чай!
– Я тут не останусь, – завела свое Вица. – Гици, вы ж все одно едете, возьмите до Яблонь. А то в Золотую Ночь одной на дороге…
Робер с сомнением поглядел на конюха. Тот подмигнул:
– А и возьмите! Не уймется она… Да и вам веселей будет. И у куста, и под кустом. Ишь чего удумали, в Золотую Ночь разъезжать!
Иноходец был осведомлен, что в Золотую Ночь по дорогам бродят сплошные закатные твари, но сам он таковой не являлся, да и Вицушка была Вицушкой, семнадцатилетней дурехой, рассорившейся с дружком и сбежавшей к родичам. Будь она упырицей, не болталась бы по замку, не было б на ней эсперы, да и кони с Клементом забили бы тревогу.
– На лошадь заберешься?
– Як бы гици руку дал…
Робер протянул руку, Вица уцепилась и ловко устроилась за спиной всадника. Пальцы у нее были горячие и сильные, с ней было все в порядке, а вот он после агарисских чудес одурел, везде ему нечисть видится. Эпинэ сунул Калману пару золотых:
– Выпей за мою удачу, она мне понадобится.
– За нами не заржавеет, – рассмеялся алат. – Возвертайтесь поскорее. Ну, Вица, смотри, не затащишь гици в хоровод да на сеновал, грош тебе цена!
Вица фыркнула сквозь слезы, конюх заржал не хуже жеребца и распахнул ворота конюшни.
3
В дворцовых парках жгли листья, горьковатый дым пробирался всюду, напоминая о приближающейся зиме, но Луизе это нравилось. Она всегда любила эту пору, даже когда не знала, что Рокэ Алва родился в самый разгар осени. Скоро герцогу исполнится тридцать семь, надо заказать молебен, если, конечно, ее отпустят в храм, хотя почему бы не отпустить? Покидать покои Алисы запрещено только Катарине, свитские могут входить и выходить почти свободно. От тех, кого держат за сторонников королевы, ждут какой-нибудь глупости, те, кто шпионит для Манриков, должны отлучаться для доносов. Она и сама честно рассказывает кансилльеру обо всем, что видит. Другое дело, что видит она мало: королева отнюдь не дура. Луиза тоже, но об этом Манрик не знает, а о том, что думает доносчица, не спрашивает.
– Госпожа Арамона, вас проводить? – гвардеец изо всех сил старался быть любезным. Шпион? Или провинциал, для которого любая придворная рожа – большое начальство?
– Не стоит, я просто пройдусь по саду. Душно.
– Да, сударыня, – согласился молодой человек, распахивая дверь в Летний садик, где вовсю распоряжалась осень. – Когда вернетесь, позвоните.
Луиза кивнула и спустилась по пологим ступенькам. В полумраке белели статуи, к носу мраморной астэры [46] прилип желтый лист, на плече веселого лесного духа сидела cумеречная сойка, под ногами скрипела каменная крошка, обиженно журчал одинокий фонтанчик. Садовники еще и не думали укрывать кусты роз сосновым лапником, вовсю цвели георгины, дымчатые лилии и дриксенские астры. Эти бледно-лиловые звездочки на тонких стебельках убивают только настоящие морозы, а до них еще далеко. Может, сорвать несколько веток? Цветы могилу и ту оживят, а тут как-никак королевские покои, хоть и заброшенные.
Луиза забралась в пахнущие то ли лимоном, то ли полынью заросли и принялась остервенело ломать хрупкие стебли. Это отвлекало от выходок Айрис, с которой нужно что-то делать… Дурочка загоняет себя в такую яму, из которой не выбраться. Разве что Ворон и впрямь женится, с него станется, но тогда воспитанница из огня угодит в полымя.
Арнольд, раздери его наконец закатные твари, был скотиной, а маменька и господин граф соизволили объяснить дочери, что с ее внешностью нужно лопать то, что ей купили. И она лопала, но всякий раз, когда муженек гулял на стороне, ей хотелось выть. От унижения, обиды, чего-то непонятного и злого, что раздирало душу на куски. А что станется с Айри, когда Рокэ отправится хоть к королеве, хоть к Марианне? Святая Октавия, девчонка с ума сойдет, хотя дуэнье-то какое дело? И вообще, курица еще и яйца не снесла, а она, дура эдакая, уже кошек от цыплят гоняет…
Луиза сорвала еще несколько веток, попятилась и налетела на кого-то живого.
– Их можно поставить в яшмовую вазу.
Катарина! Тьфу ты, пропасть, подкралась, как привидение!
– Ваше величество…
– Я просила называть меня по имени, и вы обещали. Правда, это было раньше… До смерти его высокопреосвященства. Святая Октавия, если бы мне сказали, что я стану сожалеть о человеке, которого считала своим главным врагом… И врагом Талига…
А если бы кто сказал, что Луиза Арамона станет на сторону коронованной шлюхи… Что она, кстати говоря, здесь делает? Подышать захотелось? И кто ее выпустил?
Вдова капитана Лаик переложила цветы в левую руку и вздохнула:
– Смерть его высокопреосвященства – большой удар для Талига.
Для Талига…. А для Алвы? Они ведь ладили. Монсеньор уже знает? Конечно, знает, он все знает. Если бы захотел, был бы уже тут.
– Манрики были руками Дорака, – королева сорвала ветку астр, и Луизе не осталось ничего другого, как присоединить ее к своему букету. – Но руки без головы могут лишь разрушать. На радость Гайифе и Дриксен. Если будет восстание, страшно подумать, сколько прольется крови.
И что прикажете отвечать? Соглашаться? Спорить? Разинуть рот и выпучить глаза? Врет она или нет? Леворукий разберет, но Манрики от ее вранья лучше не станут. И хуже не станут, потому что хуже некуда.
– Создатель защитит невинных, – на всякий случай пробормотала Луиза.
Катарина не ответила, сорвала еще несколько астр, поднесла к лицу. День стремительно угасал – осень, куда денешься.
– Лучше выйти из зарослей, – королева бережно раздвинула стебли. – Пусть видят, что мы здесь…
Правильно, пусть видят. Они собирали астры, только и всего. Утром Манрик спросит, о чем они говорили. И она ответит, что о цветах и о смерти Сильвестра.
– Как скажете, ваше величество.
– Катарина, – мягко поправила королева. – В моем теперешнем положении титул – издевка.
А положение у тебя незавидное, хотя после сонетов Манрик должен поутихнуть. После сонетов и после Айрис… рыжий кобель выставил себя полным дураком. И так и надо, не лезь, куда не просят!
4
Королева Талига и ее придворная дама медленно брели между кокетливых статуй. Катарина молчала, глядя куда-то вдаль. Надо полагать, на окруженный ореолом лунный диск. Ночь будет холодной и ясной, а завтра начнется осень. Предпоследняя осень круга Скал.
– Луиза, – королева резко остановилась, – это правда?
Закатные твари, о чем она? Что Луиза Арамона шпионит для Манриков? Правда, что шпионит. Неправда, что на Манриков.
– Я не понимаю…
– Айрис Окделл… Она выходит за Ро… за герцога Алва? Вы это знали? Знали и молчали!..
А вот теперь Луиза едва не упала. Она ожидала чего угодно, но не этого, а Катарина судорожно сглотнула и заговорила. Быстро, лихорадочно, словно боясь, что ее остановят.
– Я понимаю, – руки королевы теребили цветы, руки жили, а лицо было совсем мертвым, – я все понимаю… Он должен
