С наступлением рассвета на главной площади Брайма, еще час назад захламленной разным строительным мусором, оставшимся после ремонта домов, а сейчас девственно чистой, даже от выпавшего накануне снега, появился человек. Молодой, лет двадцати пяти — тридцати, гладко выбритый, с белыми, как молоко, волосами и густо-черными глазами. Он сидел прямо на каменной брусчатке, ничуть не боясь испачкать строгий серый костюм, какие были в моде лет десять назад, и, легко улыбаясь, провожал глазами самых ранних пташек, вышедших на улицы за свежими продуктами к завтраку или только-только возвращавшихся с ночных гулянок. Трактиры в Брайме за последнюю пару недель получили едва ли не полугодовую выручку.
Поначалу ничего не происходило. Редкие прохожие, слишком сонные, чтобы разбираться, что это за ненормальный сидит на камне в разгаре зимы, просто пробегали мимо, спеша по своим делам. Но тут вдруг какой-то аристократ, благодаря десятку выпитых бокалов вина убедившийся в своей неуязвимости, решил выяснить, по какому, собственно праву, этот неизвестный просто сидит и никого не трогает.
Что именно произошло, никто не понял. Но буквально спустя секунду после того, как пьяница раскрыл рот, чтобы высказать человеку свое неудовольствие, тело этого пьяницы, кувыркаясь в воздухе, словно потерявших хвост воздушный змей, врезалось в стену одного из домов, окружавших площадь.
Раздался чей-то визг, послышалась ругань, к пострадавшему, бросив прямо на дорогу небольшую корзинку, которую нес в руках, бросился мужчина лет сорока в характерном костюме врача, видимо шел на рынок за какими-то лекарственными травами. Судя по промелькнувшему по его лицу облегчению, невезучий аристократ был жив, но сомнений в серьезности его травм сомневаться не приходилось: по крайней мере левая рука и обе ноги были изломаны сразу в нескольких местах, а лицо было залито кровью.
Довольно оперативно появились стражники, причем не только городские, но и из дружин разных иных аристократов, непорядка в своем окружении правители не терпели. Окружив неизвестного человека, все также безмятежно сидящего на камне площади и не сделавшего даже попытки скрыться с места преступления, они, наставив на виновника беспорядков копья, громко потребовали его назваться. Горожане, уже начавшие собираться на шум, должны были знать, что ситуация под контролем.
Вот только тут же выяснилось, что ни о каком контроле не идет и речи. Отпрянув после тихих слов молодого человека, словно от жара доменной печи, солдаты, синхронно, словно повинуясь какому-то приказу, сделали с десяток шагов назад, разрывая дистанцию с тем, кто был настолько глуп, смел или силен, чтобы угрожать одновременно всем правителям мира.
Еще пару месяцев назад имя Лазарис Морфей мало что сказало бы большинству населения континента. Конечно, кто-то мог бы вспомнить участвовавшего в том самом магическом турнире маленького мальчика, а кому-то в памяти кольнуло что-то в связи с нападением союзной армии на Апрад. Но по большому счету нигде кроме Кристории и верхушек правительств этого имени не помнили, да и там уже начали постепенно забывать.
Однако Лаз позаботился не только о том, чтобы его письмо дошло до королей и императоров, но и о том, чтобы о его содержании узнало как можно больше простого народа. Он не преследовал цели стать любимцем публики, как и не старался запугать людей, ему нужно было лишь, чтобы этот саммит не прошел бесследно, и чтобы побывавшие здесь правители не смогли этого отрицать, даже если бы захотели.
И, конечно, в самом Брайме о том, кто он такой, знала, наверное, каждая собака. Толпу зевак тут же начали разгонять по домам, послышались недовольные выкрики, вопли протеста и даже одобрительные возгласы в адрес Лаза, призывающие “показать этим королькам”. Что именно показать уже не было слышно, крикуну, похоже, заткнули рот, но сам факт был показателен. Далеко не все в этом противостоянии были на стороне власть предержащих Люпса.
Лазу, впрочем, чрезмерное внимание широкой публики было ни к чему, а вот его основных собеседников на ближайшие сутки уже стоило вызвать. Так что, широко улыбнувшись и помахав рукой толпе, он сделал какой-то странный пас рукой и площадь тут же заполнил оглушительный гул. Крики мгновенно стихли. Люди, хватаясь за грудь и зажимая руками уши бросились бежать куда подальше, с трудом осознавая, что вообще происходит и где они находятся и стражники, естественно, не стали исключениями. Низкочастотные колебания на грани инфразвука, вступающие в резонанс с костями и внутренними органами каждого конкретного человека, не были ни смертельными, ни хоть сколько-нибудь опасными для здоровья. Единственными побочными эффектами были тошнота и головная боль. Но вот с задачей разгона толп эта магия справлялась на ура.
Брайм проснулся от худшего за всю историю человечества будильника. И, естественно, новости о том, что стало причиной столь адского пробуждения, распространились по городу, словно лесной пожар.
Буквально через пятнадцать минут на площади начали появляться, кто пешком, кто верхом на разных ездовых животных, а кто и левитируя в воздухе, те, в чьих руках была сосредоточена истинная власть. Корона могла сломаться, могла перепрыгнуть на чужую голову, могла однажды просто исчезнуть. Магия была с магом, пока он был жив.
-Приветствую вас всех, господа маги! – Все также улыбаясь, поднялся с камней Лаз.
Новые чародеи больше не прибывали, но и уже имеющегося количества было достаточно, чтобы потрясти любого. Маленькая площадь маленького городка в маленькой стране совершенно неожиданно стала местом, где собралось больше сильных магов, чем собиралось где-либо и когда-либо. Больше двух сотен человек, из которых около трети были высшими – невероятные цифры. И все они собрались сейчас, чтобы противостоять лишь одному человеку. Независимо от исхода всей этой затеи, Лаз уже был удостоен чести, какая не оказывалась никому.
-Молодой человек, а Вы не слишком наглы, вот так в открытую показывать себя? – Вперед выступила чуть вперед сухонькая и сморщенная старушка из Танильского Каганата. Когда-то именно она участвовала в атаке на Апрад.
-Завра мне в любом случае придется показаться, — развел руками Лаз. — Так что будет лучше, если во время моего разговора с правителями Люпса никто из вас не будет пытаться меня убить.
-И почему же нам отступиться от этой затеи? Угроза жизни кагана, в любом виде, письменном или устно – повод для казни без какого-либо суда. А вы пообещали убить еще многих других правителей. – Остальные маги одобрительно закивали, подтверждая слова старушки.
-Ну как раз для этого мы сейчас здесь. – Молодой человек обвел руками площадь. — Завтра вы не будете пытаться меня убить, потому что попытаетесь сегодня и у вас ничего не выйдет.
После недолгой паузы по толпе магов прокатилась волна хохота. Смеялись если не все, то точно девять из десяти человек. Хихикали, гоготали, хватались за животы и смахивали с глаз слезы… слова Лаза были настолько абсурдны, что воспринимать их всерьез было просто невозможно. Лишь небольшая горстка, в которую входила та самая старушка, мэтр магии Лотоса Вайм Нагт и еще несколько магов, в основном уже старики, не только не усмехнулись, но даже нахмурились.
-Лазарис… — Вайм Нагт, дождавшись, когда смех по большей части стихнет, – могу я тебя так называть?
-Конечно! – Лаз замахал руками. — Никаких проблем. Можно даже Лаз, если хотите.
-Предпочту все-таки Лазарис... — покачал головой первый маг империи. — То, что ты сказал -- очень большое неуважение. И не к нам, а к великой магии и ее основам. Четырнадцать лет назад мы с тобой разговаривали, и я почувствовал, что ты вполне разумный молодой человек, если бы не обстоятельства, мы бы даже могли найти общий язык. Что произошло такого, что ты перестал уважать саму суть того дела, которому посвятил свою жизнь?
Многие маги посмотрели на Вайма словно на сумасшедшего. И правда, спрашивать у бунтаря и изменника нечто подобное – мягко говоря странно и никто даже не ожидал хоть сколько-то вразумительного ответа. Однако Лаз, неожиданно уважительно кивнув мэтру, все-таки ответил.
