– Они поменяют мнение, – протягиваю я ему руку среди моря враждебности. – У них нет выбора.
Он, кажется, расслабляется, пусть всего на секунду. Нескольких простых слов хватает, чтобы рассеять его ярость.
– Знаю. Но я не хочу, чтобы у них был выбор. Я хочу, чтобы они за меня стеной стояли по собственной воле. – Он вздыхает. – Мы можем поговорить наедине? Мне нужно кое-что с вами обсудить.
Всматриваясь в его лицо, я пытаюсь угадать предмет беседы и боюсь его.
– Я живу ближе, – наконец киваю я.
Мы идем к его джипу и едем в тишине всю дорогу до моей высотки в Рубиновом секторе. Поднимаемся по лестнице, молча входим в квартиру. Олли приветствует нас, радуется, как всегда. Я закрываю за собой дверь.
Ярость Андена давно прошла. Он оглядывается с беспокойством, потом смотрит на меня:
– Не возражаете, если я сяду?
– Будьте так любезны, – отвечаю я, присаживаясь за обеденный стол. – Президент просит разрешения сесть?
Анден садится рядом со свойственной ему элегантностью, трет виски.
– У меня есть и хорошие новости. – Он пытается улыбнуться, и я вижу, как ему тяжело. – Я договорился с Антарктидой.
С трудом глотаю слюну:
– И?
– Они подтвердили, что окажут нам военную поддержку – пока с воздуха, а на земле, когда мы подтвердим создание сыворотки, – отвечает Анден. – И они обследуют Дэя. В обмен на Дакоту. У меня не было выбора. Я отдаю им самый крупный штат Республики.
Сердце мое наполняется всепоглощающей радостью и облегчением и в то же время – сочувствием к Андену. Его вынудили отдать часть страны. Самый наш драгоценный ресурс; каждый человек в мире – самый драгоценный ресурс. Это неизбежно. Не бывает победы без жертв.
– Спасибо, – говорю я.
– Пока не за что. – Его улыбка превращается в гримасу. – Мы висим на волоске. Не уверен, что помощь подоспеет вовремя. Судя по известиям с фронта, мы теряем Вегас. Если план с псевдокапитуляцией провалится, если не получится создать сыворотку, война закончится еще до вступления в нее Антарктиды.
– Вы считаете, сыворотка остановит Колонии? – тихо спрашиваю я.
– У нас нет вариантов, – мотает головой Анден. – Необходимо продержаться до прибытия помощи.
Он делает паузу и через несколько секунд добавляет:
– Завтра я улетаю на фронт в Вегас. Ради наших войск.
В самую гущу военных действий.
– Ваши принцепс-электы тоже летят? – спрашиваю я, пытаясь сохранять спокойствие. – Ваши сенаторы?
– Только генералы, – отвечает Анден. – Но не вы, не Мариана и не Серж. Кто-то должен держать Лос-Анджелес в узде.
Я чувствую, он подбирается к самому главному. Мои мысли мечутся вокруг слов, которые он сейчас произнесет. Анден опирается о столешницу и сплетает пальцы в перчатках.
– Кто-то должен держать Лос-Анджелес в узде. Иными словами, одному из моих принцепс-электов предстоит временно исполнять обязанности Президента. Контролировать сенат, не спускать с них глаз в мое отсутствие. Исполняющего обязанности выберу, конечно, я. А сенат его утвердит. – Анден печально улыбается, словно предвидя мой ответ. – Я уже поговорил об этом и с Мариной, и Сержем, они оба с нетерпением ждут моего решения. Теперь я должен знать, примете ли его вы.
Я отворачиваюсь и смотрю в окно. Мысль о том, чтобы стать действующим Президентом Республики (хотя мои шансы бледнеют в сравнении с шансами Марианы и Сержа), должна бы привести меня в восторг. Но ничего подобного со мной не происходит.
Анден внимательно смотрит на меня и наконец произносит:
– Можете мне сказать. Я понимаю, сколь поворотным является подобное решение, и уже довольно длительное время чувствую, что вам ваше положение доставляет неудобства. – Он вглядывается мне в глаза. – Скажите правду, Джун. Вы и в самом деле хотите быть принцепс-электом?
Я ощущаю странную пустоту. Я уже давно не нахожу в себе интереса к политике; грызня в сенате, перепалки между сенаторами и принцепс-электами – как я от них устала. Я думала, мне будет трудно признаться ему. Но сейчас, когда он сидит здесь в ожидании моего ответа, слова даются легко, без волнения:
– Анден, вы понимаете, что назначение принцепс-электом стало для меня огромной честью. Но время идет, и я чувствую: мне чего-то не хватает. И теперь я знаю чего. Вы улетаете, чтобы вести армию на врага, а Дэй с Патриотами собираются по-партизански сражаться с Колониями. Мне не хватает полевой работы в качестве младшего агента, который полагается на себя. Я тоскую по тем дням, когда все было просто и ясно, без всяких политических вывертов, когда я легко находила правильный путь и знала, что должна делать. Мне… не хватает того, чему меня научил брат. – Я смотрю на него в упор. – Извините, Анден, но мне кажется, я не рождена политиком. Я солдат. Думаю, назначение меня Президентом на время вашего отсутствия нецелесообразно. И я не уверена, что должна оставаться вашим принцепс-электом.
Анден вглядывается в мои глаза:
– Я понимаю.
И хотя в его голосе слышится грустная нотка, он, кажется, соглашается. Если и есть что-то, в чем Анден превосходит других (даже в большей степени, чем Дэй), так это понимание моих мотивов.
Мгновение спустя я вижу другую эмоцию в его глазах – зависть. Он завидует моему праву выбирать, праву выйти из мира политики и стать кем-то другим, тогда как он навсегда останется нашим Президентом, человеком, на которого будет опираться страна. Он никогда не сможет с чистой совестью отойти в сторону.
Он откашливается:
– И что вы собираетесь делать?
– Собираюсь вернуться в армию, – отвечаю я.
На сей раз я настолько уверена в своем решении, настолько воодушевлена перспективой полевой работы – аж дух захватывает.
– Отправьте меня назад. Позвольте мне сражаться. – Я понижаю голос: – Если мы проиграем, вся эта история с принцепс-электами потеряет смысл.
– Безусловно, – кивает Анден.
Он неуверенно оглядывает комнату, и за его внешним спокойствием я вижу мальчика-короля, который из последних сил пытается контролировать ситуацию. Он замечает помятую куртку, висящую в изножье моей кровати, задерживает на ней взгляд.
Мне и в голову не приходило убрать вещи Дэя.
Наконец Анден отворачивается. Нет нужды говорить, что Дэй провел у меня ночь, – по его лицу я вижу, он и так все понимает. Румянец появляется на моих щеках. Мне всегда удавалось хорошо скрывать эмоции, но на сей раз я смущена – боюсь, как бы отблески прошедшей ночи (жар кожи Дэя, касания его рук, убирающих волосы с моего лица, порхание его губ по моей шее) не отразились в моих глазах.
– Ну хорошо, – говорит Анден после долгой паузы.
Он печально улыбается мне, встает.
– Вы солдат, миз Айпэрис, до мозга костей, для меня было честью видеть вас моим принцепс-электом. – Президент наклоняет голову. – Что бы ни случилось, я надеюсь, вы будете это помнить.
– Анден, – шепчу я (перед моим мысленным взором возникает его потемневшее, перекошенное от гнева лицо в палате сената). – Обещайте, что в Вегасе вы будете самим собой. Не превращайтесь в кого-то другого. Хорошо?
Его не удивили ни мой ответ, ни куртка Дэя. Но этой просьбой я, кажется, застала его врасплох. Он моргает, несколько секунд пребывая в недоумении. Потом понимает и отрицательно качает головой:
– Мне пора. Нужно вести в бой солдат, как это делал отец.
– Я имела в виду другое, – осторожно говорю я.
Он несколько мгновений подбирает слова.
– Не секрет, мой отец был жестоким человеком, и не тайна, что на его счету много злодеяний: Испытания, чума…
Анден замолкает ненадолго, его взгляд обращается куда-то вдаль – перед ним проходят воспоминания, о которых знали лишь немногие из нас.
– …Но он сражался бок о бок со своими солдатами. И вероятно, вы это понимаете лучше, чем кто-либо другой. Он не отсиживался в палате сената, посылая своих солдат на смерть. В молодости, вытащив страну из хаоса, введя законы военного времени, он выходил на улицы вместе со своими отрядами, шел впереди. Он сражался и на фронте, сбивал самолеты Колоний. – Анден смолкает, кидает на меня взгляд. – Я не пытаюсь оправдать его поступки. О нем можно многое сказать, но он был человеком храбрым. Он завоевал преданность армии своими действиями, пусть и жестокими… Я тоже хочу поднять боевой дух наших войск, но не могу этого сделать, отсиживаясь в Лос-Анджелесе. Я…
– Вы – не ваш отец, – говорю я, глядя ему в глаза. – Вы Анден. Вы не должны идти по его стопам. У вас собственный путь. Вы теперь Президент. Вы не обязаны походить на него.
Я вспоминаю, как была предана прошлому Президенту, вспоминаю его на видео – вот он в кабине истребителя выкрикивает приказы, вот возглавляет колонну танков на улице. Он был бесстрашен. А теперь смотрю на Андена и вижу то же бесстрашие, устойчиво горящее в его глазах, потребность утвердиться в роли достойного лидера страны. В молодости его отец, возможно, был таким же, как Анден, – идеалистом, исполненным надежд, мечтаний и самых благородных намерений, отважным и целеустремленным. Как он в конечном счете превратился в Президента, создавшего такую темную страну? По какому пути пошел? И вдруг на долю секунды мне кажется, что я понимаю покойного Президента. И знаю: Анден не повторит его путь.
