«Ты по-прежнему предполагаешь, что случившееся в той деревне – результат какого-то недопонимания, – говорю я. – А если это не так? Что, если он знает – и ничего не делает?»
«Тогда мы не станем иметь с ним дела, – отвечает Ли Вэй. – Мы возьмем все в свои руки».
Я не понимаю, как к этому относиться или что мы вообще сможем сделать, но решаю не спорить по этому поводу, пока мы не будем точно знать, что Хранитель Дороги во всем этом замешан. Пока нам надо к нему прийти и постараться все выяснить.
Как всегда, в горах поднялся утренний туман, но воздух быстро нагревается, заставляя нас радоваться, что лето еще не закончилось. Ли Вэй лучше меня понимает, как именно и где мы спустились, так что он задает направление к подвесной дороге. Мы снова идем по лесу, не встречаясь с признаками цивилизации, но зорко смотрим вокруг, выискивая хурму или еще что-то съедобное. А еще нам попадается несколько мелких лесных животных, и мы оба останавливаемся и задумываемся. У нас в поселке дичь – такая же редкость, как и культурные растения: к сожалению, животные долго не выживают из-за отсутствия пропитания на каменистой почве. Сегодня мы не делаем попыток охотиться – мы ведь так близки к цели!
Достаточно скоро нам открывается спускающаяся с гор дорога, закрепленная высоко над деревьями и предательскими склонами. Ее вид отсюда кажется мне таким же фантастическим, как вид вершин от подножия. Всю жизнь упаковки с драгоценными продуктами приходят по дороге снизу, из какого-то таинственного места. Мне и в голову не приходило, что мы окажемся в этом месте и что зрелище будет настолько ошеломляющим.
Не знаю, что я ожидала увидеть, но определенно не маленький непримечательный сарай у конца дороги. Рядом с ним, в тени от тростниковой крыши, сидит немолодой мужчина с редеющими волосами. Меня в нем сразу же потрясают две вещи. Во-первых, его одежда. Она хлопчатая, как и мой костюм художника, но в ней ощущается новизна, которую в поселке встречаешь нечасто: ткань у нас – редкость, а новая одежда – роскошь. А второе, что меня поражает, это то… что он пухлый. Если не считать маленьких детей и иллюстраций из старых книг, я никогда не видела человека с излишками жира и теперь смотрю на него с изумлением.
Мы с Ли Вэем застываем на месте: мы оба не знаем, что делать. Мужчина привалился к стене сарая и, кажется, дремлет. Ли Вэй переступает с ноги на ногу, заставив содержимое мешка брякнуть, и мужчина изумленно открывает глаза. Я понимаю, что он может слышать. Он вскакивает на ноги, натягивает на голову мятую хлопчатую шапку и выжидающе смотрит на нас. А потом происходит нечто удивительное: с его губ начинает появляться звук.
Это не вопль и не смех. Это совершенно не похоже на все то, с чем я успела столкнуться за мой недолгий опыт слышанья: последовательность быстрых звуков разной длины и формы. Я с изумлением понимаю, что впервые слышу человеческую речь. Вот только я понятия не имею, что она означает. И я совершенно не представляю себе, как воспользоваться ею, чтобы получился ответ.
Я неуверенно поднимаю руки. В наших записях сказано, что тот язык, которым мы пользуемся, построен на основе уже существовавшего: им пользовались наши кочующие предки, особенно те, кто терял слух из-за болезни или каких-то других вполне объяснимых причин. Я понятия не имею, означает ли это, что жители низин по-прежнему используют этот способ общения или только те, кто лишен слуха. Тем не менее я кланяюсь, а потом знаками говорю:
«Приветствую вас, высокоблагородный Хранитель Дороги. Мое имя Фэй, а это – Ли Вэй. Мы преодолели долгий путь от поселка на вершине горы, чтобы обсудить с вами серьезные вопросы».
Мужчина разевает рот, глаза выпучены. Нет никаких сомнений: он не понял, что я сказала… Однако мне кажется, что он догадывается, что я разговариваю жестами, так что, наверное, ему встречались люди, которые тоже это делают.
«Что теперь?» – спрашивает у меня Ли Вэй, когда ответа мы так и не получаем.
Я изображаю жестом, что рисую или пишу, и выжидающе смотрю на мужчину. Хранитель Дороги часто отправляет письма с сообщениями для нас, так что, конечно же, у него здесь должны быть письменные принадлежности. Мне кажется, я ясно даю понять, что мне нужно, однако до него это доходит спустя еще несколько повторений. Поняв, он качает головой – это меня изумляет. А как он общается с нашим главным поставщиком, если у него под рукой нет письменных принадлежностей?
Зайдя в тупик, мы прибегаем к самым примитивным вариантам. Ли Вэй прикасается к моему плечу и своей груди, а потом указывает пальцем в сторону вершины, вдоль подвесной дороги. После этого он дает понять, что мы спустились с горы и пришли сюда. Пока Ли Вэй это изображает, я пристально наблюдаю за Хранителем Дороги и недоумеваю все сильнее. Этот человек совершенно не такой, как я ожидала. Как минимум я рассчитывала увидеть кого-то более сообразительного. Пусть у нас с ним нет общего языка, но жесты Ли Вэя достаточно понятны. В конце концов мужчина догадывается, откуда мы явились, и эта мысль его чуть ли не пугает. Он переминается с ноги на ногу с нервным и неуверенным видом.
Наконец он жестом приглашает нас сесть. Указывает сначала на себя, а потом – на грунтовую дорогу, уходящую от сарая, и дает нам понять, что вернется. Когда Ли Вэй делает несколько шагов в его сторону, чтобы предложить пойти с ним, мужчина отчаянно мотает головой и снова повторяет, что нам следует сесть и ждать.
Мы с Ли Вэем переглядываемся.
«А что делать? – спрашиваю я. – Может, он идет, чтобы привести кого-то, кто знает наш язык. Или хотя бы принести бумагу и тушь».
Наши размышления резко прерываются: мужчина поспешно уходит в сарай и возвращается с коробом. Ставит его на землю, открывает и жестом приглашает нас подойти. Мы приближаемся, и я невольно резко втягиваю в себя воздух. Короб наполнен едой. Я никогда не видела столько еды за раз. Булочки, редис, лук, рис, сушеные фрукты… Это обилие просто ошеломляет, и я не сомневаюсь, что на лице Ли Вэя отражается такое же изумление. Мужчина щедрым жестом показывает, что это все – нам, его жесты размашисты и величественны. Он предлагает нам сесть и поесть, пока его не будет, и от этого предложения нам очень трудно отказаться. Хурма стала радостным открытием, но тот единственный плод, который я съела утром, не может считаться особо сытным завтраком.
Мужчина несколько секунд наблюдает за тем, как мы осматриваем короб, а потом направляется вниз по тропе, уходящей прочь от подножия горы. Он кажется обеспокоенным. Даже напуганным. В сарае были и другие коробки, и я пытаюсь понять, не боится ли он, что мы злоупотребим его гостеприимством и возьмем больше, чем нам предложено. Мне хотелось бы найти слова, чтобы его успокоить и сказать, как мы благодарны за то, что он нам дал, но одними поклонами много не выразишь.
Когда он уже исчезает за поворотом тропы, Ли Вэй делает перерыв в пиршестве и спрашивает у меня:
«Как ты считаешь, съедая все это, мы не уменьшаем рацион поселка?»
Я замираю с полупережеванным куском во рту. Эта мысль – ужасна, и я виновато смотрю на короб. Мы с ним уже съели больше обычной порции жителя нашего поселка. Немного подумав, я качаю головой:
«Это было бы негостеприимно с его стороны. По-моему, Хранитель Дороги не такой. Он дал нам это в знак приветствия, чтобы продемонстрировать свою щедрость. И у него явно есть еще».
Впервые я осмеливаюсь надеяться на то, что наш план действительно приведет к переменам у нас в поселке, несмотря на беспокойный шепот внутреннего голоса, который напоминает мне, что в той деревне ничего хорошего не получилось.
Ли Вэй жует сушеные фрукты, задумчиво хмуря лоб.
«По-моему, это был не Хранитель Дороги».
Я выгибаю бровь:
«А кто это мог быть?»
«Не знаю, – отвечает он. – Слуга? Тебе не показалось, что он вел себя как-то странно? Он так… неуверен в себе. Хранитель Дороги всегда высказывается властно и кажется очень решительным. Этот мужчина собственной тени боится».
«Я действительно удивилась, что у него не оказалось бумаги и письменных принадлежностей, – признаю я. – Особенно с учетом того, что он с нами переписывается».
Ли Вэй кивает.
«Вот именно. Тут что-то не так. – Он смотрит на дорогу, вьющуюся среди деревьев. Принявший нас мужчина давно скрылся из вида. – Не уверен, что нам стоит ждать его возвращения. Может, это ловушка».
«Какая ловушка? – удивленно спрашиваю я. – И зачем?»
«Этого я тоже не знаю. Мне это просто подсказывает чутье. Но если не считать подаренной еды, он не слишком рад был нас видеть. Я опасаюсь насчет того, кого он приведет с собой».
Я указываю на короб:
«Но мы ведь здесь ради вот этого. Вот то, что нам нужно: еда и возможность накормить наших людей! Если мы уйдем после того, как он подарил нам все это и попросил подождать, какое впечатление мы произведем? Разве это порядочно?»
Ли Вэй колеблется, и я вижу в этом иронию судьбы. До этой минуты он был очень уверен в себе и не сомневался в том, что наш поход принесет великие изменения, а я постоянно тревожилась. Теперь я готова поверить, что все будет хорошо, а он полон сомнений. Ли Вэй снова смотрит на дорогу и принимает решение.
