кем же?
– Он ждет вас, сейчас вы все узнаете…
Они свернули с дороги в лес и скрылись из вида всех прочих.
– Хорошо… Брюнхвальд… Брюнхвальд… Я где-то слышал ваше имя… – Гюнтер Дирк фон Гебенбург старался вспомнить, и тут его глаза округлились: он вспомнил. И даже хотел коня повернуть. – Брюнхвальд! Вы же служите фон Эшбахту!
– Да, и господин фон Эшбахт ждет вас, – отвечал Максимилиан, хватая за узду коня молодого господина, чтобы, не дай бог, он не кинулся прочь отсюда. – Прошу вас сюда, вон его карета.
Пришлось молодому господину с коня слезать, так как господин Эшбахт был не верхом. Родственники раскланялись вполне вежливо. И Гюнтер Дирк фон Гебенбург спросил:
– Говорят, моя сестра на сносях, как ее здоровье?
– Да, так и есть, скоро, думаю, у вас будет племянник новый, если, конечно, монахиня, которую я приставил к жене, не врет, – отвечает кавалер. – Может, уже к концу сентября.
– Дай того Бог, – вежливо говорил господин Мален-младший. Он все еще не понимал, для чего его таким способом вызвали на разговор, но начинал думать, что господин Эшбахт хочет через него помириться с графом и еще больше укреплялся в тех догадках, когда Волков начал спрашивать:
– Кажется, графиня принесла чадо мертвое?
– Да, к сожалению, долгожданный мальчик умер, – отвечал молодой фон Гебенбург.
– Господу будет еще один ангел, – произнес Волков и перекрестился.
– Прими Господь его душу, – согласился с ним Гюнтер Дирк, тоже крестясь.
– А ведь других сыновей у него нет?
– Нет, только две дочери.
– А второй ваш брат хвор, и жену навещает не часто, и детьми до сих пор не богат? – спрашивал кавалер.
– Да, второй мой брат, Генрих, детей не имеет вовсе, он и с постели из-за болезни не каждый день поднимается.
– Думаю, случись что с вашим старшим братом, так ваш брат Генрих титул вам по недужности своей переуступит.
– Что? К чему вы это спрашиваете? Зачем говорить о таком? – не понял Гюнтер Дирк. – Да и что же случиться может с графом?
Волков не стал отвечать на вопрос молодого человека и продолжал:
– Говорю, что семейство ваше в случае смерти графа титул передаст вам, а не Генриху.
– О чем вы рассуждаете?! – воскликнул фон Гебенбург.
– Вы ведь, как никто другой, заслуживаете титул. Герб с графской короной был бы вам к лицу, – спокойно продолжал Волков, хотя собеседник его стал заметно бледнеть. – Замок ваш убог, а конь хоть и неплох, но не достоин своего седока, вам нужен скакун вороной масти, такой, что и сам герцог позавидовал бы.
– Я… Я… – начал было родственник, но тут же встрепенулся. – Что вам от меня нужно, Эшбахт?
– Только одно, – спокойно говорил Волков, – я прошу вас, когда примете титул, отдайте поместье Грюнефельде моей сестре, как того требует ее брачный договор. Иного я и не прошу у вас.
– Да за одно то, что я вас слушаю, мой брат имеет право посадить меня в подвал! – воскликнул молодой человек. – И даже казни он меня, никто его не упрекнет! Потому что это измена!
Волков подошел ближе и сказал, заглядывая в глаза своему собеседнику:
– Только поместье Грюнефельде, и больше ничего.
И молодой человек вдруг не стал больше возмущаться. Он молчал. Стоял, не отводя глаз от глаз кавалера, и молчал. И этого молчания старому солдату было достаточно. Слова ему не требовались. Он знал, что юноша, как и всякий другой молодой человек на его месте, мечтает о графском титуле, об огромных поместьях, о чине первого виночерпия при дворе, о месте за столом его высочества и о богатстве, конечно. И поэтому… Гюнтер Дирк фон Мален фон Гебенбург просто молчал, уже видя себя десятым графом фон Мален.
– Я буду вашим верным другом, – закончил разговор кавалер, видя все это в глазах молодого человека, – можете на меня рассчитывать. Но поместье должно быть отдано моей сестре.
И опять родственник не ответил, молчанием лишь подтверждая свое согласие вернуть поместье Брунхильде.
– А за оленя вы уж меня простите, – добавил Волков, уже залезая в карету. – В моей глуши оленей нет, зато кабанов и волков так много, что я иной раз и мужиков не ругаю за то, что они какого-нибудь кабанчика возьмут да и зарежут на пропитание. Приезжайте ко мне охотиться, друг мой, вы не пожалеете. И еще, – Волков сделал многозначительную паузу, – не говорите о нашей беседе никому, даже своему ближнему кругу, – донесут графу обязательно, и тогда вы и впрямь окажетесь в подвале графского замка.
– И как прошла беседа? – спросил Максимилиан, когда карета уже выезжала на дорогу.
– Лучше, чем я надеялся, – отвечал кавалер.
Доехали до города уже к вечеру, хотел выспаться во дворце у родственника, а Кёршнер ему новость рассказал, новость уже до города дошла, как говорится, из уст в уста. И конечно же, она касалась Волкова.
Оказывается, майор фон Реддернауф, проходя по Малендорфу со своим полком, встретил там самого графа Малена. Граф стал спрашивать, кто дозволил фон Реддернауфу по его земле водить войска, на что кавалерист отвечал ему, что он идет в Эшбахт по приказу, а приказ ему дал не кто иной, как сам генерал Иероним Фолькоф. Граф стал возмущаться и требовать, чтобы полк убрался туда, откуда пришел, на что майор отвечал ему без особого почтения, что графа он знать не знает, а генерала фон Эшбахта знает хорошо, и тот человек крутой, который приказы просто так отдавать не будет, и если генерал приказал ему идти этой дорогой, то пусть граф свои претензии высказывает генералу. А если граф надумает мешать, так майор грозился построить своих людей в боевой порядок и пройти по земле графа, как того требует ситуация. После такого граф убрался в замок и был притом в бешенстве. Волков посмеялся, и посмеялся бы еще, зная, что за кавалеристами по земле графа, отставая от них, наверное, на день, пойдут еще и ландскнехты Кленка. И уж их капитан точно с графом вести светские беседы не станет, а пошлет графа к черту и пойдет, куда ему надо.
Но была во всем этом одна досада: зная мерзкий норов графа и его к себе нелюбовь, Волков ни секунды не сомневался, что фон Мален догадался, для чего в Эшбахт идет целый полк кавалерии, а за полком еще и хорошая баталия лучших имперских солдат. В общем, кавалер был уверен в том, что гонец от графа уже послан в кантон Брегген с
