можно опять отправляться в путь вниз по течению, чтобы снова искать. Искать и искать аромат орхидеи шумящих волос. Свет горячечных глаз цвета лесного ореха стоял внутри, наполняя меня до самого горла. Из моих глазниц, считай, пробивался. И усмешка ее, такая уже дорогая, как самые длинные слова, рисовала во мне свои иероглифы, точно гладкое поле топтала. До дрожи. До дрожи и мысль билась в виске: не поддавайся, не оставляй надежды.
— Если мы не разыщем сегодня Дуаре, я вынужден буду признать, что лишился ее навсегда, — сказал я.
— А дальше? — спросила Нальте.
— Ты, наверное, хочешь вернуться на родину? — спросил я равнодушно.
— Конечно.
— Тогда мы уйдем вверх по этой реке туда, где расположена твоя страна.
— Мы никогда не доберемся туда, — сказала Нальте, — но…
— Что? — спросил я.
— Мне кажется, мы могли бы найти свое счастье где-нибудь по пути в Анду.
— Анду?
— Да, Анду моя страна, теперь она — угли, — объяснила она. — Какие красивые были там горы!
В этой фразе сквозила тоска по дому. Понятно, что сейчас все мысли «дочурки» там. Неожиданно я с новой силой почувствовал, как храбра эта девушка, как несгибаема. Это роднило ее с другой мне немного знакомой дочерью джонга. Так, немножко знакомой, по случаю. Храброй и безнадежно дурной. Господи, да если б она не укусила того непутеху-ангана, проблем бы не было!
Если б не укусила… Но она это сделала-таки! Я представил, как тот мужественно переносил мелкие испытания, пинки и щипки, которые выпали ему по несчастному случаю! Сколько раз она колотила его, веля ее бросить! Принцесса! У принцесс так всегда, что не по ним — или пинком в коридор, или кусать. Я дотронулся нежно до слабой руки Нальте.
— Мы обязательно доберемся до твоих удивительных гор, — сказал я, стараясь говорить как можно увереннее. — Обещаю, дочка.
Нальте покачала головой.
— Нет, папа. Даже опытным воинам не удалось бы преодолеть все препятствия по дороге к Анду, что уж говорить о нас с тобой? Нам придется пройти тысячу кобов.
— Да, это немало, — согласился я. — Но будем надеяться. Иначе не выжить.
Амторианцы, как я уже говорил, разделяют окружность на тысячу частей, получается амторианский градус. А коб — это одна десятая градуса длины экватора, Малого Кольца, как его называют. Значит, коб равен приблизительно двум с половиной милям, а тысяча кобов — это две с половиной тысячи миль. Неплохо для группового забега.
Я вспомнил о злоключениях Нальте, о том, как она спускалась вниз по течению в челне, и усомнился, что она проделала весь этот путь без еды. Мне показалось, что расстояние до Анду должно быть все-таки меньше. Я спросил ее, сколько классов средней школы она закончила. И откуда ей известно, что до ее страны в самом деле тысяча кобов.
— Не знаю про классы, никогда там не была, — ответила она. — Но все равно это страшно далеко. Мы очень долго спускались к реке, а затем я плыла по реке много дней и, возможно, потеряла чувство времени.
Услышав этот спокойный голосок, я обалдел совершенно.
Милое дело, две принцессы на шее. Обе стремятся вернуться домой. Обе делят круг на тысячу равных частей. И — веди их. Учитывая, что их страны фактически находятся в противоположных направлениях. И только у одной из них, страшно кусачей, имеется хотя бы приблизительное представление о том, где ее родина. Но ведь пока ее туда доведешь, она ж тебя, извините, всего и уест до синюхи. Потому и спрашивается, так ли оно тебе это надо, Карсон Нейпир?
Надо, родимые. Надо.
Через два дня мы вышли к широкой реке, на которую я и Дуаре взирали с обрыва. Именно по ней Нальте плыла до того, как попасть в лапы к Скоуру.
Река действительно впечатляла. И россыпь известковых обрывов по обе ее стороны. Пожалуй, ее можно сравнить с Миссисипи. Казалось, что в этом величественном течении таится великая тайна. На ее берегах, сколько мог взор охватить, от места, где она появлялась из-за белоснежного мыса, и до самого поворота мы не увидели ни малейшего признака жизни. Перед величием этой реки мы чувствовали себя, точно сироты перед витриной магазина с товарами для правильных детей, преисполненные восторга и ужаса.
Я не могу выразить того, что ощутил в ту минуту.
Думаю, Нальте испытала не меньшее потрясение. Она застыла безмолвно, с чувством благоговения перед величием и безмятежностью открывшегося мира. Чужого и ей, и мне. Чужого, понимаете, насквозь.
Девушка вздохнула, и я вернулся к проблемам, которые требовали безотлагательного решения. Времени предаваться мечтам у нас не было.
— Будем думать, как перебираться на тот берег, — сказал я.
— Хорошо, что нам не придется переправляться через ту широкую реку, — сказала Нальте.
— Нам и через этот приток будет непросто перейти, — предположил я.
Приток находился по правую руку от нас. Перед местом впадения в большую реку он делал крутой поворот. Ниже по течению виднелся огромный водоворот. На нашем берегу валялись груды листьев, веток и бревен, выброшенных приливом.
— Брода нет, а течение чересчур сильное. Даже если бы я хорошо умела плавать, мне было бы непросто пересечь реку в этом месте. Слишком уж она тут… река. Была бы помельче…
— А ты бы хотела яко посуху, дочка? Сделай поправку на ветер и лети.
Она посмотрела на меня так, словно ее осенило.
— Знаете, папа, — сказала серьезно, как школьница, первая в классе. — Были бы вы без меня, смогли б переправиться через нее. Оставьте меня, я пойду вверх по течению, а вы, почтенный старец, учитывая ваши годы, легко переберетесь на тот берег, чтобы продолжить поиск. Хотела бы я ее увидеть, черт возьми, в этой женщине должно быть что-то фантастическое…
Я взглянул на нее и улыбнулся. Еще одна дура. Как по лекалу скроена. Что ж их тут, дочерей джонгов, из одного материала режут?
— Ты серьезно?
— Ну а что? Это же напрашивается само собой, — ответила она.
— А я вижу весь этот хлам на берегу и думаю: то, что действительно сейчас напрашивается, так это постройка плота, — рявкнул я и стукнул кулаком по строевому бревну, которое, по моим ощущениям, всегда было умнее бабы. — И вот только это напрашивается!
— Ты это сам придумал? — воскликнула Нальте радостно.
— Нет, в энциклопедии прочел. В рубрике «Сделай сам».
Она тут же стала вместе со мною выискивать и вылавливать из воды куски бревен, которые могли бы пригодиться при постройке плота.
Это было нелегко, но мы наконец
