Ли Вэй колеблется, и я вижу в этом иронию судьбы. До этой минуты он был очень уверен в себе и не сомневался в том, что наш поход принесет великие изменения, а я постоянно тревожилась. Теперь я готова поверить, что все будет хорошо, а он полон сомнений. Ли Вэй снова смотрит на дорогу и принимает решение.
«Судя по всему, эта дорога ведет в город. Если он пошел за помощью или припасами, то ему надо именно туда. Я считаю, что нам и самим надо туда пойти и попытаться лучше понять, что происходит, что тут за люди. Если я не прав, мы потом сможем извиниться и сказать, что не поняли его указаний. Если я прав и тут происходит нечто зловещее… – Он недоговаривает, но этого и не нужно: память о вымершей деревне еще очень свежа. Вместо этого он просто пожимает плечами и добавляет: – Ну, по крайней мере, мне так кажется. Но я ведь только советник».
Я слабо улыбаюсь его намеку на вторую по силе фишку сянци, хотя вообще-то больше ничего веселого здесь нет. Если сопоставить странное поведение Хранителя Дороги и то, что мы прочли в той деревне, становится ясно, что нам необходима осторожность.
«Ладно, – говорю я, – пошли. И давай прихватим немного еды. Он же отдал нам весь короб!»
Мы идем по узкой дороге от горы, и я стараюсь не думать о том, как мы далеки от нашего единственного дома. Постепенно дорога становится шире, грунт на ней гладкий и утрамбован многочисленными пешеходами и повозками. Я достаточно много читала, чтобы понимать, – наш поселок невелик по сравнению с другими поселениями, на свете есть много гораздо более крупных населенных пунктов, в том числе и настоящих городов. Однако я начинаю осознавать реальность только теперь, когда пытаюсь представить себе, какое количество народа может нуждаться в такой широкой дороге. Вскоре дорога уже оказывается вымощенной плоскими камнями, и это тоже неожиданно. В нашем небольшом поселке нет ничего даже отдаленно похожего.
Наконец я слышу звуки, которые говорят о том, что впереди нас есть люди, и поднимаю руку, останавливая Ли Вэя. Я жестом предлагаю сойти с дороги туда, где мы окажемся под прикрытием деревьев и нас сразу заметить не смогут. Он со мной соглашается. Нам обоим хочется хорошо думать об этих незнакомых людях, но мы слишком напряжены после опасного спуска и не готовы считать кого-то или что-то безопасным. Мы проходим остаток пути по лесу, продолжая наблюдать за дорогой. Вот только, когда мы наконец приходим к городу, главным моим чувством оказывается не страх.
Я потрясена.
Точно так же, как я знала о существовании населенных пунктов крупнее нашего поселка, я всегда знала и то, что этот город относится к их числу. Дорога стала для меня первой подсказкой, но сейчас, оказавшись прямо перед городом, я потрясена тем, насколько его размеры превосходят мой родной поселок, а ведь я вижу его только со стороны!
Город обнесен стеной с воротами. Вооруженные люди дежурят на деревянных башнях, встроенных в стены, и опрашивают тех, кто подходит к воротам. Сейчас на дороге образовался затор, подошедшую группу что-то задержало – около пятидесяти человек нетерпеливо дожидаются, чтобы их впустили. Пятьдесят человек! Это больше, чем все обитатели «Двора Зимородка»! И что-то подсказывает мне, что это – лишь малая часть того, что мы обнаружим внутри. Если нам удастся войти.
Затор, похоже, связан с повозкой у самых ворот, и при виде нее – а вернее, тех, кто ее везет, – мы с Ли Вэем замираем. Лошади! Конечно, мы читали про них в книгах, но никто из нас даже не мечтал увидеть их вживую. В те дни, когда горные перевалы еще были открыты, наши предки захватили с собой сколько-то домашних животных. Они со временем вымерли, а когда лавины перекрыли все нормальные пути, поднимать животных по подвесной дороге оказалось просто невозможно. Я никогда не видела таких крупных созданий и потрясена их красотой. Меня охватывает желание их изобразить, запечатлеть иссиня-черные бока, то, как они вскидывают головы, дожидаясь, пока хозяева закончат дела.
Я с трудом отрываю взгляд от лошадей и пытаюсь понять, что еще там происходит. Я опять слышу те звуки (звуки речи), которыми пользовался Хранитель Дороги. Они меня озадачивают и интригуют. Сами по себе звуки бессмысленны, но инстинкт подсказывает мне, что они – способ общения и что мне следовало бы уметь ими пользоваться. Я гадаю, сколько времени нужно на то, чтобы научиться такой речи. Меня уже захлестнуло столько звуков и раздражителей, что я теряюсь. Шум от такого множества людей вызывает головную боль.
Однако, хоть я и не понимаю слова, я распознаю признаки ссоры. Мужчина, сидящий в первой повозке, даже толще Хранителя Дороги; видно, что он недоволен. Стражники тоже выглядят раздраженными, и звуки, вылетающие из их ртов по ходу спора, становятся громче. Источаемая враждебность меня пугает.
В какой-то момент мужчина на повозке открывает ящик и достает шелковую ткань. Мы с Ли Вэем одновременно втягиваем в себя воздух. Я в жизни такого не видела. Шелк попадал к нам в поселок в лучшем случае в виде лоскутков и использовался только как украшение высокопоставленных жителей. Вид целого рулона ткани завораживает. И не менее удивителен ее цвет – густой, яркий малиновый цвет далеко превосходит те пигменты, которые нам удается создавать.
«Может, это король? – высказывает предположение Ли Вэй. – Иначе откуда у него такое богатство? И тогда понятно, как ему удается столько есть».
«Не думаю, – отвечаю я, наблюдая за спором. – По-моему, стражники не стали бы так ссориться с королем».
В итоге стражники добиваются, чтобы им показали содержимое всех ящиков на повозке, вызвав сильное раздражение как у их владельца, так и у остальных ожидающих входа. Несколько человек – кажется, слуг этого толстяка – со скучающим видом отходят от повозки, пока стражники ведут досмотр. Я с округлившимися глазами смотрю, как появляются все новые и новые рулоны шелка – нескончаемая палитра красок. Только в грезах я могла себе представить такую пестроту.
«Как мы войдем? – спрашивает Ли Вэй. – Если они так осторожны с тканью, то, наверное, будут еще более подозрительными к незнакомцам, особенно если судить по реакции Хранителя Дороги».
Я с ним соглашаюсь, но внезапно придумываю выход. Осмотр повозки заканчивается, и толстяк издает громкий звук, заставляющий разбредшихся слуг поспешно вернуться. Я хватаю Ли Вэя за руку и тащу к толпе. Среди такого множества ожидающих и толпящихся людей нас никто не замечает. Завершив осмотр, стражники спешат пропустить в город владельца шелка с его свитой. Мы с Ли Вэем пристраиваемся к кому-то из прислуги и по указаниям стражников быстро проходим к воротам.
Когда мы уже собираемся пройти за них, один из стражников быстро преграждает нам путь выставленным перед нами длинным острым копьем. Он издает последовательность резких звуков, а я могу только тупо на него смотреть. Несколько слуг останавливаются вместе с нами. Стражник обводит нас взглядом и повторяет те же звуки. У меня отчаянно колотится сердце. Я чувствую, как напрягся Ли Вэй, готовый к стычке. В нас как-то заподозрили чужаков.
Стражник повторяет свои слова в третий раз: он явно недоволен. Мне отчаянно хочется понять, чего он добивается. Я слышу, как чей-то голос негромко отвечает ему поблизости от нас. Это еще одна служанка. Стражник вперяет взгляд в нее, служанка в страхе сжимается, указывая на толстяка в повозке. Стражник переводит взгляд на него, что-то повторяя.
Оказавшись поблизости от толстяка, я замечаю, что он держит в руке небольшую фляжку, из которой постоянно что-то отпивает. Он покачивается на своем высоком сиденье и смотрит на стражника туманно-пренебрежительным взглядом. Спиртное у нас в поселке редкость, но я его видела и опознаю его эффект. В ответ на вопрос стражника толстяк бросает взгляд на толпу слуг и пожимает плечами, отчего стражник злится еще сильнее. Стражник обводит нас взглядом и начинает указывать на всех по очереди пальцем. Я понимаю: он считает. Он что-то говорит толстяку, а тот решительно качает головой. Он начинает пересчитывать слуг по головам и, закончив, заметно удивляется.
Я затаиваю дыхание, поняв, что происходит. Стражники потребовали пересчитать прислугу, а наше с Ли Вэем присутствие дало неверную цифру. Взяв его за руку, я заставляю его чуть повернуться, так чтобы толстяку плохо было видно наши лица. Если он разглядит нас, то, несмотря на опьянение, поймет, что мы тут – посторонние. У него со стражниками начинается новая перепалка, и я готовлюсь к худшему, ожидая, что они потребуют построить всех слуг для осмотра.
Нас спасает то, что к первому стражнику подходит еще один и что-то шепчет, указывая рукой на длинную очередь, собравшуюся у ворот. Видимо, разногласия относительно числа слуг меркнут по сравнению с затором на дороге. Еще несколько напряженных мгновений, стража пропускает повозку и прислугу, к немалой радости толстяка. Он приветственно вскидывает свою фляжку, заслуживая хмурый взгляд первого стражника.
