И вот, уже в вечерних сумерках, когда тускнеющий солнечный свет окрашивал далекий горизонт западных равнин в мягкие пурпурные и красные тона, перед четверкой путников показалась цель их путешествия. Их утомленные долгим путем мускулы болели, обычно острые умы затуманились от недостатка сна и постоянной ходьбы, но при виде величественного Тирсиса они ощутили невыразимое словами волнение и воспрянули духом. Они на миг задержались на опушке леса, тянущегося через Каллахорн с севера, от самых Зубов Дракона, на юг. К востоку отсюда лежал город Варфлит, охраняющий единственный доступный проход сквозь Рунные горы, небольшой горный кряж, лежащий к северу от знаменитого Радужного озера. Сквозь лес, лежащий за их спинами, севернее Тирсиса несла свои воды медлительная река Мермидон. На западе лежал небольшой островной город Керн, а истоки реки находились еще западнее, на бескрайних просторах равнин Стрелехейма. Река повсюду оставалась широкой, образуя естественную преграду на пути любого возможного врага и создавая надежную защиту для жителей острова. В половодье, которое длилось здесь почти круглый год, воды реки были глубоки и быстры, и еще ни одному врагу не удавалось взять штурмом Город на Острове.
Но хотя и Керн, окруженный водами Мермидона, и Варфлит, стоящий в Рунных горах, казались сильными и хорошо защищенными, Граничный Легион все же квартировался в древнем городе Тирсис — безупречная боевая машина, бессчетные поколения успешно защищавшая границы Юга от вторжения чужеземцев. Именно Граничный Легион всегда принимал на себя основную тяжесть любого нападения на земли человеческой расы, превращаясь в первую линию обороны против вражеских войск. Граничный Легион Каллахорна был впервые сформирован в Тирсисе, крепости, не имеющей себе равных. Старый город Тирсис был разрушен еще в Первой Войне Рас, но затем он был вновь отстроен и долгие годы рос и расширялся, пока не превратился в один из крупнейших городов на всем Юге и самую мощную крепость в северных его областях. Он и планировался как крепость, способная выдержать любую вражескую атаку — бастион несокрушимых стен и мощных крепостных валов, возведенный на естественном плато вплотную к отвесному склону неприступного утеса. Каждое поколение его жителей вносило в постройку города нечто новое, все лучше и надежнее укрепляя его. Около семисот лет назад на краю плато была возведена могучая Внешняя Стена, расширившая владения Тирсиса до самых прочерченных природой границ. На плодородных равнинах под крепостью располагались фермы и пшеничные поля, кормящие город, а чернозем равнин питали и насыщали животворные воды великого Мермидона, текущего через них на юго-восток. Дома фермеров были в беспорядке разбросаны по окружающим землям; их обитатели полагались на безопасность городских стен лишь в случае нападения врага. За сотни лет, прошедших с окончания Первой Войны Рас, города Каллахорна много раз успешно отражали атаки своих воинственных северных соседей. Ни разу врагу не удавалось взять ни один из трех городов. Ни разу не проигрывал сражения знаменитый Граничный Легион. Но никогда еще Каллахорн не сталкивался со столь огромной армией, как войско Повелителя Колдунов. Королевству предстояло настоящее испытание силы и отваги.
Балинор со смешанными чувствами смотрел на далекие башни родного города. Его отец был великим Королем и прекрасным человеком, но он старел. Многие годы возглавлял он Граничный Легион, отражая беспрестанные набеги карликов с Востока. Несколько раз ему приходилось начинать долгие кампании против огромных северных троллей, когда их племена в своих странствиях забредали на его земли, намереваясь захватить города и обратить людей в рабство. Старшим его сыном и законным наследником престола был Балинор. Он усердно учился под внимательной опекой отца и искренне нравился людям — тем, чью дружбу могло завоевать лишь уважение и понимание. Он работал и сражался рядом с ними, и многому у них научился, так что теперь он понимал их чувства и мог смотреть на мир их глазами. Он так любил свою землю, что готов был сражаться за нее, как сражался сейчас, как сражался уже много лет. Он командовал полком Граничного Легиона, и его солдаты носили его личную эмблему — готового к прыжку леопарда. Его полк считался ключевой частью всей ударной силы Каллахорна. Для Балинора уважение и преданность этих воинов были важнее всего в жизни. Но несколько месяцев назад он покинул их — покинул по собственному желанию, добровольно отправившись в изгнание и примкнув к загадочному Алланону и его отряду из Кулхейвена. Отец просил его остаться, умолял пересмотреть свое решение, но он уже все решил; ничто не могло поколебать его уверенности, даже мольбы отца. Он нахмурился, глядя на родной город, и в его мыслях родилось странное ощущение. Он бессознательно поднес затянутую в перчатку руку к лицу, и холодная сталь кольчуги проследила тот шрам, что тянулся по его правой щеке до подбородка.
— Опять думаешь о брате? — спросил его Гендель, хотя это был скорее не вопрос, а утверждение.
Балинор, на мгновение ошеломленный, взглянул на него, затем медленно кивнул.
— Знаешь, тебе лучше бросить думать обо всем этом деле, — ровным голосом произнес гном. — Если ты по-прежнему будешь думать о нем как о брате, а не как о человеке, вот тогда он тебе станет по-настоящему опасен.
— Не так легко забыть, что наша кровь делает нас не просто сыновьями одного отца, — угрюмо заявил тот. — Такую связь я не могу ни забыть, ни разорвать.
Дарин с Даэлем переглянулись, не в силах понять, о чем те ведут разговор. Они знали, что у Балинора есть брат, но никогда не видели его и не слышали о нем ни слова с того момента, как отправились в свой дальний путь из Кулхейвена.
Балинор заметил обескураженное выражение на лицах братьев— эльфов и быстро улыбнулся им.
— Все не так плохо, как может показаться, — спокойно заверил он их.
Гендель безнадежно покачал головой и на ближайшие минуты замкнулся в себе.
— Мы с моим младшим братом Палансом — единственные сыновья Рула Буканнаха, короля Каллахорна, — решил разъяснить положение Балинор, и его взгляд упал на далекий город, словно проникая глубоко в прошлое. — В детстве мы были очень близки — наверное, как вы двое. Но мы взрослели, и у нас возникали различные взгляды на жизнь‡ мы стали разными людьми, что случается со всеми смертными, братья они или нет. Я был старше; я первым стоял у трона. Паланс, конечно, всегда понимал это, но с каждым годом это все сильнее разделяло нас, в основном потому, что его понятия об управлении страной не во всем совпадали с моими‡ Понимаете, это не так легко объяснить.
— Не так-то уж и трудно, — мрачно буркнул Гендель.
— Ну хорошо, не так и трудно, — утомленно согласился Балинор, на что Гендель отвечал понимающим кивком. — Паланс считает, что Каллахорн больше не должен служить первой линией обороны в случае нападения на Юг. Он хочет распустить Граничный Легион и отрезать Каллахорн от остальных земель Юга. Вот в этом я с ним и не могу согласиться‡ Он смолк, и несколько секунд стояла горькая тишина.
— Выкладывай им все, Балинор, — ледяным голосом произнес Гендель.
— Мой подозрительный друг считает, что мой брат больше не отвечает за свои поступки — что он говорит эти слова, не понимая их смысла. Он часто советуется с мистиком по имени Стенмин, которого Алланон называет бесчестным проходимцем, способным привести Паланса к гибели. Стенмин заявил моему отцу и народу, что править должен мой брат, а не я. Он настроил Паланса против меня. Когда я ушел из города, даже Паланс, кажется, поверил, что я не мог бы править Каллахорном.
— А этот шрам?.. — тихо спросил Дарин.
— Мы немного поспорили, прежде чем я отправился на поиски Алланона, — ответил Балинор и покачал головой, вспоминая прошлые события. — Я даже не помню, с чего все началось, но Паланс как-то сразу пришел в гнев — в его глазах зажглась настоящая ненависть. Я повернулся, чтобы уйти, и тут он сорвал со стены плеть, хлестнул меня ей и рассек мне щеку. После этого случая я решил на время покинуть Тирсис, чтобы дать Палансу шанс прийти в себя. Если бы я тогда остался, мы могли бы‡ Его голос вновь зловеще смолк, и Гендель бросил на братьев— эльфов взгляд, не оставляющий сомнений в том, что случилось бы, если бы братья вновь повздорили. Дарин недоверчиво нахмурился, поражаясь, каким надо быть человеком, чтобы посметь вот так выступить против Балинора. На протяжении всего их опасного похода в Паранор высокий каллахорнец не раз доказал и свою силу, и свою отвагу, и даже Алланон во многом полагался на него. Но все же родной брат решительно и злобно ополчился на него. Эльфу было глубоко жаль этого доблестного воина, вернувшегося в дом, где ему даже среди своей семьи было отказано в покое.
