class="p1">– Ты спросила, что бы я сделал, если бы потерял контроль.
Джемма кивнула.
Доу несколько длинных мгновений словно катал слова во рту, порываясь яростно выплюнуть, но потом с силой их сглотнул. И коротко, металлическим голосом отчеканил:
– Пустил бы себе пулю в голову.
Он снова вернулся к ее животу:
– И никогда больше не заговаривай об этом.
Джемма внутренне согласилась с ним на все сто. Лезть в душу Сайласу Доу оказалось пренеприятнейшим занятием. Пассаж про пулю паршивым чувством осел внутри, и она не была уверена, что хотела туда вторгаться. Вон, влезла уже к одному – и что из этого вышло?
Но терпеть боль молча получалось с трудом. В молчании Джемме начало казаться, что эта пытка никогда не закончится, и через некоторое время она не выдержала:
– Что… значит… вязь из… закорючек? На запястье.
– «Говяжий консерв», – не отвлекаясь, пробормотал Доу. – В гугл-переводе с древнеарамейского.
Джемма сдавленно засмеялась через резь в мышцах. Смешно. Правда, смешно.
Видимо, дрожь от смеха, прошедшая по животу вместе с обжигающей волной боли, помешала Доу. Он остановился, взглянул на нее.
– Раз ты… можешь шутить, – констатировала Джемма, успокаивая дыхание. – Значит… все не так уж и плохо.
Под конец у Джеммы начала кружиться голова. Это было плохо – весьма некстати, – но в целом, оценивая свои силы, она бы остановилась на неуверенных четырех баллах.
– След будет действовать, пока не заживут даже самые последние царапины, – сказал Доу, смывая кровь. Ледяная вода приносила облегчение горящей коже, но заставляла ее вздрагивать от холода. Из окна дуло так, будто оно открыто нараспашку.
– Или пока я не откинусь от сепсиса, – проворчала она, дернувшись, когда Доу особенно сильно провел по ранам. – Ай!
Он сменил воду на салфетки с антисептиком, и на этот раз начало еще и жечь: кусачая боль проникала в порезы, заставляя Джемму ерзать.
– Сиди спокойно, – осадил он ее. И, помолчав, неохотно сказал: – Ты живуча, как таракан, Роген. Я слышал про Вайоминг. И про бойню на Сивер-лейке, – и добавил, будто оправдываясь: – Все слышали.
– Ага, – она поморщилась и зашипела, когда раствор снова попал в рану. – Я знаменитость.
Салфетки наконец сменились бинтом.
– И я не думаю, что тебе дали пятый ранг за то, что ты спишь с Айком.
Джемма замолчала. Доу продолжал обматывать ее, тщательно и скрупулезно, как и все, что он делал, – и не поднимал глаз. Она покатала на языке ответ. Это было типа… извинение же? Дожили.
– Ну, это прикольная сплетня, – Джемма выбрала задорно хмыкнуть, хотя пауза, наверное, ее выдала. – А я люблю прикольные сплетни о себе.
Он спокойно кивнул:
– Конечно ты любишь.
– Сайлас.
Доу поднял к ней удивленное лицо, замерев с последним слоем бинта в руках.
Джемма сказала не раздумывая. Она просто поняла – момент подходящий, и если не воспользоваться, то потом он закончится, а она даже не попытается… Именно поэтому она повторила:
– Сайлас, – она подалась вперед. – Он ненастоящий. И он вас обманывает, – сказала она, глядя ему в глаза. – Поверь мне. Не надо думать. Просто. Поверь. Мне.
Не ему.
Доу нахмурился – морщина снова легла между его бровей, – и на мгновение Джемма подумала, что он скажет «хорошо» или хотя бы «давай обсудим». Но он не мог, верно?
– Я не могу, – так и ответил он.
Джемма без сил откинулась обратно на спинку стула и смежила веки. Она ощущала, как он уверенным движением затягивает бинт и закрепляет его. Возвращает свитер. Натягивает ей на плечи куртку – останавливается, – а затем застегивает молнию. Холод уже не ощущался. Боль в мышцах осталась, но она была здесь надолго, и Джемма знала, как иметь с ней дело. Это соседство было ей привычным. Не проблема.
Когда загремели инструменты и полилась вода, она сказала:
– Ты молодец, ты в курсе?
Звуки стихли.
– Что?
– Возвращаю комплимент.
В голос Доу вернулись раздраженные интонации:
– Играешь в благородство? Мне это не нужно, оставь себе.
Джемма его проигнорировала. Потому что она хотела сказать – а она всегда делала то, что хотела, утрись, Доу, – и потому что момент все еще был подходящий. Джемма жила с убеждением, что нельзя игнорировать магию подходящего момента, потому что потом он определенно еще долго не представится.
– Ты отличный спец, – сказала она, не открывая глаз. – И тебя не повышают только потому, что эти кретины не хотят давать тебе руководящую должность… – Ладно, возможно, она лукавила. – Ну и еще потому, что, чтобы руководить людьми, нужно уметь с ними ладить. С этим у тебя, конечно, косяк. Не стоило тебе хамить стерве Роджерс из Центрального офиса.
– Я ей не хамил, – тут же возразил он.
– Нет, еще как хамил, – с удовольствием ответила Джемма. – Поставил старую суку на место. – И мечтательно добавила: – Здорово тогда вышло. Ты еще и выговор получил! Просто праздник.
– Роген…
– А все остальное… – настойчиво перебила она. – Про тебя. Ну, ты знаешь. Все это – чушь собачья. Просто хотела тебе сказать.
Доу снова загремел своими орудиями пыток – и ничего ей не ответил.
А когда Джемма открыла глаза, то увидела его молча стоявшим в дверях кухни.
Фальшивого Теодора Купера.
– Почему? – спросил Кэл через силу.
Лицо Киарана дрогнуло. Его черные глаза сейчас казались огромными – такими, что, наверное, могли бы загипнотизировать. Но вместо этого Кэл почувствовал, как звон в голове медленно утихает: он услышал ветер, ощутил его ледяное прикосновение к лицу, почувствовал, как, оказывается, замерзли ноги. Палец больше не казался приклеенным к курку.
– Почему я должен сделать это быстро? – повторил он, и на этот раз слова дались намного легче.
Что он сейчас делает?
– Вы жесткий человек, – сказал Киаран. Он старался держаться, но все равно то и дело посматривал на дуло пистолета. – Но не жестокий. Вы не будете издеваться над тем, кого собираетесь убить.
Вот что он делает: стоит над существом, у которого едва хватает сил, чтобы держаться на коленях. Кэл отсюда видел, как у него подрагивали ноги, утопающие в снегу. Как дрожали пальцы. И голос, который мгновение назад казался твердым, – он ведь тоже дрожал.
– Я сказал, что убью тебя, – согласился Кэл. Спорить с этим было глупо. – Но не сказал, что собираюсь тебя убивать прямо сейчас.
Киаран сглотнул:
– Разве вы не держите свое слово?
Это заставило Кэла признать:
– Не то, которое даю, когда не могу думать ясно.
Он ощутил раздражение от этого фарса: он искал пацана, чтобы привести его обратно и посадить под замок, а не чтобы пугать оружием. Так что это за сцена? Джемма, чье время истекало, все еще была там, в доме, пока он здесь угрожал малолетке пушкой.
Он опустил пистолет.
Лицо Киарана должно было выразить облегчение, он должен был перестать трястись, молча встать и так же молча
