А вдруг он забыл, что должен приехать? Или у него появились какие-нибудь неотложные дела? Разве можно заставлять ее ждать так долго! Понятно ведь, к такому событию люди готовятся загодя, почему он позволяет себе поступать столь невнимательно и бестактно?
Ника вспомнила, что так и не успела выяснить размер «посильного пожертвования», но отмахнулась от этой мысли. За свое спокойствие не страшно и переплатить! Только бы он приехал, только бы не забыл! Надо было оставить ему номер мобильного, чтобы он мог предупредить ее в случае задержки. Возможно, она плохо объяснила, куда нужно ехать? И сейчас он безуспешно ищет ее дом и не может найти?
От нетерпения и нервозности Ника стучала носком ноги по полу, пару раз прошлась по кабинету из стороны в сторону, но и к половине третьего батюшка не появился.
Ее надежда таяла с каждой минутой – он не приедет. Она опять останется одна, одна против всей долины, против плотника, против отвратительных чудовищ и призраков! Что ей делать?
Ника попробовала успокоить накатывающее холодными волнами отчаянье. Не надо нервничать и считать, что все пропало. Стоит подождать до трех, а потом снова ехать в церковь, чтобы выяснить, почему с ней так поступили. Возможно, она сама что-то неправильно поняла, или плохо объяснила.
Трех часов она не дождалась, ходить по кабинету и топать ногами было просто невыносимо. Ника вывела машину из гаража, и решила на этот раз не брать с собой детей – пусть смотрят мультики. Хорошо, что она вовремя вспомнила про платок и вернулась за ним в дом. Это еще сильней вывело ее из себя: она не забывает выполнять глупые церковные правила, почему же служители церкви позволяют себе быть столь невежливыми!
Подъехав к церкви, она вышла из машины и почти бегом направилась к воротам, на ходу повязывая платок. Не хватало ей еще в таком состоянии выслушивать замечания от кого бы то ни было! Она взлетела по ступенькам крыльца, и нос к носу столкнулась с двумя уже знакомыми ей прислужницами в закрытых длинных балахонах и черных платках. «Как вороны», – подумала Ника с неприязнью.
– Опять пришла, ведьма рыжая! – заворчала ей в лицо та, что была помоложе и явно не в себе, – угробила батюшку, так все мало тебе, еще бед нам хочешь?
Она шагнула вперед, наступая на Нику, и хищно выставила вперед грубые руки с изъеденными грибком ногтями, как будто хотела схватить ее за лицо. Ника, опешив, стала пятиться по ступеням вниз, но вовремя остановилась – не хватало испугаться юродивой! Тем более что старшая подруга ненормальной немедленно ее одернула:
– Ты что, Наталья! Оставь в покое женщину, она ни в чем не виновата!
Юродивая опустила руки и что-то невнятно зашипела себе под нос, всхлипывая без слез и кривя рот.
– Вы уж простите ее, не в себе она, с самого детства не в себе, – тихо обратилась к Нике пожилая прислужница, – но, уж знаете, так батюшку нашего любит, что и сказать нельзя. Сирота она, никого нет и не было, а отец Артемий пригрел ее у храма, прислуживать поставил, хотя и бестолковая она, сами видели, какой с нее толк? Но все при пользе при какой, человек ведь, небось, не кошка. А с утра с батюшкой с нашим беда приключилась – удар хватил, так что едва до больницы довезли, и сейчас плох, ой, плох!
Ника удивленно подняла брови. Ну вот, все и выяснилось. А она обвиняла священника в невнимательности… Ей стало неловко за свою злость и нетерпеливость. Она взглянула на прислужницу внимательней, и заметила, что по лицу ее тихо струятся две ниточки слез, а голос не изменился, как был тихим и виноватым, таким и остался.
– А что произошло с отцом Артемием? – спросила Ника, поняв, что дело принимает новый оборот.
– Инфаркт, сказал доктор, обширный. В его-то годы, да откуда? Жена, детишек двое, дай Бог, чтоб сиротами не остались, все молиться будем за батюшку нашего. Уж, какой хороший, какой добрый, таких нынче и не бывает почти, – продолжала она, меж тем, как Нике уже не терпелось задать следующий вопрос.
– А в котором часу случилось несчастье?
– Сразу после литургии. Он ведь к вам сегодня собирался, да вот не успел. Как сел в машину, так и прихватило.
Ника похолодела. Неужели и в этом виноват плотник? Неужели сила его столь велика, что он смог дотянуться и до церкви? Может быть, она напрасно надеялась на то, что молодой симпатичный священник сможет с ним справиться? Но пока рано опускать руки! Это может быть простым совпадением.
– Скажите, а отец Артемий, он один у вас церкви служит? Или есть другие священники? – Ника понимала, что вопрос ее звучит не очень-то тактично, но отказаться от идеи с освящением дома не могла – ей хотелось действовать немедленно.
– Нет, конечно нет, – ответила тихая старушка, – приход большой, и летом дачников сколько! Отец Феофан сегодня вечером служить будет. Он, конечно, старенький уже, но без окормления не останемся.
– А могу я с ним поговорить? – загорелась Ника.
– Конечно, он в храме сейчас, подойдите к нему просто. Только отец Феофан строгих правил батюшка…
Что она хотела этим сказать, Ника поняла, только когда заговорила со старым батюшкой. Она застала его рядом с распятием и узнала в нем священнослужителя лишь по простой черной рясе. Худой, высохший старик небольшого роста глянул на нее из-под кустистых бровей недобрым, настороженным взглядом.
– Что ты хочешь, дочь моя? – спросил он неожиданно густым басом, оглядев ее с головы до ног – наверное, ее непритязательный наряд не показался ему достаточно скромным.
Ника смутилась и начала мучительно подбирать слова. Да, разница между отцом Феофаном и отцом Артемием была разительной, она совершенно не ожидала столкнуться с недоверием и строгостью.
– Я хотела… сегодня я договаривалась… – начала мямлить Ника, боясь, что священник ее перебьет, но тот слушал молча и внимательно, – мне должны были дом освятить, а с отцом Артемием несчастье приключилось. Я не могла бы попросить вас провести обряд? Мне нужно это очень срочно…
Лицо батюшки потемнело, брови сошлись на переносице, а глаза хищно вспыхнули.
– Так вот, значит, кто в проклятом месте дом поставил! Да еще и освятить его теперь хочешь? А когда строила, небось, у церкви не спросила разрешения? Артемий, божий человек, пожалел тебя, но от меня так просто прощения не жди. Виданное ли дело, в проклятом месте поселиться!
– Но я же не знала… – прошептала Ника, отступая на шаг.
– Не знала? Ходила бы в храм регулярно, исповедовалась бы, причащалась, глядишь, и хватило бы ума у батюшки совета спросить!
– Но что же мне теперь делать? – Ника чуть не расплакалась: и от его мечущих молнии глаз, и от едкого тона, а главное – от безысходности.
