Стража Времени! И мистер Эверард, являвшийся по мою душу в прошлом году. Он расспрашивал о дяде Стиве? Почему?
Потому что Стивен Тамберли на самом деле трудится не для знаменитого института. Он работает на Стражу Времени. Чья задача – предотвращение соответствующих катастроф. Эверард оставил мне визитку с телефонным номером. Куда же я засунула этот кусочек картона? Судьба всего мира нынче зависит от него.
– Для начала я хочу узнать, что случилось с Перу после того, как я… оставил эту страну, – говорит Луис. – А потом придумаю способ все исправить. Рассказывайте.
Я встряхиваюсь. Надо сбросить с себя ощущение кошмара. Придумать план действий.
– А что рассказывать? Я же ничего не знаю. Это было свыше четырехсот лет назад.
Напротив меня сидит призрак из давно минувшей эпохи. Призрак крепкий, жилистый и потный. Нас разделяют грязные тарелки, кофейные чашки и пивные банки.
И тут у меня рождается спасительная идея.
Надо говорить тихо, опустив глаза. Изображать смирение.
– Вообще-то, у нас в городе есть книги по истории. В библиотеках. Туда всех пускают. Пойду поищу интересующие вас сведения.
Он смеется:
– Неплохо придумано, сеньорита. Но я не выпущу вас из этих покоев. За каждым вашим шагом буду следить, пока не приду к убеждению, что полностью управляю ситуацией. Если же мы расстанемся – я пойду осматривать округу или лягу спать, – то не сомневайтесь: я возвращусь в тот самый миг, из которого отбыл. Поэтому прошу середину комнаты не занимать.
Эффектное было бы зрелище, если бы машина времени очутилась там в один момент со мной. Бабах! Но скорее всего, она сместится на несколько дюймов в сторону, а меня отбросит к стене.
Уж если и рисковать костями, то не напрасно.
– Есть и другой вариант: поговорить с каким-нибудь знатоком истории. У нас имеются устройства для передачи речи на расстояние, за многие мили. Одно такое у меня в спальне.
– А как я пойму, к кому вы обращаетесь и о чем говорите, если беседа пойдет на английском? Постарайтесь зарубить на носу: к этому устройству вы не притронетесь.
Испанец не знает, как выглядит телефонный аппарат. Но догадается, едва я попробую набрать номер.
В его голосе уже нет враждебности, это скорее искренняя попытка убедить.
– Сеньорита, поверьте, у меня нет никакого злого умысла. Я просто выполняю свой долг. Перед моими друзьями, перед страной, перед Церковью. Хватит ли у вас мудрости – или милости – чтобы принять это? Мне известно, что вы постигали разные науки. Подумайте, может, среди ваших книг есть та, что содержит нужные мне сведения? Вы наверняка уже поняли: ни при каких обстоятельствах я не поступлюсь своей священной миссией. И от вас зависит, чтобы ход событий не причинил лишних страданий тем, кого вы любите.
Волнение оставляет меня вместе с надеждой. Только теперь чувствую, как я устала. Все тело ноет, до последней клеточки. Ничего не остается, как выполнить его просьбу. Может, потом он разрешит мне поспать. И пусть снятся кошмары – действительность в сто раз хуже самого ужасного сна.
Энциклопедия. Пару лет назад Сьюзи, сестренка, мне ее подарила на день рождения. А сама Сьюзи не родится, если Испания подчинит себе Европу, Ближний Восток и обе Америки.
Как же меня трясет! Будто от лютой стужи.
Вспомнила! Я бросила карточку Эверарда в верхний левый ящик письменного стола, где храню всякую всячину.
Как раз над этим ящиком – телефон. Возле пишущей машинки.
– Сеньорита, вы дрожите.
– А что, на это нет причины? – Я встаю. – Идем. – Откуда только силы взялись. – У меня и в самом деле есть нужная книга, а может, и не одна.
Дон Луис следует за мной тенью. Это неправда, что тени всегда невесомы.
Подойдя к столу, я слышу:
– Стойте! Что вы хотите достать из ящика?
Лгать я толком так и не научилась. Не поворачиваясь к испанцу лицом, отвечаю с ожидаемой дрожью в голосе:
– Тут уйма книг, видите? У меня записано, где какие сведения содержатся. Чтобы найти интересующие вас хроники, сначала нужно заглянуть в эти записи. Не бойтесь, здесь не припрятана аркебуза.
Рывком выдвигаю ящик, и дон Луис перехватывает мое запястье. Стою столбом. Пускай пороется и успокоится.
Визитка, побывав в его руке, падает на прочие мелочи. Мое сердце падает чуть раньше – в самые пятки.
– Вы уж простите меня, сеньорита. Не давайте поводов для подозрений, и тогда я не позволю себе никакой грубости.
Перекидываю карточку нужной стороной кверху. Как бы случайно. Читаю. Мэнсон Эверард, такой-то дом в Среднем Манхэттене, такой-то телефон…
Этот номер надо запомнить крепко-накрепко.
Роюсь в ящике. Что бы выдать за каталог домашней библиотеки? Ага, страховой полис автовладельца! Доставала его несколько месяцев назад… нет, месяц назад, в апреле, после аварии, – но так и не удосужилась вернуть в банковский сейф.
– Вот, нашла.
Что ж, теперь я знаю, как позвать на помощь. И не имею возможности это сделать. Буду чутко ждать, когда возможность появится.
Бочком протискиваюсь мимо машины времени к книжному шкафу. Дон Луис – следом, точно нитка за иголкой. Беру том, который от «Пайка» до «Польки», листаю. Конкистадор заглядывает через плечо. Восклицает, узнав Перу. Он грамотен. Но английскому, конечно, не обучен.
Перевожу. Писарро, Франсиско. Экспедиция в Тумбес, закончившаяся неудачно. Вынужденное возвращение в Испанию в поисках поддержки.
– Да-да, я слышал об этом. Много было разговоров…
В тысяча пятьсот тридцатом году он прибывает в Панаму. В тысяча пятьсот тридцать первом отправляется в Тумбес…
– Я был с ним.
Маленький отряд сражается с индейцами, совершает героический переход через горы, занимает город Кахамарку, пленит великого инку. Индейцы собирают выкуп.
– А потом, потом?
Атауальпе выносят смертный приговор.
– Это нехорошо. Однако я уверен, что наш командир просто не видел иного выхода.
Поход на Куско. Экспедиция Альмагро в Чили. Писарро основывает Лиму. Манко, марионеточный инка, выходит из подчинения и возглавляет борьбу своего народа против испанцев. Осада Куско – с начала февраля тысяча пятьсот тридцать шестого и по апрель тысяча пятьсот тридцать седьмого, до возвращения Альмагро.
Победа очень тяжело дается испанцам. Но и потом индейцы ведут партизанскую войну, а братья Писарро вступают в конфликт с Альмагро. В тысяча пятьсот тридцать восьмом происходит решающая битва. Альмагро разбит, осужден, казнен. Его внебрачный сын и друзья озлоблены, они устраивают заговор и двадцать шестого июня тысяча пятьсот сорок первого года убивают Франсиско Писарро в Лиме.
– Нет! Этому не бывать, клянусь телом Христовым!
Карл Пятый присылает в Лиму нового губернатора. Тот быстро утверждается у власти, громит мятежников и обезглавливает их молодого вождя.
– Какой ужас! Христиане против христиан! Неужели не ясно: в самом начале этой напасти мы должны были выбрать сильного человека и передать ему всю власть!
Луис выхватывает шпагу. Какого черта?! В страхе роняю энциклопедию и пячусь мимо машины времени к письменному столу.
Испанец падает на колени, берет шпагу за клинок и подносит эфесом к лицу, словно крест для целования. По обветренным щекам бегут слезы, прячутся в нечесаной бороде.
– Господь всемогущий, пресвятая Матерь Божья, – всхлипывает он, – не оставьте слугу Вашего…
Может, это и есть мой спасительный шанс? Раздумывать некогда.
Хватаю пылесос. Замахиваюсь. Стоящий на коленях Кастелар слышит, оборачивается, приподнимается…
Пылесос тяжел и неудобен. Особенно в качестве дубины.
Выжимаю из своих мышц всю силу, до последней капли. Бью через «мотоцикл», обрушиваю пылесос прямо на непокрытую голову.
Испанец оседает. Льется кровь – безумно-яркая, как рекламный неон. Рассажена кожа, но вырубился ли похититель? Проверять некогда. Оставляю пылесос на доне Луисе и прыгаю к телефону.
Длинный гудок.
Номер? Только не ошибись! Жму на кнопки: пим-пим-пим…
Испанец стонет. Поднимается на четвереньки.
Пим-пим…
Би-ип. Би-ип. Би-ип…
Луис хватается за шкаф, кое-как встает…
Знакомый голос.
– Здравствуйте. Это автоответчик Мэнса Эверарда.
Боже! Нет! Луис мотает головой, стирает кровь с глаз. Она пахнет, она течет, она до жути красная и блестящая. И ее до жути много.
– К сожалению, я не могу сейчас ответить. Но если оставите сообщение, я свяжусь с вами при первой возможности.
Дон Луис еле держится на ногах, руки висят плетьми.
– Вот, значит, как, – бормочет он. – Измена…
– Вы можете говорить после гудка.
Кастелар нагибается за шпагой, потом надвигается на меня. Неуклюже, но неотвратимо.
– Ванда Тамберли! – кричу в трубку. – Пало-Альто. Путешественник во времени. – Дата? Проклятье, какая нынче дата? – Пятница, вечер. Завтра День поминовения. Помогите!
В горло упирается кончик шпаги.
– Брось! – рычит дон Луис.
