Наконец Имир, Ледяной Гигант, повелитель бурь, пожалел своих детей, что с ним бывало нечасто, и однажды небо прояснилось, а беспокойные волны перестали биться о скалы и покорно улеглись, нежно полизывая холодные камни. Десять рыбаков, быстро собрав снасти и кое-какую еду в дорогу, уселись в две лодки и оттолкнули их от берега. Лодки у них были плохонькие, но в этом рыбацком селении никто их мастерить не умел, да и особо не из чего было.
И так приходилось идти на поклон к соседям, жившим южнее, ближе к лесам. Те требовали за свой товар непомерно высокую плату, но торговаться не имело смысла, ибо других продавцов все равно не было.
Не напрасно рыбаки недоверчиво относились к милостям Имира. Море хоть и было спокойным, но оказалось совершенно пустым. Все дальше и дальше уходили лодки от берега, но сети по-прежнему не приносили ни одной рыбешки. Достигнув маленьких каменистых островов, лежавших далеко на западе от родного берега, но так и не поймав ничего, рыбаки решили было возвращаться, но их остановил Оллеб.
— Легко же вы сдались! Может, лучше поменяем штаны на юбки и будем сидеть дома? — насмешливо воскликнул он. — Море большое. Не нашли рыбы здесь, надо идти на север.
— Оллеб прав, — кивнул старый седой рыбак. — Не можем ведь мы оставить голодными женщин, стариков и детей.
С ними согласились все остальные и, поставив паруса, повернули к северу. Сначала им повезло. Закинув сеть на новом месте, рыбаки из лодки, в которой плыл Оллеб, сразу вытащили пять крупных, жирных рыб. На радостях устроили пир и с удовольствием съели первый улов. Но первый улов оказался последним. Больше море не дало им Ничего. Снова рыбаки собрались поворачивать назад, и снова Оллеб уговорил всех не делать этого.
Они уходили все дальше и дальше от родного дома, надеясь, что удача все же вернется к ним. Но, похоже, «поим упрямством рыбаки рассердили Имира, своего жестокого бога.
Поднялся сильный ветер, волны заходили ходуном, то и дело окатывая отчаянных смельчаков ледяной водой и грозя опрокинуть утлое суденышко.
— Заходим в бухту! — крикнул Оллеб. — Переждем непогоду.
Его спутники попытались подвести свою лодку ближе к берегу, но не тут-то было. Ветер играл ею, словно щепкой, полны трепали ветхие борта, которые жалобно скрипели и стонали под натиском бури. Пришлось выйти в открытое море, чтобы не разбиться о скалы. Но и это не помогло. Лодка, не желая вставать к волне носом, резко развернулась, черпнула бортом воды и опрокинулась. Рыбаки оказались и бушующем море на перевернутой лодке.
Держались они долго, но, когда день подошел к концу, холод и усталость сделали свое дело. Один за другим разжимали мужчины окоченевшие пальцы, и море проглатывало людей, как ненасытное чудовище. Наконец Оллеб остался один. Собрав последние силы, он кое-как забрался на лодку, сел на нее верхом и вцепился в киль мертвой хваткой. Он слышал голоса рыбаков из второй лодки, но в творившемся вокруг кошмаре ничего не видел.
Сильный порыв ветра толкнул его в спину, еще и еще. Волны подняли лодку, закружили и куда-то понесли. Этот безумный бег длился всю ночь, а на рассвете, когда первые лучи солнца едва пробились из-за туч, суденышко вдруг ударилось обо что-то твердое, а Оллеб, перевернувшись через голову, полетел вперед и, еще не веря своему счастью, рухнул в снег. Лодку прибило к берегу!
Однако радовался он рано. За спиной было темно-серое море, а впереди, справа и слева — бесконечные снега. Но он решил не стоять на месте, ожидая, когда превратится в глыбу льда, а, с трудом переставляя окоченевшие ноги, упрямо побрел вперед. Сколько он шел, Оллеб не знал, но Имир все же сжалился над ним: вдали, чуть слева, полуослепшие глаза рыбака разглядели тоненькую струйку дыма. Там был чей-то дом. А дом означал жизнь. Уже почти теряя сознание, юноша доплелся до большой, покрытой снегом землянки и упал на пороге.
Когда молодой рыбак открыл глаза, он увидел, что лежит на мягкой шкуре полярного волка, а над ним склонился старик, такой дряхлый, что казалось, он видел сотворение мира.
— Очнулся, — сказал старик кому-то. — Неси питье. Выживет.
С этими словами он отошел в сторону, а к ложу Оллеба приблизилась старуха, не менее древняя, чем ее муж. В сухих жилистых руках она держала плошку, от которой исходил чудесный аромат горячего травяного отвара.
— Можешь сесть? — ласково спросила она, и Оллеб слабо
покачал головой, ибо понимал, что не может даже пошевелиться.
Старуха поставила плошку и с силой, которую в ней нельзя было даже подозревать, усадила юношу на постели. Затем она вновь взяла питье и поднесла к губам больного.
— Пей! — коротко приказала старуха.
Оллеб безропотно подчинился и сделал первый глоток. По телу разлилось приятное тепло. После второго глотка он уже смог сам держать плошку, а допив отвар до конца, вдруг почувствовал, что силы вернулись к нему. Отдав молчаливо ждущей хозяйке плошку, юноша сел на своем ложе, опустил ноги на пол и огляделся.
В дальнем углу, закутавшись в шубу из серебристых лисиц, сидел старик-хозяин и не мигая смотрел на слегка отодвинутый полог, закрывавший вход в землянку. У входа вились большие серебряные мухи, то вылетая за порог, то возвращаясь обратно.
— Опять один олень куда-то запропастился, — вдруг громко сказал старик и быстро-быстро что-то забормотал под нос.
Оллеб решил, что хозяин совсем свихнулся от старости, никаких оленей поблизости и в помине не было, но позже, пожив несколько дней в землянке, понял, как сильно ошибался. Старик оказался колдуном. Он видел все на таком расстоянии, что обычный человек и представить себе не мог, и потому его стадо всегда паслось очень далеко, там, могло отыскать под снегом мох и остатки травы. Если нога выпадало слишком много, колдун посылал навстречу стаду ветры, чтобы они унесли лишний покров и обнажили землю. Так же он поступал и тогда, когда оленям пора было возвращаться. Только в этом случае ветры служили ему погонщиками. Не боялся старик ни волков, ни медведей, так как умел заговаривать их и не пускать ни и оленям, ни к землянке.
Он очень многое умел, но тогда, в первый день пребывании у него, Оллеб ничего об этом не знал. Почувствовав себя вполне здоровым, он вышел за порог и направился к берегу, чтобы отыскать лодку и посмотреть, можно ли на ней вернуться домой. Свое суденышко он нашел быстро. Вытащив лодку на сушу, юноша обошел несколько раз вокруг нее, снова и снова удивляясь, как эта жалкая посудина вообще может держаться на плаву. Вот бы смастерить настоящую, надежную лодку! Нос сделать острым, поднять его повыше, бока округлить, чтобы волна не могла ее опрокинуть! Нечего и думать пускаться в плавание одному на этом старом корыте. И Оллеб задумал построить новую лодку.
