– Я… я напишу письма, – сказала им Санса.
С улыбкой теплой, словно рассвет, Серсея Ланнистер наклонилась поближе и ласково поцеловала ее в щеку.
– Я знала это. Джоффри будет горд, когда я расскажу ему о той отваге и здравом смысле, которые ты продемонстрировала сейчас.
В конце концов Санса написала четыре письма. Своей матери, леди Кэтлин Старк, и братьям в Винтерфелл, потом тетке и деду: леди Лизе Аррен в Орлиное Гнездо и лорду Хостеру Талли в Риверран. Когда Санса завершила дело, пальцы ее онемели и перепачкались чернилами. Лорд Варис держал печать отца. Она согрела белый пчелиный воск над свечой, капнула четыре раза на бумагу и посмотрела, как евнух запечатал каждое письмо лютоволком дома Старков.
Джейн Пул и все ее вещи исчезли, когда сир Мендон Мур проводил Сансу назад в башню крепости Мэйгора. «Теперь никаких слез», – подумала она с благодарностью. И все же после исчезновения Джейн стало как-то холоднее, хотя Санса и развела огонь. Она пододвинула кресло к очагу, взяла одну из своих любимых книг и погрузилась в повествование о Флориане и Джонквиль, леди Шилле и Радужном Рыцаре, о доблестном принце Эймоне и его несчастной любви к королеве, жене его брата.
Лишь глубокой ночью, отходя ко сну, Санса поняла, что забыла спросить о сестре.
Джон
– Отор, – объявил сир Джареми Риккер, – вне сомнения. А этот был Джафером Флауэрсом. – Он повернул труп ногой, мертвое бледное лицо уставилось в сумеречное небо синими-синими глазами. Оба убитых были людьми Бена Старка.
«Спутники моего дяди, – ошеломленно подумал Джон. Он вспомнил, как просил, чтобы дядя взял его. – Боги, каким зеленым мальчишкой я был! Если бы он взял меня, я мог бы лежать здесь…»
Правое запястье Джафера заканчивалось изорванной плотью и раздробленной костью – остальное было отнято челюстями Призрака. Сама же правая кисть плавала сейчас в кувшине с уксусом в башне мэйстера Эймона. Левая рука, находившаяся там, где положено, чернотой не уступала плащу.
– Милосердные боги, – пробормотал Старый Медведь и, соскочив со своего дорожного конька, передал поводья Джону. Утро выдалось непривычно теплым, капельки пота выступили на широком лбу лорда-командующего, словно роса на дыне. Лошадь его волновалась и, закатывая глаза, пятилась от мертвецов, насколько позволяли поводья. Джон отвел кобылу на несколько шагов, стараясь удержать ее на месте. Лошадям это место не нравилось. И если уж на то пошло, Джону тоже.
Но менее всех были довольны собаки. Отряд привел сюда Призрак, вся свора собак оказалась бесполезной. Когда псарь Басс попытался заставить их взять след по отгрызенной руке, они словно взбесились: завыли и залаяли, пытаясь сорваться. Даже теперь они то скалили зубы, то скулили, натягивая поводки, и Четт вовсю костерил их.
«Это всего лишь лес, – сказал себе Джон. – А это только мертвецы». Ему уже приводилось видеть убитых…
Прошлой ночью ему вновь приснился Винтерфелл. Джон бродил по пустому замку, искал отца, спускался в крипту. Только на этот раз сон продолжался. Во тьме Джон услышал скрежет камня о камень; повернувшись, он увидел, как один за другим открываются гробы. Мертвые короли вставали из своих холодных черных могил. Джон проснулся в угольной тьме, сердце его колотилось. Даже когда Призрак вскочил на постель и ткнулся носом в лицо, он не сумел прогнать леденящий душу ужас. Джон просто не смел вновь уснуть. А потому поднялся на Стену и ходил наверху, не зная покоя, пока наконец не увидел свет зари на востоке. «Это всего лишь сон. Я – брат Ночного Дозора, а не испуганный мальчишка».
Сэм Тарли крючился под деревьями, стараясь держаться за лошадями. Его округлая физиономия приобрела цвет простокваши. Пока еще он не бегал в сторону, чтобы поблевать, но тем не менее лишь мельком глянул на мертвецов.
– Я не могу этого сделать, – прошептал он жалким голосом.
– Придется, – заверил Джон самым тихим шепотом, так, чтобы не слышали остальные. – Мэйстер Эймон послал тебя, чтобы ты был его глазами. Разве не так? А что могут увидеть закрытые глаза?
– Да, но… я ведь такой трус, Джон.
Джон положил ладонь на плечо Сэма.
– С нами дюжина разведчиков и псы, а еще Призрак. Никто не причинит тебе вреда, Сэм. Подойди и погляди. Сделать это в первый раз сложнее всего.
Сэм нервно качнул головой, с заметным усилием стараясь собрать всю свою храбрость, и медленно повернул голову… глаза его округлились. Джон держал Сэма за руку, так чтобы он не мог отвернуться.
– Сир Джареми, – проворчал Старый Медведь, – Бен Старк взял с собой шестерых. Где остальные?
Сир Джареми покачал головой:
– Если бы я знал!
Мормонт явно не был удовлетворен ответом.
– Двое наших братьев погибли почти возле Стены, и разведчики ничего не слышали и не видели. Во что же превратился Ночной Дозор? Мы еще прочесываем эти леса?
– Да, милорд, но…
– Мы еще выставляем дозорных?
– Да, но…
– У этого человека охотничий рог, – указал Мормонт на Отора. – Должен ли я полагать, что он умер, так и не протрубив? Или же все ваши разведчики оглохли и ослепли?
Сир Джареми ощетинился, и лицо его напряглось от гнева.
– Рог этот здесь не трубил, милорд, иначе мои разведчики услыхали бы его. Мне не хватает людей, чтобы выставлять столько патрулей, сколько хотелось бы… тем более что после исчезновения Бенджена мы держались ближе к Стене, чем прежде, – по вашему собственному распоряжению.
Старый Медведь буркнул:
– Да. Ладно. Вполне возможно. – Он нетерпеливо махнул. – А теперь скажите мне, как они умерли.
Сев на корточки возле убитого, которого он назвал Джафером Флауэрсом, сир Джареми взял его голову за волосы, вдруг обломившиеся соломинками под его пальцами.
Рыцарь выругался и повернул лицо тыльной стороной руки. В шее трупа открылся огромный разрез, покрытый засохшей кровью. Лишь несколько ниток бледных сухожилий все еще связывали голову с шеей.
– Это было сделано топором.
– Точно, – проворчал Дайвен, старый лесник. – И похоже, что тем, который был при Оторе, м’лорд.
Джон чувствовал, как завтрак шевелится в его животе, но тем не менее стиснул зубы и заставил себя поглядеть на второго покойника. Отор был человек рослый и уродливый, так что из него получился только рослый уродливый труп. Никакого топора рядом не было. Джон вспомнил Отора. Уезжая из Черного замка, он горланил непристойную песню. Теперь отпелся. Плоть Отора побелела, как молоко, повсюду, кроме ладоней, сделавшихся черными, как у Джафера. Лепестки твердой засохшей крови покрывали смертельные раны, осыпавшие грудь, ноги, живот, горло. И все же глаза его оставались открыты, они глядели в небо синими сапфирами.
Сир Джареми распрямился.
– У одичалых тоже есть топоры.
Мормонт повернулся к нему:
– Итак, ты полагаешь, что это работа Манса Райдера? Так близко к Стене?
– Чья же еще?
Джон мог бы сказать чья. Это знал и он сам, и все они, но никто не сумел произнести эти слова. «Иные – это ведь только сказка, придуманная, чтобы пугать детей. Если они и существовали, то исчезли восемь тысячелетий назад». Одна мысль эта заставила его ощутить свою глупость; он теперь стал взрослым, черным братом Ночного Дозора… он более не мальчишка, который сидел некогда у ног старой Нэн рядом с Браном, Роббом и Арьей.
И все же лорд Мормонт фыркнул:
– Если бы на Бена Старка напали одичалые в полудне езды от Черного замка, он бы вернулся за подмогой, потом нашел бы убийц даже в семи преисподних и доставил мне их головы.
– Если только его не убили вместе со всеми остальными, – настаивал сир Джареми.
Слова эти причиняли боль даже теперь. Это произошло настолько давно, глупо даже надеяться на то, что Бен Старк еще жив, однако Джон Сноу был тем еще упрямцем.
– Прошло уже почти полгода с тех пор, как Бенджен оставил нас, милорд, – продолжил сир Джареми. – Лес огромен. Одичалые могли напасть на него где угодно. Бьюсь об заклад: перед нами двое уцелевших из его отряда, они возвращались… Но враг перехватил их прежде, чем они сумели достичь безопасности за Стеной. Трупы до сих пор свежие; эти люди убиты не более дня назад…
