– Нож для масла.
Дэй хмурится, проводит пальцем по тупой закругленной кромке.
– Это не нож, – едва слышно произносит он.
Серж, сидящий рядом, тоже замечает его неуверенность.
– Я вижу, вы не приучены к ножам и вилкам. Где вас воспитывали? – холодно спрашивает он.
Дэй напрягается, но с ответом не медлит. Он хватает острый нож покрупнее, намеренно нарушая сервировку, и картинно им поигрывает. Серж и Мариана разом отодвигаются от стола.
– Там, где меня воспитывали, больше заботятся о практичности, – отвечает он. – Таким вот ножом можно и еду накромсать, и масло намазать, и горло перерезать.
Дэй, конечно, никому горла не перерезал, но Серж этого не знает. Он презрительно фыркает, но я вижу, что кровь отхлынула от его лица. Мне приходится разыграть приступ кашля, чтобы не рассмеяться при виде напускной серьезности на лице Дэя. Тех, кто его не знает, такие слова и правда могут испугать.
А еще я обращаю внимание на то, чего не заметила раньше, – Дэй побледнел. Стал гораздо бледнее, чем прежде. Веселость разом слетает с меня. Не серьезнее ли его болезнь, чем я думала?
Минуту спустя появляется Анден, и все мы привычно встаем. Он жестом просит всех сесть. Его сопровождают четверо военных, один из которых закрывает за ним дверь, отрезая нас от внешнего мира.
– Дэй, – произносит Президент, почтительно кивая.
Дэю такое внимание не доставляет удовольствия, но он заставляет себя ответить на приветствие.
– Рад снова вас видеть, пусть и не при лучших обстоятельствах, – говорит Анден.
– Далеко не лучших, – отвечает Дэй.
Я неловко ерзаю на стуле, пытаясь представить себе более неудачный сценарий, чем предвещает этот званый банкет.
Анден не реагирует на хлесткое замечание.
– Позвольте мне ввести вас в курс нынешней ситуации. – Он кладет вилку. – Мирный договор, над которым мы работали вместе с Колониями, теперь положен на полку. Прифронтовые южные города Колоний поразил губительный вирус.
Дэй складывает руки на груди и подозрительно всех оглядывает, но Анден продолжает:
– По их мнению, вирус запустили мы. Пока мы не предоставим сыворотку, Колонии отказываются вести дальнейшие переговоры.
Серж откашливается, собираясь что-то сказать, но Анден жестом призывает его к молчанию, а затем сообщает подробности: сначала Колонии прислали письмо, требуя информации о вирусе, который сеет смерть в их войсках. Они спешно вывели с линии фронта заболевших, после чего объявили ультиматум фронтовым генералам: последствия будут катастрофическими, если им немедленно не передадут лекарство.
Дэй слушает молча, с бесстрастным лицом. Одной рукой он сжимает край стола так, что даже костяшки пальцев у него белеют. Я спрашиваю себя, догадался ли он, к чему клонит Анден и какое отношение все это имеет к нему. Так или иначе, он просто ждет, когда Президент договорит.
Серж откидывается на спинку стула и хмурит лоб.
– Если Колонии так относятся к нашим мирным инициативам, – презрительно фыркает он, – пусть. Мы долго воевали, можем и еще повоевать.
– Нет, не можем, – возражает Мариана. – ООН возмутится, узнав, что наш мирный договор идет коту под хвост. Если вы искренне верите, будто мы в силах повоевать еще, то вы ошибаетесь.
– У Колоний есть свидетельства? Или их обвинения бездоказательны?
– Именно так. Если они думают, будто мы…
И тут неожиданно берет слово Дэй, взгляд его обращен на Андена.
– Давайте не будем тянуть резину. Скажите, зачем вам понадобился я.
Говорит он негромко, но его зловещий тон заставляет всех остальных замолчать. Анден отвечает ему не менее мрачным взглядом. Он делает глубокий вдох.
– Дэй, я полагаю, случившееся – следствие экспериментов моего отца с биооружием. Созданный им вирус образовался в крови вашего брата.
– И? – прищуривается Дэй.
У Андена, кажется, нет никакого желания продолжать разговор.
– Есть масса причин, по которым я не пригласил на банкет всех сенаторов. – Он подается вперед, понижает голос, смиренно смотрит на Дэя. – Я пока не хочу никого выслушивать. Я хочу выслушать вас. Вы, Дэй, сердце народа, вы всегда им были. Вы отдали все, чтобы защитить людей.
Я чувствую, как рядом напрягается тело Дэя.
– Я боюсь за наших граждан. Что с ними станет, если мы вдруг предадим их врагу как раз в тот момент, когда страна начинает приходить в себя? – Он понижает голос: – Мне придется принять непростые решения.
– Какие решения? – вскидывает бровь Дэй.
– Колониям отчаянно нужна сыворотка. Чтобы добыть ее, они готовы уничтожить нас, уничтожить все, что вам и мне дорого. Единственный шанс получить сыворотку – это поместить Идена во временное…
Дэй отталкивает стул и встает.
– Нет, – говорит он ровным ледяным тоном.
Я прекрасно помню наш с Дэем давний жаркий спор, а потому слышу скрытую ярость за его спокойствием. Не сказав больше ни слова, он разворачивается и идет прочь.
Серж выбирается из-за стола явно для того, чтобы отчитать Дэя за грубость, но Анден предостерегающе смотрит на него и жестом приказывает сесть, потом поворачивается ко мне и просит взглядом: «Поговорите с ним. Пожалуйста».
Я смотрю вслед Дэю. У него есть все основания отказаться, все основания ненавидеть нас за эту просьбу. Но все же я поднимаюсь со стула и бросаюсь за ним:
– Дэй, постой…
Эти слова – мучительное напоминание о нашем прощании, когда мы в последний раз были наедине в моей комнате.
Мы выходим в маленький коридор, ведущий в главный зал. Дэй не оборачивается, но, кажется, замедляет шаг, позволяя мне поравняться с ним. Я догоняю его, перевожу дыхание:
– Слушай, я знаю…
Дэй прижимает палец к губам, я замолкаю, он берет меня за руку. Сквозь ткань перчатки я чувствую его тепло. Ощущать его пальцы на моих после стольких месяцев разлуки – настоящее потрясение, я даже не могу вспомнить конца предложения, которое собиралась произнести. Все в Дэе: его прикосновение, его близость – так мне необходимы.
– Поговорим наедине, – шепчет он.
Мы направляемся к одной из дверей в коридоре, закрываем ее за собой, щелкаем замком. Я внимательно осматриваю комнату (приватная столовая, свет погашен, один круглый стол и двенадцать стульев – все под белыми покрывалами, – в дальней стене единственное большое арочное окно, сквозь которое внутрь проникают лунные лучи). Волосы Дэя преображаются в серебряный водопад. Он поворачивается ко мне.
То ли мое воображение разыгралось, то ли краткое соприкосновение наших рук привело его в такое же волнение, что и меня. Внезапно я ощущаю, как тесно мне платье, как прохладен воздух на обнаженных плечах и ключицах, как тяжелы парча и драгоценные камни. Глаза Дэя останавливаются на рубиновом кулоне на впадинке моей шеи. Его прощальный подарок. В полутьме я вижу, как чуть розовеют его щеки.
– Так вот зачем я здесь? – говорит он.
Несмотря на ожесточение в голосе, его прямота подобна приятному свежему ветерку после долгих месяцев осторожных политических разговоров. Я хочу надышаться его словами.
– Колонии отказываются принять любые другие условия, – отвечаю я. – Они убеждены, что у нас есть сыворотка против вируса, и, возможно, Иден – единственный человек, чей организм умеет сопротивляться болезни. Республика уже тестирует других… подвергшихся эксперименту… ищет тех, чей организм выработал такую же способность.
Дэй ежится, потом складывает руки на груди и мрачно смотрит на меня.
– Уже тестирует, – бормочет он, глядя на залитые лунным светом окна. – Извини, но эта идея не вызывает у меня энтузиазма.
На секунду я закрываю глаза.
– У нас мало времени, – признаю я. – Каждый очередной день без сыворотки озлобляет Колонии.
– А что будет, если мы ничего им не дадим?
– Ты знаешь, что будет. Война.
В глазах Дэя появляется огонек страха, но все же он пожимает плечами:
– Республика и Колонии вечно воюют друг с другом. Чем новая война будет отличаться от старой?
– На этот раз они победят, – шепчу я. – У них появился сильный союзник. Колонии понимают, что мы уязвимы во время переходного периода, когда власть нового Президента еще не упрочилась. Если не передадим им сыворотку, у нас нет ни малейшего шанса. Помнишь, что мы видели в Колониях?
Дэй молчит лишь мгновение. По его лицу я вижу, какая кипит в нем борьба. Наконец он вздыхает и в ярости сжимает губы.
– Ты думаешь, я позволю Республике снова забрать Идена? Если Президент так считает, значит я совершил большую ошибку, поддержав его. Я встал на его сторону не для того, чтобы он снова запер Идена в лаборатории.
– Извини. Он не должен был просить тебя об этом.
Бесполезно объяснять, что Андену тоже претит сложившаяся ситуация.
– Он просил тебя поговорить со мной? Но ты ведь возражала? Уж ты-то понимаешь, как все это выглядит. – В его голосе слышится все больше раздражения. – Ты знала, каков будет мой ответ. Почему же все равно просила меня приехать?
