– Ну и вкус у тебя, парень! Как можно обожать неотесанного варвара с границы, раздающего всяким проходимцам своих прекрасных жен… и свои старые скабы заодно? – Я насмешливо покачал головой.
Честно говоря, мне было ужасно приятно: в детстве я мечтал не о том, чтобы ко мне пришел Санта-Клаус с подарками. У меня были иные амбиции: самому стать щедрым Санта-Клаусом – вот и сбылось, кажется!
Вопреки моим зловещим пророчествам, Кенлех не стала наряжаться до заката, а появилась на пороге “Обжоры” всего через полчаса. Я усадил сладкую парочку на заднее сиденье своего амобилера, и мы отправились в путь.
– Приготовься к худшему, Кен! – объявил Мелифаро, когда мы подъехали к воротам Кехервара Завоевателя. – Ты еще не знаешь, с какой скоростью этот твой драгоценный Владыка Фангахра предпочитает передвигаться по пригородным дорогам? Сейчас узнаешь!
– Не пугай человека, сэр зануда! – огрызнулся я, увеличивая скорость. – Может быть, ей понравится!
– Мне нравится, но все равно немножко страшно, – вежливо сказала Кенлех. – А мы не разобьемся?
– А это уж как повезет! – фыркнул я. Потом спохватился и поспешно пообещал: – Не обращай внимания на всякие глупости, мы ни за что не разобьемся, честное слово!
– Правда? Тогда я больше не буду бояться, – с облегчением сказала она.
Я с ужасом понял, что эта девочка верит каждому моему слову, без тени сомнения – кошмар какой-то!
Примерно через час я понял, что мы приехали: в стороне от дороги разгуливали рогатые менкалы, стояли нагруженные повозки. Никаких сомнений, перед нами была временная стоянка кочевников.
Великий полководец Барха Бачой издалека разглядел мой черный тюрбан и бросился к нам навстречу. Бедняга вполнемог бы схлопотать какой-нибудь дурацкий инфаркт или инсульт, если бы знал, что это такое. К счастью, Барха не был отягощен медицинскими познаниями, а посему выжил.
– Какая честь, Владыка! – воскликнул мой военачальник, пытаясь сложиться пополам. Посмотрел на Кенлех и понимающе кивнул: – Ты смог снять с нее чары колдовской мыши манухов, Фангахра!
– С нее и со всех остальных, – подтвердил я. – Мне необходимо поговорить с тобой, Барха. Поэтому садись рядом со мной.
– В твою колесницу? – осторожно уточнил он.
– Ага. Здесь удобнее сидеть, чем на земле, даже устланной коврами. Так что добро пожаловать.
Барха Бачой покорно кивнул и залез в амобилер. При этом у него было отчаянное лицо человека, вознамерившегося свершить главный подвиг своей жизни.
– О чем ты хотел поговорить со мной, Владыка? – спросил он. – О манухах?
– И о них тоже, – согласился я. – Эта моя дурацкая идея насчет торжественного приезда их плененного царя, клятвы верности и прочей чепухи в таком роде… Она мне больше не нравится. Забудь об этом, Барха.
– Что мы должны с ними сделать? – деловито осведомился полководец.
– Убить, – коротко ответил я и сам удивился равнодушной уверенности своего тона. Можно было подумать, что я уже много лет изо дня в день, с утра до вечера отдавал приказы о массовых смертных казнях и привык считать это самой рутинной частью своей работы…
– Всех? – уточнил Барха Бачой.
– Всех. Детей и взрослых, мужчин и женщин – одним словом, всех до единого. Дело не в том, что они прислали ко мне своего чудовищного повелителя. Будь моя воля, я бы оставил все как есть, магистры с ними, не так уж я мстителен… Просто теперь я знаю о манухах то, чего не знал раньше. На этих несчастных лежит триста восемнадцать проклятий – и каких! Их предков проклинали все мышиные короли далекого материка Уандук поочередно. Все, кроме последнего, этого самого Дорота, который согласился иметь с ними дело. С того дня удача оставила и его. Сначала он утратил свободу, когда король Мёнин призвал на службу всю теплую компанию: и заклинателей, и мышь. Впрочем, с Мёнином им было хорошо – порой удача Вершителя оказывается сильнее любого проклятия… Но преемник Мёнина, который изгнал манухов из Ехо, – о, он знал, что делал! Проклятие заразно, как болезнь, запомни это, Барха, поэтому вам придется убить манухов – чтобы выжить и не опуститься… Ты понял меня?
– Я понял, Владыка, – неохотно ответил мой полководец.
– Ты сможешь объяснить моему народу, почему это необходимо?
– Я не смогу. Но старый Файриба сможет. Он с самого начала войны с манухами говорил мне то же самое, что сейчас говоришь ты. Он тоже откуда-то знал, что манухи прокляты. Но я не хотел их убивать. Когда убиваешь невиновного, его дух приходит к тебе каждую ночь, чтобы спросить: “Почему?”
– Это скверно, – печально усмехнулся я. – Но у меня есть шикарное предложение. Можешь говорить тем, кого будешь убивать, что делаешь это по моему приказу. Пусть приходят ко мне, если им так уж приспичит, прямо в Дом у Моста. По ночам я, как правило, сижу именно там. В конце концов, борьба с разного рода беспокойной нечистью – наша основная профессия… Правда, сэр Мелифаро? – Я обернулся к притихшей на заднем сиденье парочке.
– Ну ты даешь! – вздохнул Мелифаро. – До сегодняшнего дня я был уверен, что шучу, когда называю тебя чудовищем… По крайней мере, я здорово на это надеялся!
– Можешь считать, что сам и наворожил! – отрезал я. – Нельзя же столько лет безнаказанно бубнить одну и ту же несмешную шутку…
– Ты действительно разрешаешь мне говорить детям манухов, что я убиваю их по твоему приказу? – уточнил Барха Бачой.
– Разумеется, – я пожал плечами. – Кто я такой, чтобы запрещать хорошему человеку говорить правду?
– Я сделаю так, как ты сказал, Владыка, – мой храбрый полководец произнес эту фразу с нескрываемым облегчением.
– Ладно, с неприятным разговором мы вроде бы покончили, – я решительно пристукнул кулаком по колену, словно бы подводя итог. – А теперь я должен попросить у тебя совета.
– Тебе нужен мой совет, Владыка? – удивился Барха Бачой.
– Вот именно. А потому слушай внимательно. У меня возникла небольшая семейная проблема, Барха. У меня есть целых три жены. И еще у меня есть один хороший друг. Моему другу очень обидно, что у меня так много жен, а у него – ни одной. Он плачет по ночам и почти ничего не ест. Я больше не могу спокойно смотреть на его страдания!..
– А почему он не может взять и жениться? – поинтересовался мой полководец.
– Посмотри на него, Барха! – патетически сказал я. – Он так уродлив, что женщины обходят его стороной…
– Что?! – взвыл Мелифаро.
“Умри, радость моя! – мне пришлось воспользоваться Безмолвной речью, чтобы утихомирить этого „униженного и оскорбленного“. – Ты хочешь, чтобы все было в порядке? Тогда молчи и терпи!”
“Я не знаю, что я с тобой сделаю!” – пообещал он. Но заткнулся, надо отдать ему должное.
