— Могу предположить, куда он направился. И даже знаю, как, — вставил свое слово Сарин, хмуря брови.
Пять пар глаз обратились к старцу, но понимание, написанное на лицах присутствующих, разъяснений не требовало. Каждый догадывался о конечной цели путешествия Матерна.
Литаурэль, ощутив пробуждающуюся в Лутарге злость, подошла к молодому человеку и положила руку ему на плечо, напоминая о сдержанности. Мужчина вздрогнул, а затем послал ей благодарный взгляд и накрыл тонкие пальчики своей ладонью. Лита в ответ улыбнулась.
— Что мы скажем людям? Ведь придется объяснять… — задумчиво протянула Таирия, стоящая рядом с Лурасой и теребящая бахрому покрывала, наброшенного на спинку кресла.
— Совет разберется с этим. Ристарг обещал подумать, посмотреть в хрониках, как можно провозгласить Лутарга вейнгаром. Обряд мы провести не можем, да и геральдическая цепь все еще у Матерна. В покоях ее не нашли.
Лутарг присутствовал при разговоре матери с главой совета, но тогда возражать не стал. Сейчас же он молчать не собирался.
— Я не буду вейнгаром, — сказал он тихо и категорично, тем самым повергнув в шок Лурасу, Гарью и Таирию.
Лишь Сарин понимающе склонил голову, изначально готовый к подобному повороту.
— Но почему? Так должно было быть!
Лутарг посмотрел на мать, ощущая, как сжались ее пальцы на его руке, выказывая охватившую женщину тревогу.
— Возможно, — отозвался он, сожалея, что своими словами расстраивает ее. — Но это было давно, до того как… — молодой человек запнулся, не желая напоминать о предательстве близких людей. — … как все изменилось.
— Но…
— Антаргин ждет меня. Все ждут. Я должен искать кариал, а не править, — вздох облегчения, слетевший с губ Литаурэль, вторил ему за спиной. — К тому же, Таирия достойна стать правителем, — закончил он, взглянув на сестру.
Ири зарделась и отрицательно замотала головой.
— Вейнгар — мужчина, — прошептала она и, окончательно засмущавшись, потупилась.
— Все бывает впервые, — не согласился Лутарг, выразительно оглядев Лурасу и положив руку себе на грудь, в качестве подтверждения.
Раса подавила стон, а он, ощутив материнскую боль, опустился на колени перед креслом, в котором она сидела. Взяв руки Расы в свои, Лутарг окинул взглядом искаженные страхом черты. Она боялась, что сын покинет ее. Вновь оставит одну.
— Я еще не нашел его, мама.
Он впервые назвал ее так — мама. Как ни странно, это слово далось мужчине легко, словно часто срывалось с губ. Было привычным.
— И я не оставлю тебя.
Она всхлипнула и, высвободив руки, коснулась ладонями его щек. Губы Лурасы дрожали, когда женщина произносила: "Я люблю тебя, сынок". В глазах ее светилась вся глубина этой любви, и Лутарг тонул в ней.
За этой сценой никто не заметил, как Таирия выскользнула из покоев тетушки и тихонько прикрыла за собой дверь. Сердечно Ири трепыхалось раненой пташкой, когда девушка торопливо шагала по дворцовым коридорам в направлении своих комнат — от радости за них, нашедших друг друга, и горечи за свою собственную семью. Горечи за отца.
Решение пришло неожиданно, когда Лураса заговорила об отсутствии геральдической цепи вейнгара. Таирия на память пришел амулет, когда-то вытребованный у отца в подарок. Тяжелый, массивный он явно должен принадлежать мужчине. Она всегда так думала, и потому ни разу не надела.
А раз мужчине, так почему бы не ее брату? Она собиралась передать его Лутаргу.
Спешно достав из тайника шкатулку, Таирия отыскала требуемую вещь и, напоследок пробежав пальцами по телу изумительной кошки, заторопилась обратно.
Она ворвалась в комнату, прервав монолог Сарина о дворцовой сокровищнице и возможных вариантах поисков кариала. Ири не совсем понимала, что он из себя представляет. Руки так и не дошли расспросить подробнее, мысли все время были заняты другим.
Неожиданным появлением обратив на себя пристальные взгляды, в том числе и Лутарга, девушка засмущалась. Откуда-то выплыла мысль, а что если брат откажется от ее подарка? Или он не понравится ему?
С неуверенной улыбкой на губах Таирия подошла к Лутаргу, не зная, как ответить на его вопросительный взор. Но затем, отбросив сомнения, со словами: "Я хочу, чтобы это было у тебя", — протянула молодому человеку дорогой ее сердцу амулет, надеясь, что брат оценит его по достоинству.
Лутарг оценил, как и все собравшиеся в комнате.
Едва пальцы мужчины коснулись лежачего на девичьей ладони диска, кошка, изображенная на нем, шевельнулась, а рьястор с оглушительным рыком появился у ног Лутарга. Повелитель стихий явился взору в образе полосатой кошки, но уже через мгновение закружился вихрем сияющих частиц, чтобы превратиться в бело-голубого волка с горящими синеной глазами, и найти отражение на медальоне Таирии. В центре золотого круга теперь другой хищник готовился к прыжку — волк.
Из всех собравшихся в комнате людей, только Литаурэль мгновенно поняла, что произошло. С радостным криком: "Нашли! Это он!" — она кинулась на грудь Лутаргу и, обвив его шею руками, запечатлела на мужской щеке звонкий поцелуй. Молодой человек только и успел, что обхватить ее талию и сделать шаг назад, для поддержания равновесия.
* * *
Спустя несколько часов, когда Таирия, Сарин и Гарья отправились досыпать оставшиеся до рассвета часы, Лураса с сыном и Литаурэль стояли у окна в покоях дочери вейнгара и смотрели на постепенно угасающие звезды. Раса прижималась щекой к предплечью сына, впитывая в себя его близость и тепло, убеждая себя, что теперь в их жизнях все наладится, и уже никогда не повторятся долгие дни болезненного одиночества. Еще немного, и их семья полностью воссоединится, и тогда, та часть ее сердца, где еще клубится непроглядная тьма, озарится ярким светом присутствия Антаргина. Тогда она вновь будет абсолютно счастлива.
Литаурэль же, ощущая крепость мужских пальцев переплетенных с ее, вспоминала слова Сарина о том, что Лутаргу необходим человек, который сможет верить за двоих. Она — сможет, — решила для себя девушка, отворяя собственное сердце, чтобы окончательно впустить в него мужчину, который так давно безраздельно занимал ее мысли. Прочно и, видимо, навсегда, стал частью ее самой.
Для самого Лутарга это время стало временем открытий. И они заключались в нем самом. Мужчина окончательно осознал, что никогда не был одинок. Что всегда, каждый миг его жизни, где-то были люди, думающие о нем. Скучающие и волнующиеся. А еще, любящие.
Его мать и отец. Любящие его и друг друга. Пронесшие это чувство через все беды, что им пришлось претерпеть, через всю боль, что встретилась им на пути. И если он был достоин их любви, то, возможно, сможет и сам поверить в нее.
