могущественнее.
Казалось, все уже закончено, но затем случилось нечто неожиданное.
Отец кричал от боли, когда какой-то человеческий волшебник, что-то сделал с его саранитовой броней, сдерживающей безумную мощь усиленного Аспекта. Он не мог это контролировать, а потом закричал во все горло.
— Жалкий смертный! — прорычал Нелтарион, едва сдерживая агонию. — Может ты и выжил сегодня, но это ненадолго. Я запомнил тебя, человек…
После этого огромный дракон взмыл в воздух и отправился в сторону Темного Портала. Остальные драконы поспешили за ним бросив умирать своих собратьев и еще несколько целых яиц. Они все покидали это место и улетали.
Сабелиан ускорился, чтобы догнать их, но резко остановился.
— Нет! Яйца! Они же остались там! — вспомнил он о тех малышах, что должны будут вылупиться в будущем.
Остальные драконы даже и не думали возвращаться за ними, а сам Сабелиан вряд ли бы смог всех перенести с собой обратно на Азерот. Их было много, а он один.
Он хотел улететь с остальными, но просто не мог бросить своих маленьких братьев и сестер тут. Они же не выживут одни.
Понимая свое положение, впервые в жизни он решил поступить так, как считает сам нужным:
— Прости, отец, но я должен остаться…
Развернувшись, он поспешил обратно в пещеру, где его ждали яйца, которых может защитить только он….
Глава 47. Те, кто падают и те, кто карабкаются
Пробуждение было болезненным и тяжелым. Нер’Зул с трудом приходил в себя, и ему было очень плохо. Грудь горела огнем и ныла тугой, тянущейся болью. Ему понадобилось некоторое время, прежде чем он сумел очнуться и открыть глаза.
Над головой был не знакомый ему темный потолок, а сам он осознал, что лежит на каких-то шкурах. Подняв голову, он увидел темные обгоревшие каменные стены, не знакомый ему вид мебели. Довольно красивая и можно сказать изящная, такую делали только дренеи. Даже в цитадели Адского Пламени большая часть мебели в личных покоях Гул’Дана была именно дренейской.
— О, ты очнулся, вождь, — послышался вибрирующий голос Терон’крова.
Мертвец был рядом и тут же позвал одного из шаманов, чтобы тот осмотрел вождя. Обрис из клана Смеющегося черепа тут же приступил к работе и стал менять бинты, да накладывать лечебные припарки. Это помогало и унимало боль.
— Где мы? — спросил Нер’Зул, когда Обрис закончил свою работу.
— Черный Храм, вождь, — ответил ему мертвец. — Ты перенес нас сюда, а после потерял сознание от потери крови. Мы занесли тебя внутрь и Обрис с остальными шаманами приступили к лечению. Выхаживали тебя эти дни и поили настоями.
— Благодарю, — кивнул глава Призрачной Луны.
— Всегда готовы помочь, вождь, — кивнул шаман. Клан Смеющегося черепа не самый надежный, но к Обрису это не относится и тот с самого начала активно помогал всем своими силами. — Вам нужно еще несколько дней чтобы поправиться. Мы приложим все наши силы, чтобы поставить вас на ноги.
На это Нер’Зул лишь кивнул.
— Каково наше положение? Сколько времени до начала?
— Еще неделя, — ответил Терон. — Мы уже начали подготовку на самой верхней площадке.
— Хорошо. Что с нашими преследователями?
— Тот отряд Альянса остался в Аукиндоне, и я не знаю сколько им понадобится времени чтобы добраться сюда. Однако другая часть Альянса уже тут. Они переплыли залив Безжалостного моря и высадились на Побережье Скелетов. Их не так много, но и наших сил мало. Я отправил послание нашему клану об опасности и все, кто мог, прибыли сюда и уже занимаются укреплением обороны.
— Отправь диверсантов, необходимо задержать Альянс, — сказал Нер’Зул. — Нужно отравить источники воды, сделав их зависимыми от поставок из-за моря.
— Но тогда нам самим будет нечего пить, — нахмурился Обрис.
— Когда откроется портал, нам и не понадобится. В новом мире у нас будут чистые реки, сколько мы захотим.
— Но духи будут недовольны таким…
— В бездну их! — прорычал верховный шаман. — Когда мы умирали и голодали, они ни разу не ответили на наши молитвы. Если им плевать на нас, то мы просто ответим тем же. Они не собираются нас прощать! Сейчас важнее защитить тех, кто есть и если для этого придется испачкаться еще сильнее, то придется так поступить.
Обрис ничего не сказал на это, лишь неуверенно кивнув.
Он отправился отдавать распоряжение, а Нер’Зул остался с Кровожадом.
— Какие у нас шансы выдержать осаду?
— Долго точно не протянем, — честно ответил Терон’кров. — Нас тут около семи сотен, может, кто еще сумеет добраться. Старики, больные, дети и большая часть женщин сражаться не могут, их я велел перевести подальше в безопасное место. Альянс как минимум в полтора раза больше. И у них есть летающие силы. Карабор хорошо защищен, у нас тут даже остались дренейские машины в виде баллист и метателей, но этого может не хватить.
— Придется что-то придумать, — нахмурился орк и тут же поморщился от боли в груди.
— Тебе лучше отдохнуть, вождь. Мы позаботимся обо всем.
— Хорошо. Ставь меня в известность как будет что-то готово. Я хочу быть в курсе всего важного.
— Конечно.
Мертвец ушел, оставив Нер’Зула одного.
Несколько секунд орк лежал спокойно, а затем позволил гримасе боли и страха показаться на его лице. Его дыхание участилось, а руки начали трястись. Он снова перед глазами видел блестящие доспехи, клинки и ужасную боль, а затем само воплощение ярости, против которого наедине остался Килрогг. Его трясло от одной мысли, чтобы случилось, не успей они сбежать. Такую чистую злобу ему еще не приходилось ощущать.
«Глаза… эти глаза…»
В его сознании эти два события слились воедино, став настоящим кошмаром. Он никогда раньше так не боялся за свою жизнь. Он мечтал о смерти как об избавлении, но никогда не задумывался, настолько ужасной она может быть. Эти мысли заставляли его искренне бояться и чувствовать себя снова слабым и беспомощным.
Как когда он попал в руки Гул’Дана и его слуг, что пытали и унижали его, ломая волю, дабы подчинить себе и использовать как марионетку.
«Я ведь только снова ощутил силу…»
Впервые за эти годы он снова был силен, и его уже мало волновал источник этого могущества. Эта власть и мощь, управление дикими силами лишь яростью и гневом, доставляли удовольствие, и он смело выступил вперед, чтобы всем показать, кого тут нужно бояться…
А затем ему напомнили, что он всего лишь жалкий смертный и может быть убит даже обычным воином, который окажется быстрее, чем его молнии.
— Я не могу тут умереть. Я должен сделать необходимое. Только я могу это сделать. Только
