Встречаясь с ним взглядом и замечая эту близость, я думаю: «Нет, мы – не дети».
Кажется, он думает о том же: его щеки заливает румянец. Он поспешно снова поднимает меня, придерживая за щиколотки, чтобы я смогла тянуться выше. Я решительно отбрасываю все мысли о его руках и о том, как на его коже задержался аромат сандала. Я хватаюсь за ветку и наконец могу подтянуться и лезть выше. Ветки у дерева довольно тонкие, но мне удается найти достаточно надежные и добраться до фруктов.
Оказавшись ближе, я замечаю, что они уже переспели и начали подсыхать. Я срываю один плод, принюхиваюсь и радостно улыбаюсь, узнав хурму. У нас в поселке она была редким лакомством, которое нам изредка давали, мелко нарубив и смешав с другими продуктами. Я смотрю вниз на Ли Вэя, который встревоженно за мной наблюдает.
«Осторожнее, – говорит он мне. – Мы пережили смертельно опасный спуск не для того, чтобы ты сорвалась с плодового дерева».
Вместо ответа я бросаю ему хурму, а потом начинаю срывать остальные плоды. Их около дюжины. Побросав все вниз, я спускаюсь и гордо повисаю на нижней ветке, чтобы спрыгнуть на землю без его помощи.
«Значит, это правда! – говорит он потрясенно. Он уже успел подобрать всю хурму. – Мы пробыли внизу меньше часа, а уже наткнулись на еду. Значит, у них тут изобилие».
«Кто-то в начале сезона уже побывал здесь и обобрал остальные ветки, – напоминаю я. – Значит, рядом могут быть люди».
Он кивает и становится серьезным.
«Мы будем осторожны и снова станем дежурить».
Мы ужинаем хурмой, благоразумно оставив немного на завтрашний день, хоть втайне и надеемся, что по дороге сможем найти еще еды. Поев, я достаю из краски его рубашку. Она не стала настолько густо-зеленой, как я надеялась, но улучшение явно есть. Я переодеваюсь в чистую тунику и отдаю ему грязную, чтобы он на ночь что-то надел. Ему не удается ее застегнуть, так что на груди туника смешно расходится, но, по крайней мере, она хоть немного будет греть.
Мы в хорошем настроении готовимся ко сну, а до заката успеваем сыграть еще одну партию сянци. Мне по-прежнему не удается его обыграть, и он мягко пытается меня учить.
«Твои ходы кажутся удачными, но ты недостаточно продумываешь дальнейшее. Старайся хотя бы на два хода предвосхищать противника».
Я вздыхаю.
«Казалось бы, мне по работе приходится столько планировать и организовывать, что у меня должно было получаться лучше».
Неуверенность Ли Вэя выдает только небольшая пауза перед вопросом:
«А брак с Шэном – часть твоих планов?»
Этот вопрос застигает меня врасплох. Мы с ним еще ни разу не упоминали Шэна. Честно говоря, весь этот поход я ни разу не думала о Шэне.
«Это часть планов Старейшин», – отвечаю я осторожно.
«Ясно».
«Ты ведь знаешь, как все устроено, – поясняю я, когда он больше ничего не добавляет. – Тебя это удивлять не должно. Художницы всегда выходят замуж за художников».
«Да. Но… разве обязательно, чтобы это был именно он? – спрашивает Ли Вэй с невеселой улыбкой. Казалось бы, среди подмастерьев есть более удачные варианты. Шэн такой…»
«Заносчивый? Противный?» – подсказываю я.
Ли Вэй явно удивлен.
«Тебе это не важно?»
«Я над этим не задумываюсь, – признаюсь я. – Он лучший подмастерье среди юношей. Я – лучшая среди девушек. Старейшины считают, что это – правильный брак».
«И это все? – не успокаивается Ли Вэй. – За этот брак выступают Старейшины? Не ты?»
«Это не важно, – напоминаю я ему. – Я все равно выполню их желание».
Ли Вэй возмущен.
«Нельзя выходить замуж потому, что этого желает кто-то другой, потому что это разумный брак. Надо выходить за того, кто тебя любит. За того, кто страстно тебя любит и готов ради тебя изменить мир».
«Чтобы такое произошло, мир действительно должен измениться, – говорю я ему. – А ты предвидишь скорые изменения?»
Он проводит рукой вокруг:
«Он уже изменился, Фэй».
«Недостаточно, – возражаю я, спустя несколько тяжелых мгновений. Я понимаю, на что он намекает, и мне нужно это прекратить. – Но даже если бы это было так, наши отношения в прошлом. Мои чувства к тебе исключительно платонические».
«Ты все время так говоришь. Но ты ужасно старалась сохранить мне жизнь. – Он указывает на зеленую рубашку. – И хорошо меня одеть».
«Просто чтобы мне не пришлось за тебя краснеть», – величественно заявляю я.
«Как скажете, подмастерье», – откликается он.
Он укладывается спать, сверкнув глазами, и я понимаю, что он мне не поверил.
Этой ночью меня опять донимают странные сны. Снова возникает ощущение, будто кто-то или что-то меня зовет, на этот раз – из тумана. Я бегу сквозь него, пытаясь найти дорогу, но только сильнее теряю ориентир. Вскоре я уже не понимаю, пытаются ли меня позвать или захватить в плен. Я бросаюсь бежать – в панике и не видя цели.
Я внезапно просыпаюсь, дергаясь и ничего не соображая. К моему изумлению, Ли Вэй стоит на коленях рядом с моим устроенным из листвы и иголок ложем. Не успевая осознать, что я делаю, я кидаюсь ему в объятия. Призраки из сновидения исчезают, его присутствие укрепляет и успокаивает меня. Он ласково гладит меня по голове, так что я не сразу могу заставить себя отстраниться.
«Извини», – говорю я.
«Я встревожился, – объясняет он мне. – Ты беспокойно спала. Вертелась, металась… дергала ногами. И я такое не в первый раз вижу, когда ты спишь».
«Правда?» – переспрашиваю я, чувствуя себя ужасно неловко.
«Что тебе снится настолько неприятное?» – спрашивает он.
Хотя он знает про мой слух, я не рассказывала ему подробно, как он появился. Не говорила я и о том, что меня во сне зовут. Я уже готова рассказать ему об этом сейчас, но мне мешает какая-то робость и привычная скрытность.
«Это пустое, – говорю я, поднимаясь на ноги. – Извини, что заставила беспокоиться».
Он ненадолго берет меня за руку и поворачивает так, чтобы я смотрела на него.
«Фэй, я рядом. Что бы между нами ни происходило, ты должна это знать. Ты можешь, не боясь, рассказать мне что угодно».
Я киваю, но ничего не говорю. Как объяснить то, чего я сама не понимаю?
Он не пытается добиться от меня ответа. Мы готовимся начать день. Мы доедаем хурму, оставив всего две штуки, приводим себя в порядок. «Новая» рубашка Ли Вэя, уже совсем высохшая, оказалась тускло-зеленой, но все-таки стала лучше, чем была. Я встаю перед ним, помогая разгладить ткань, и критически его осматриваю.
«Наверное, сойдет», – решаю я, не собираясь признаваться, что он великолепен даже в лохмотьях.
В чистом костюме художника я чувствую себя уверенно, хоть и жалею, что не взяла девичий костюм. У нас в поселке женщина в брюках – это не полная дикость, но чем больше я думаю о встрече с такой почтенной личностью, как Хранитель Дороги, тем больше жалею о том, что не могу выглядеть официально и внушительно.
«Помню, как меня только проверяли, могу ли я работать у художников, – говорю я Ли Вэю, когда мы готовимся уйти из лагеря. – До того как я официально стала подмастерьем. Мама отдраила меня до боли и обменяла трехдневный рацион на отрез новой ткани, чтобы сшить мне тунику. „Когда встречаешься с власть имущими, с человеком, который может изменить твою жизнь в лучшую или худшую сторону, важно показать, что ты – человек достойный“, – сказала она мне. Это сладкое и печальное воспоминание заставляет меня сделать паузу. – Интересно, что бы она подумала обо мне сейчас, когда я иду встречаться с Хранителем Дороги в костюме мальчишки».
Ли Вэй ухмыляется, демонстрируя ямочку, которую я просто обожаю.
«Пусть ты и одета, как мальчишка, никто тебя за паренька не примет».
Несмотря на поддразнивание, в его словах ощущается жар, и я невольно вспоминаю наш вечерний разговор: «Надо выходить замуж за того, кто страстно тебя любит и готов ради тебя изменить мир».
Я пытаюсь понять, изменился ли мир и смогу ли я измениться вместе с ним.
Эти мысли меня гнетут, но, когда солнце поднимается выше, основным моим чувством становится тревога за Чжан Цзин. Заколов волосы, я спрашиваю:
«Нам еще что-то надо сделать? Может, надо подумать, что именно мы скажем Хранителю Дороги?»
«Мы расскажем ему о наших проблемах и попросим помощи», – решительно говорит Ли Вэй.
Его ответ меня не удивляет. Ли Вэй ко многому подходит проще моего. После «Двора Зимородка», где мы имеем дело с четкой организацией и формальностями, я не решаюсь бросаться вперед, не имея ясного плана.
«Ты по-прежнему предполагаешь, что случившееся в той деревне – результат какого-то недопонимания, – говорю я. – А если это не так? Что, если он знает – и ничего не делает?»
«Тогда мы не станем иметь с ним дела, – отвечает Ли Вэй. – Мы возьмем все в свои руки».
Я не понимаю, как к этому относиться или что мы вообще сможем сделать, но решаю не спорить по этому поводу, пока мы не будем точно знать, что Хранитель Дороги во всем этом замешан. Пока нам надо к нему прийти и постараться все выяснить.
