меня тупым животным, мне от этого ни холодно, ни жарко. Но вы не заставите меня плясать под ваши дудки и делать то, что я не хочу.
И если иногда приходиться делать что-то вразрез с моими принципами, то это обусловлено только суровой жизненной необходимостью и элементарным выживанием, не более. Вот в армию меня например заперли, два года жизни – коту под хвост, но отслужил? Отслужил, еще и как. А куда деваться? Теперь отстаньте. И размышляя подобным образом о превратностях нашей быстро текущей жизни, пошел я бухать. А че еще делать? Не в общагу же переться. Скучно там в общаге.
х х х
сон
Корабль шел на юго-восток, так утверждал капитан, старый прожженный южным солнцем, сицилийский бродяга, коих великое множество пребывало в портах великой страны во все времена. Как в лучшие, так и в худшие.
Ветер держался попутный, и те, кто не лежал вповалку, скрученный морской болезнью, могли в полной мере ощутить Благодать Божью, вдохнув соленый воздух Средиземноморья и устремив взгляд прямо по курсу, туда, где, по словам капитана, лежала Земля Обетованная. Цель нашего похода.
Наполненные попутным ветром, несущие крест паруса судов окружали меня со всех сторон. Флотилия насчитывала десяток крупных торговых судов и несколько посудин поменьше. Охранники и торговцы, все как обычно. Врядли пираты позарились бы на нас в этом походе, ибо слишком велико было количество вооруженного люда, стремившегося в святую землю исполнить свой долг пред Господом. По крайней мере, так они говорили, на разных языках и наречиях, а как по мне, то подавляющее большинство ехало пополнить свой карман за счет имущества неверных, коим не посчастливится оказаться у них на пути.
Трюмы флотилии были наполнены товарами и людьми. Как по мне, так последних было больше. И большую часть груза составляло оружие. Самое разное. На самом крупном корабле, как сказал мне в порту один всезнайка, коими полны порты всего мира, везли в разобранном виде осадные орудия. Слухи о Третьем Крестовом Походе уже вовсю будоражили умы человеческие. Слишком многие мечтали вернуть утерянный Иерусалим.
Путь наш лежал на Мальту. Кто только не владел этим прекрасным островом. Сейчас он был под Сицилийским королевством. Не так давно турков прогнали отсюда, и если нам христианам удастся подольше удерживать Мальту у себя под контролем, то она превратится в удобнейшую базу для всего крестоносного движения. Сицилийцы облюбовали его неспроста. Прекрасный перевалочный пункт, замечательный средиземноморский климат. В общем и целом лакомый кусок суши в относительной близости, как от наших берегов, так и от Святой земли. Кстати, наш груз должен был быть выгружен на острове, а взамен мы должны были взять на борт более мирные товары для торговли с Султаном, ибо у нас перемирие, как у двух убийц живущих по-соседству. Вроде все нормально, только ночами не спят, и ножи время от времени точат. Ну и конечно, паломники, паломники, паломники…
По-моему после взятия Иерусалима султаном, количество христиан, стремящихся в Святой Город, только возросло. Такой вот парадокс.
На данный момент, наши «успехи» в Палестине привели к тому, что от Иерусалимского королевства осталось только громкое название. Иерусалим был потерян бездарно и по-моему уже безвозвратно. Потеряно было все, что с таким трудом завоевывалось христианами на этой негостеприимной земле. Нас тут не ждали, и нас не хотели здесь. Не знаю, что я должен был отыскать, но вся моя миссия выглядела очередным жестом отчаяния, когда утопающий хватается за соломинку.
С другой стороны предчувствие Третьего крестового похода действительно витало в воздухе. Очень многие власть имущие жаждали реванша. Тот же Вильгельм Сицилийский не мог допустить окончательного изгнания христиан, ибо чувствовал, что если турки сумеют выполнить эту угодную Аллаху задачу, то что помешает им прийти на Сицилию?
Пока же держался Тир, держались крепости, да и султану нужна была передышка. И те и другие готовились к грядущим битвам, но сейчас не имели возможности их начать.
Вот было бы забавно, если бы откуда-нибудь из-за гор, объявилась бы сейчас третья сила, которая бы воспользовалась тем, что и мы и турки ослаблены, и установила бы свой контроль над этими местами. Момент был тот, что нужно. Да только где ее взять?
В данный момент у меня были варианты добраться до Иерусалима, либо под видом паломника, либо в качестве охранника торгового каравана. Ибо и тех и других султан в Город пускал пока беспрепятственно. С одной стороны, говорили, что, будучи человеком просвещенным, он с уважением относился к чаяниям верующих, стремящихся поклониться Гробу Господню, а с другой стороны торговое значение Города тоже никто не отменял. И торговые выгоды для империи были очевидны.
В целом там, куда я плыл было все также неспокойно, хотя большой войны и не было. Но, франки сидели укрытые в крепостях. Арабы же совершали набеги как на крепости, так и на караваны, идущие к ним. Франки тоже не чурались разбоя, но называли его богоугодным, если грабили неверных, и никак не называли, если случайно нападали на своих. Однако, тем не менее, торговля велась во всю, ибо звонкая монета одинаково мила, что франку, что сарацину.
Итак, я плыл на Мальту. Ветер развевал мои кудри, а левая рука была подвязана широкой оранжевой лентой. Вроде как сломана. Герцог при нашем прощании вручил мне ее со словами:
«Когда будете на корабле, повяжите ее на одежду, это будет знаком для ваших спутников». Я не придумал ничего лучше перелома и приспособил подарок своего нанимателя так, как посчитал нужным, и теперь озирал водную гладь с этой оранжевой перевязью одновременно зорко присматриваясь к попутчикам. Пока никто не беспокоил, мало ли что у кого болит, но чувствовал я себя как-то неудобно, что ли, больно уж яркий цвет имел мой аксессуар.
Тут я отвлекся от созерцания морских просторов, потому что на палубе назревала нешуточная драка. Вот уж действительно беда всех этих совместных походов – еще и до берега не добрались, не то что до неверных, а уже здоровые мужчины, мающиеся временным бездельем, начинают выяснять кто сильнее. Либо чье служение более Господу угодно. Да и вопрос национальности никто не отменял, разумеется.
Нет, чтоб объединиться перед лицом грядущих испытаний и укрепиться в вере своей, делают все наоборот. Всплывают старые обиды и столетней давности пограничные истории, когда чей-то дед под флагом того или иного вождя гонял по лугам да по горам другого деда. Тоска…
Я повернулся на шум и убедился в своей правоте, увидав как несколько решительно настроенных французов-южан, наполовину обнаживших клинки, явно не для их чистки, во всю свою гасконскую прыть наседают на громадного германца, который ухмыляясь, строит им
