— Кто там, на ночь, глядя? — прокричал недовольно через дверь Сергей. — Я могу и милицию вызвать, а могу и сам по шее накостылять, так что лучше шагайте себе.
— Открой, тогда не причиню вреда ни тебе, ни твоей семье, — произнес я довольно громко. — Не откроешь, у тебя возникнут серьезные проблемы.
За дверью все стихло, похоже, решимость Сергея резко пошла на убыль, он был готов драться с любым в этом городе, но только не со мной. Думаю, моя репутация значительно ухудшалась с нашей последней встречи.
Живя на свете, оставляешь след.
В сердцах людей, не только на дорогах.
И помнит камень след твоей ноги.
А чья-то шея рук твоих тепло…
Сергей откашлялся:
— Я сейчас соберу ружье, позвоню в милицию, и еще кое-кому, так что лучше уходи…
— Тебе так хочется стать моим врагом? — спросил я, печально усмехнувшись. — Сейчас я пришел только за тем, чтобы узнать, где живет
Николай Васильевич. Но если ты настаиваешь, то сначала займусь тобой. Тем более что ты в прошлый раз сдал меня бандитам. Из-за тебя мне пришлось убить троих…
Уходи, — послышался звук открываемого сейфа, а затем спешно собираемого ружья. — Я буду стрелять.
— Те у спортзала тоже были с оружием, — напомнил я. — И на мясокомбинате тоже, только кончилось все плохо. Я бы не советовал направлять на меня оружие, если хочешь немного пожить. Жалко конечно твою жену и детей, но ты сам выбираешь для них смерть… За дверью возникла звенящая тишина.
— Семья-то тут моя при чем? — спросил глухо Сергей. — Тебе нужен только я…
— Ты мне тоже не нужен, скажи адрес тренера, и я уйду. Но если не скажешь, убью тебя и всех, кто с тобой живет.
Последнюю фразу я произнес только для того, чтобы его напугать. Никого убивать не собирался и тем более мстить Сергею. Я его простил еще тогда…
— Краматорская 36, квартира 41, -донеслось из-за двери. — Уходи, пожалуйста. Я сделал тогда глупость, когда позвонил бандитам, но спортзал существует только потому, что его аренду оплачивает Перо. Решил, что так будет лучше всем, в том числе и тебе, не знал, что они начнут стрелять.
— Знал и похоронил меня раньше, чем вышел из спортзала. Но тебе с этим жить, а сейчас из уважения к нашему общему тренеру ухожу.
— Уходи, — донеслось из-за двери. — Не тебе меня судить…
— Это точно, но если меня будет ждать засада у квартиры тренера, то вернусь. Мне все равно жить или умирать, но перед смертью постараюсь выровнять ситуацию. Каждый, кто хочет меня убить, сам отправится в ад…
— Я никому не стану звонить, — Сергей говорил негромко, видимо боясь, что его услышит жена, или дети. — Но и ты пообещай, что моя семья не пострадает, они же ни в чем не виноваты…
— Это зависит только от тебя. И на будущее, когда делаешь плохое дело, не забывай о том, что зло обычно возвращается к тому, кто его причинил…
Дверь приоткрылась на цепочке, и я увидел ствол ружья, а за ним бледное лицо Сергея.
— Обещаешь?
— А ты?
— Клянусь, что никому ничего не скажу, только поклянись, что ты не причинишь вреда моей семье. Я перед тобой виноват, и готов ответить, но они не при чем…
— Уже сказал, мне твоя семья не нужна, да и ты тоже, если не будешь вмешиваться в мою жизнь, — я стал спускаться по лестнице. —
Вот не знал тебя раньше, и был счастлив. Как жаль, но то время не вернешь… — Помни, ты обещал, — дверь квартиры захлопнулась.
На улице я никого не увидел, но мгновенно нырнул в кусты, так на всякий случай. И уже дальше пробирался по самым темным местам и зарослям, благо, что и этот район мне был хорошо известен.
Я шел проходными дворами, или небольшими переулками, надеясь больше на то, что Сергей все-таки не решится меня еще раз предать, чем на искусство маскировки.
Слово — «предать» конечно, не совсем верное, предают только свои, а я его другом не считал, но все равно какие-то отношения между нами были, пусть и не настолько приятельские.
Я несколько раз обошел дом тренера, опасаясь засады. То, что мне не удалось обнаружить ни одной машины вокруг, ничего не значило. Машины можно было отогнать на соседнюю улицу, а засаду разместить, как в самом доме тренера, например, в соседних квартирах, так и в близстоящих пятиэтажках.
Еще раз все осмотрев, и по-прежнему не заметив ничего подозрительного, я зашел в подъезд, настороженно вслушиваясь в каждый шорох. По лестницам поднимался бесшумно, вслушиваясь в каждый подозрительный шорох, но не встретил никого, кроме огромного пушистого кота, который, завидев меня, сначала грозно зашипел, а потом метнулся вверх.
Тренер жил на третьем этаже один в двухкомнатной квартире. Дети давно переехали жить в областной город, а жена умерла от рака пару лет назад. Единственным занятием и развлечением Николая Васильевича остался только спортзал и каратэ.
Дверь открылась сразу после моего звонка, словно меня ждали.
— Заходи, — тренер стоял в проеме двери, одетый в свой традиционный синий спортивный костюм. — Мне позвонил Сергей. Не беспокойся, больше он никому ничего не сказал. Ты его сильно напугал, мужества у него хватило только на то, чтобы предупредить меня. Чем ты ему пригрозил, что он так испугался? Сергей — хороший боец…
— Я только напомнил о том, что и у него есть семья…
Плохой прием, неправильный, — недовольно поморщился тренер.
Запрещенный удар. Семья у всех слабое место, наши жены и дети не могут себя защитить. Воины так не поступают… — Я его никому не сдавал, а он это сделал,
— напомнил я. — Прием действительно не новый и не лучший, но действенный. Каждый должен знать, что за его поступки отвечает не только он один, но и те, кто находится рядом. Таков закон.
— Плохой закон, и очень старых времен, —
Николай Васильевич внимательно осмотрел меня. — Выглядишь неважно, весь в грязи и крови, а голова вообще кроваво-красная, словно ее пробили камнем. Пришел вымыться, переодеться?
— Давно мечтаю об этом, — смущенно улыбнулся я. — И поесть было бы тоже неплохо.
Ладно, проходи, что-нибудь придумаем, — тренер посторонился, пропуская меня, одновременно цепким взглядом проверяя лестничную площадку. — Еда, правда, холостяцкая, яичница…
Я вошел в небольшую прихожую и остановился. Пройти дальше, не решился. Слишком много было на мне грязи и крови.
— Снимай обувь и проходи, — тренер подтолкнул меня в спину и недоуменно взглянул на свою руку, она была вся в крови.
— Это не поможет, — я сбросил кроссовки, показывая ноги в рваных грязно-кровавых носках. — Насквозь пропитался грязью и кровью, да и ночевал в подвале вместе с бомжем.
Пожалуй, тут требуется другое решение, — согласился со мной Николай Васильевич. — Снимай все и выбрасывай в мусоропровод на лестничной площадке, а я пока наберу в ванну воду. Попробую подобрать тебе одежду, ты ростом почти как мой старший сын. Кроссовки тоже выброси, их больше не отмоешь…
