Ток смотрел, как дюжий пёс трусит к башне. Малазанец только теперь заметил, что вход открывался через балкон, вероятно, второго этажа – ещё одно подтверждение глубины слоя вулканического стекла.
– Судя по виду, жить тут не очень удобно, – заметил он.
– Внешность обманчива, – пробормотала она и снова сверкнула улыбка, от которой у Тока чуть сердце не остановилось.
– Как же вас зовут? – поинтересовался Ток, когда они зашагали к башне.
– Это госпожа Зависть, – откликнулся Тлен. – Дочь Драконуса, того, который выковал меч Драгнипур и был сражён этим самым клинком – его теперешним владельцем, Аномандром Рейком, владыкой Лунного Семени. Говорят, у Драконуса было две дочери, которых он назвал Зависть и Злоба…
– Худов дух, ты шутишь, – пробормотал Ток.
– Его такие имена тоже наверняка позабавили, – невозмутимо продолжил т’лан имасс.
– Ну вот, – вздохнула госпожа Зависть, – взял и испортил мне всё веселье. Мы прежде встречались?
– Нет. Но тем не менее, я знаю тебя.
– Похоже на то! Должна признать, с моей стороны было неоправданно скромно надеяться, что меня не узнают. В конце концов, я не раз сталкивалась с т’лан имассами. То есть раза два, не меньше.
Тлен смотрел на неё своим бездонным взглядом.
– Зная, кто ты, я всё равно не имею ответа на загадку твоего теперешнего появления в Морне, госпожа, если тебе будет угодно разыгрывать скромность. Я желаю знать, что ты ищешь в этом месте.
– Что же ты этим имеешь в виду? – насмешливо спросила госпожа Зависть.
Когда они подошли ко входу в башню, в проёме появилась фигура в маске и кожаных доспехах. Ток замер.
– Это же сегулех! – Он резко обернулся к госпоже Зависти: – Твой слуга – сегулех!
– Так они называются? – Она наморщила лобик. – Знакомое слово, хотя подробностей не могу припомнить. Ну и ладно. Я вызнала их личные имена, но ничего более. Они оказались рядом и заметили меня – вот этот, которого зовут Сену, и ещё двое. Решили, что их путешествие будет менее однообразным, если убьют меня. – Зависть вздохнула. – Увы, теперь они служат мне. – Она обратилась к сегулеху. – Сену, твои братья уже проснулись?
Низкий, проворный мужчина склонил голову, глаза в прорезях маски ничего не выражали.
– Я так поняла, – сообщила Зависть Току, – что этот жест означает согласие. Они не слишком-то разговорчивые, как выяснилось.
Ток покачал головой, не сводя глаз с парных широких мечей, висевших на боках под руками Сену.
– Только он один из всех троих прямо взаимодействует с тобой, госпожа?
– Кстати, да. Не обращала на это внимания… Это важно?
– Это означает, что он на самой низкой ступени в их иерархии. Двое других выше того, чтобы говорить с несегулехами.
– Какое высокомерие!
Разведчик ухмыльнулся.
– Я ни одного прежде не видел, но слышал много. Они живут на острове к югу отсюда, говорят, народ замкнутый, к странствиям не склонный. Но наслышаны о них на севере до самого Натилога.
И Худ меня бери, как наслышаны!
– Хм-м, я почувствовала в них некоторое очаровательное высокомерие. Проводи нас внутрь, милый Сену.
Сегулех не шевельнулся. Он увидел Тлена и теперь неотрывно смотрел на т’лан имасса.
Шерсть на загривке айя встала дыбом, волчица вышла вперёд и замерла между двумя фигурами.
– Сену? – вкрадчиво протянула госпожа Зависть.
– Я думаю, – прошептал Ток, – он бросает Тлену вызов.
– Какая нелепость! Зачем ему это делать?
– Для сегулехов ранг означает всё. Если сомневаешься в иерархии, испытывай её. Времени зря они не тратят.
Госпожа Зависть нахмурилась, глядя на Сену.
– Веди себя прилично, юноша! – Она взмахнула рукой и указала на комнату внутри башни.
Сену при этом жесте вздрогнул.
Невыносимый зуд вдруг охватил шрам Тока. Он принялся яростно его почёсывать и тихонько выругался.
Сегулех отступил в маленькую комнатку, затем ещё миг помешкал, прежде чем повести остальных к двери напротив. Изогнутый коридор привёл их в центральный зал, посреди которого уходила вверх винтовая лестница. Стены зала были сложены из грубой, шлифованной пемзы. В дальнем конце зала стояли три известняковых саркофага, крышки ровным рядом прислонились к стене напротив. Рядом сидел пёс, которого послала вперёд госпожа Зависть. Рядом со входом расположился круглый деревянный столик, на котором лежали свежие фрукты, мясо, сыр и хлеб, а также стояли запотевший глиняный кувшин и несколько чаш.
У стола застыли два спутника Сену, словно стражи, готовые отдать жизнь за это богатство. Оба походили на Сену сложением и ростом и были вооружены так же; различались они только своими масками. Если у Сену эмалированную поверхность покрывали тёмные узоры, то у остальных двоих украшений было меньше. Одна маска была разрисована лишь немного менее обильно, чем у Сену, зато у третьего на щеках виднелись лишь две чёрные полосы – по одной под каждым глазом. Из прорезей этой маски смотрели глаза чёрные и твёрдые, как обсидиан.
Увидев т’лан имасса, этот сегулех сначала замер, затем сделал шаг вперёд.
– Да что ж такое! – прошипела госпожа Зависть. – Вызовы запрещены! Ещё одна такая выходка, и я потеряю терпение…
Все сегулехи отступили на шаг назад.
– Ну вот, – проговорила женщина, – так намного лучше. – Она обратилась к Току: – Утоли голод и жажду, юноша. В кувшине сольтанское белое вино, должным образом охлаждённое.
Ток никак не мог отвести взгляд от сегулеха в белой маске с двумя метками.
– Если прямой взгляд означает вызов, – тихо проговорила госпожа Зависть, – я бы посоветовала – ради мира и покоя, не говоря уж о твоей жизни – воздержаться от того, что ты сейчас делаешь, Ток Младший.
Малазанец крякнул от неожиданности и тут же отвёл взгляд от сегулеха.
– Это мудро, госпожа. Просто я никогда не слышал о… ладно, не важно. – Он подошёл к столу и потянулся к кувшину.
За спиной у Тока вспыхнуло быстрое движение, затем раздался глухой звук и через всю комнату пролетело тело, ударившись о противоположную стену. Ток резко развернулся и увидел Тлена: т’лан имасс стоял с мечом в руках и смотрел на двух оставшихся сегулехов. Сену неподвижно лежал в десяти шагах от них – мёртвый или без сознания. Оба его меча успели покинуть ножны лишь наполовину.
Рядом с Тленом волчица по имени Баальджагг смотрела на тело и виляла хвостом.
Госпожа Зависть пронзила других сегулехов ледяным взглядом.
– Раз уж моих приказов никто не слушает, все последующие столкновения я оставляю на усмотрение т’лан имасса. – Она обернулась к Тлену. – Сену умер?
– Нет. Я ударил плоской стороной клинка, госпожа, ибо не хотел убить одного из твоих слуг.
– Очень мило с твоей стороны, учитывая обстоятельства.
Дрожащей рукой Ток взялся за ручку кувшина.
– Позволишь налить и тебе, госпожа Зависть?
Женщина посмотрела на него, приподняла бровь, затем улыбнулась.
– Отличная идея, Ток Младший. Соблюдать приличия по силам явно только нам с тобой.
– Что ты узнала, – спросил её Тлен, – о Разрыве?
С чашей в руках Зависть обернулась к т’лан имассу.
– А ты, я вижу, во всём и всегда сразу рубишь с плеча. Его запечатали. Смертной душой. Как тебе, несомненно, известно. Предметом моего исследования была тем не менее природа этого Пути. Он не похож на другие. Портал кажется почти… механическим.
Разрыв? Так вот что за красная кайма в воздухе… Уф.
– Ты осмотрела гробницы к’чейн че’маллей, госпожа?
Зависть наморщила носик.
– Бегло. Они все пусты и пусты уже давно. Десятки лет.
С тихим скрипом Тлен склонил голову набок.
– Только десятки?
– Да уж, неприятная деталь. Я полагаю, Матрона столкнулась с серьёзными трудностям на пути наружу, затем – прежде чем освободить своих детей – потратила ещё некоторое время на отдых, чтобы оправиться после такого испытания. Она со своим выводком продолжила раскопки в погребённом городе на северо-западе, но не завершила, словно результаты оказались неудовлетворительными. Затем они, видимо, вовсе ушли отсюда. – Она помолчала, затем добавила: – Быть может, важно, что Матрона была первой душой, скреплявшей Разрыв. Остаётся лишь предположить, что сейчас там находится другая несчастная душа.
Т’лан имасс кивнул.
Всё это время Ток ел, а сейчас уже принялся за вторую чашу бодрящего холодного вина. От попыток разобраться, о чём идёт речь, у него голова пошла кругом – он это обдумает позже.
– Мне нужно идти на север, – сказал он, отрываясь от ломтя зернистого хлеба. – Не сможешь ли, госпожа, снабдить меня необходимыми припасами? Я буду у тебя в долгу… – Он резко замолк, увидев алчную вспышку в её глазах.
– Будь осторожен с тем, что́ предлагаешь, юноша…
– Прошу прощения, но почему ты называешь меня «юношей»? Тебе на вид едва сравнялось двадцать пять.
– Ах, как лестно. Значит, несмотря на то, что Тлен меня опознал – и сказать по правде, его познания немало меня беспокоят, – прозвучавшие имена ничего тебе не сказали.
