания… Подчиненные генерала могут сильно оскорбиться подобным неуважением и призвать вас к ответственности. Признайте сами, в данную минуту вами управляет гнев из-за травмы… Всем нам очень жаль за…
– В жерло вулкана засуньте свои жалости! – подскочила Ба Вэньлинь. Она подхватила чайник и бросила его под ноги говорящему. Люди отскочили подальше. – Все вы виноваты в произошедшем! – Она стала показывать пальцем на каждого. – Одни должны были подобное предвидеть, другие – предотвратить! Ваши господин и госпожа погибли именно из-за вашей беспечности! Многие гости поместья пострадали! Почему ни один защитный пост и ни одна смотровая башня не заметили врага?! Как вы вообще допустили подобное? Раз многие здесь сидят и отмалчиваются, тогда я скажу, чем вы были заняты.
Ба Циншан прикрыл лицо ладонью, предчувствуя, какие именно слова сестра сейчас произнесет.
– Вместо того чтоб выполнять свои обязанности, вы сидели и набивали брюхо в связи с празднованием церемонии Посвящения будущих богов!
От ее слов толпа вновь оживилась. Все принялись спорить, кричать и бросаться обвинениями друг в друга. Мужской голос возразил, чем запустил череду возмущений:
– Попрошу! Совершенствуйте сами себя в нравственном отношении [110]. Поскольку ринувшиеся в бой не плачут об утрате!
– Вы сами изъявили желание покинуть поместье этой злополучной ночью!
– Вот уж точно! Многие вас отговаривали, но вы решили проявить упрямство и никому не нужную самоотверженность! Так чего вы сейчас от нас хотите?
– Извольте не перекладывать ответственность за собственное безрассудство на нас!
В этот самый момент в зал вошли Бань Лоу и Цюань Миншэн. Присутствующие внутри помещения генералы и советники были поглощены спорами и негодованием, поэтому им не было дела до каждого входящего, однако прогремевший эхом стук дверей на этот раз все же отвлек их. Один за другим они обернулись, и их взгляды устремились на фигуру человека, который все это время стоял у стены в тени.
Этим человеком оказался Мэн Чао. Узнав его в застывшей у входа фигуре, все генералы и советники затихли в ожидании. Перебранка в главном зале наконец прекратилась.
По-видимому, Мэн Чао не имеел и капли желания присоединяться к пылким обсуждениям, которые выеденного яйца не стоили. Но теперь, невольно приковав к себе все взгляды, он шагнул к большому сандаловому столу и объявил:
– Не нужно среди присутствующих искать виновных, а уж тем более бросаться вдогонку за явной смертью, – его взор задержался на забинтованной руке Ба Вэньлинь. Она тотчас повернулась боком, укрыв травму от глаз.
Пара советников обратились к Мэн Чао:
– Г-господин, поймите, отчасти мы согласны с госпожой, она верно подметила: стоит объявить награду за поимку виновника.
– Тем более что стало известно имя демона – Хоцзучжоу.
– Быстро кучка толстопузов переобулась! – плюнула Ба Вэньлинь. – Секунду назад вас и угрозами было
