И, расплакавшись, побежала к дальней стене. Стоя лицом к ней, она продолжала плакать.
Потом повернулась ко мне.
– А вместо этого у меня только каменные стены и стальной ошейник рабыни!
И беспомощно в гневе попыталась сорвать ошейник. В ярости она дергала его, плакала и наконец перестала. Конечно, знак рабства остался на ней. Сталь рабских ошейников Гора не поддается рукам девушки.
Она успокоилась.
С любопытством посмотрела на меня.
– Раньше мужчины делали все, чтобы доставить мне удовольствие, теперь я должна доставлять удовольствие им.
Я ничего не ответил.
Она смотрела на меня, смотрела дерзко, как будто приглашала воспользоваться властью над нею, приказать ей сделать то, что мне понравится. И у нее не было бы выбора, только подчиниться приказу.
Наступило долгое молчание, которое я не хотел нарушать. Жизнь у Вики и так тяжелая, я не желал ей вреда.
Ее губы слегка изогнулись презрительно.
Я хорошо чувствовал призыв ее плоти, очевидный вызов во взгляде и в позе.
Казалось, она говорит: ты не сможешь покорить меня.
Интересно, сколько мужчин уступили ей.
Пожав плечами, она подошла к спальному возвышению и взяла белый шелковый шарф, который я снял у нее с горла. Набросила его, закрыв рабский ошейник.
– Не носи шарф, – мягко сказал я.
В глазах ее сверкнул гнев.
– Хочешь видеть ошейник? – зашипела она.
– Можешь оставить шарф, если хочешь.
Она удивленно смотрела на меня.
– Но я считаю, что его не нужно надевать.
– Почему?
– Потому что без него ты красивее, – сказал я. – Но еще важнее, что, пряча ошейник, ты его не снимешь.
В глазах ее блеснул огонь, она улыбнулась.
– Ты прав. – Она с горечью отвернулась. – Когда я одна, я делаю вид, что свободна, что я знатная леди, убара большого города, может быть, даже Ара. Но когда в мою комнату входит мужчина, я снова только рабыня. – Она медленно сняла шарф и бросила его на пол, потом повернулась ко мне. Высокомерно подняла голову, и я увидел, что ошейник очень красив на ее горле.
– Со мной, – мягко сказал я, – ты свободна.
Она презрительно взглянула на меня.
– До тебя в этой комнате побывала сотня мужчин, – сказала она, – и они меня научили, хорошо научили, что на мне ошейник.
– Тем не менее со мной ты свободна, – повторил я.
– И после тебя будет сотня.
Вероятно, она говорила правду. Я улыбнулся.
– А тем временем я дарю тебе свободу.
Она рассмеялась.
– Спрятать ошейник, – насмешливо передразнила меня, – не значит снять его.
Я тоже рассмеялся. Она достойный собеседник.
– Хорошо, – согласился я, – ты рабыня.
Я пошутил, но она вздрогнула, как от удара.
Вернулся вызывающий тон.
– Тогда воспользуйся мной, – горько сказала она. – Научи меня, что означает ошейник.
Я удивился: Вика, несмотря на девять лет, проведенные в заключении в этой комнате, оставалась упрямой избалованной высокомерной девушкой, сознававшей всю власть своего тела, всю силу свой красоты, способность привлекать мужчин, мучить их, приводить в ярость, заставлять исполнять ее малейшие прихоти. Передо мной была та же прекрасная хищная девушка, которая когда-то пришла в Сардар, чтобы овладеть царями-жрецами.
– Позже, – сказал я.
Она подавилась от ярости.
Я не желал ей зла, но она не только прекрасна, она еще и раздражает меня. Я понимал, что она, умная, гордая девушка, не может смириться со своим положением. Она должны выполнять приказы всех, кого царям-жрецам вздумается послать в ее комнату, но я все же не находил в ее трудном положении извинения для враждебности по отношению ко мне. Ведь я тоже пленник царей-жрецов и не по своей воле пришел в ее комнату.
– Как я оказался в этой комнате? – спросил я.
– Тебя принесли.
– Цари-жрецы?
– Да.
– Парп?
Вместо ответа она рассмеялась.
– Долго ли я спал?
– Долго.
– Сколько?
– Пятнадцать анов.
Я про себя свистнул. Горянские сутки делятся на двадцать анов. Я проспал почти целые сутки.
– Ну, что ж, Вика, – сказал я, – мне кажется, сейчас я могу тобой воспользоваться.
– Хорошо, хозяин, – ответила девушка, и в голосе ее звучала ирония. Она расстегнула пряжку на левом плече.
– Готовить можешь?
Она посмотрела на меня.
– Да! – выпалила в ответ. Раздраженно возилась с пряжкой, но пальцы ее дрожали от гнева. Она не могла застегнуть пряжку.
Я застегнул ее.
Она, сверкая глазами, смотрела на меня.
– Приготовлю пищу, – сказала она.
– Побыстрее, рабыня!
Плечи ее дрожали от гнева.
– Похоже, придется научить тебя, что означает твой ошейник. – Я сделал к ней шаг, и она с испуганным криком отступила в угол.
Я громко рассмеялся.
Покраснев, Вика почти тут же овладела собой, распрямилась, откинула голову, отбросила упавшие на лоб волосы. Полоска ткани, которой она их перевязывала, развязалась. С отвращением глядя на меня, она подняла руки, собираясь снова перевязать волосы.
– Нет, – сказал я.
Я решил, что с распущенными волосами она красивее.
Она продолжала завязывать волосы.
Наши взгляды встретились.
Она в гневе бросила перевязь на пол и принялась готовить пищу.
Волосы у нее очень красивые.
Вика готовила хорошо, и я наслаждался приготовленной ею пищей.
Запасы пищи находились в закрытых шкафах у одной стены комнаты; открывались шкафы так же, как и другие отверстия; я это уже видел раньше.
По моему приказу Вика показала, как открываются и закрываются все шкафы и приемники отходов в этой необычной кухне.
Я узнал, что температура воды в кране регулируется направлением, в каком тень руки проходит по светочувствительному сенсору над краном; количество воды определяется скоростью, с какой перемещается рука. Я с интересом заметил, что холодную воду дает перемещение руки слева направо, а горячую – справа налево. Это напомнило мне водопроводные краны Земли: кран с горячей водой обычно слева, а с холодной – справа. Несомненно, есть какая-то причина, вызывающая такую аналогию на Горе и Земле. Холодная вода используется чаще горячей, а левши среди людей – меньшинство. Продукты, которые Вика извлекала из шкафов, не заморожены, а защищены чем-то напоминающим голубую пластиковую пленку. Все продукты свежие и аппетитные.
Вначале Вика сварила котелок сулажа, наиболее распространенного горянского супа, состоящего их трех обязательных компонентов плюс, как говорится, все, что можно раздобыть, кроме камней на поле. А обязательные компоненты таковы: золотой сул, крахмалистый золотисто-коричневый плод вьющихся растений с равнины Сул; свернувшиеся красные овальные листья тур-па, древесного растительного паразита, которого выращивают в садах Тура; засоленные вторичные корни кустов кес, маленького растения с мощными корнями, лучше всего растущего на песчаной почве.
