я не думала, что виновна в том буду, – после нескольких минут молчания тихо, почти шепотом, произнесла Елена.
– Здесь лишь моя вина, – ответил Василий и ушел в избу.
На протяжении всего дня старик метался то по дому, то по сараю, собирая необходимое снаряжение для намеченной вылазки в тундру.
– Тебе нельзя идти одному! – суетилась вокруг него жена.
– Ёгора я с собой не возьму. С ним его мальчишка увяжется, всем ловозерским упырям на радость! И не говори ему ничего, пока я не вернусь. Поняла?
– Пешком, что ли, попрешься?
– Там три дня пути всего. Все, что нужно, у меня имеется. И палатку поставлю, и озеро переплыву, и брод пройду. Не впервой. Через Ловозеро переправлюсь, а там через заказник до Могильного острова [13] доберусь.
– Зачем тебе до Шаманьего острова идти? Сдурел, что ли? Не вздумай! – закричала женщина. – Не пущу никуда тебя! Ты и на метр к нему не подплывешь!
Елена разрыдалась и упала на стул. Отпустить мужа по намеченному им пути значило похоронить пустой гроб на местном кладбище. С каждым последующим всхлипом ее сердце все сильнее и сильнее рвалось от предчувствия утраты.
– Да как же я одна останусь? – рыдала она. – Тебе что, какие-то олени дороже меня?
Василий с минуту глядел растерянным взглядом. Никогда еще он не заставлял свою жену так убиваться в слезах. Старик понимал, что должен попытаться вернуть своих оленей, но самое главное – узнать, как предотвратить надвигающуюся беду. Он чувствовал, что так просто не попадется в лапы какой-нибудь ведьмы или лешего и может рассчитывать на помощь шамана Оци, который там обитает. Василий опустился на колени перед Еленой:
– Только Оця поможет нам все сохранить, ибо человек тут уже ничего не поделает. Я уже бывал с отцом на этом острове. Помнишь, Игореныш наш больным родился? Говорили, и до двух годков не протянет. Плюнули на нас все. Мы тогда с папашей-то и направились к Оце за помощью. Прости меня, Ленка!
– Васька! Да что ты такое говоришь! Неужели ты за жизнь ребенка кому-то, кроме Господа, обязан? – глаза женщины расширились от ужаса.
– Он жив зато остался и здоров! Иначе было никак, Ленушка! Но я знал, что ты не позволишь, вот и слова тебе не сказал.
– Что ты, Васька, наделал… Получается, пришел черед расплачиваться! – громче зарыдала Елена.
– Ленушка, Оця поможет, не переживай!
– Дурак ты, Васька! До сих пор ничего не смыслишь! Да им душа твоя нужна, а не олени!
– Мое время еще не пришло! Меня никто не тронет. И оленей я верну. А там потолкуем.
Больше она не сказала мужу ровным счетом ничего. Весь оставшийся вечер она бродила по дому, посматривая на друга сердца своего. Да вот друг ли он теперь? Ни теплого прощания, ни напутственных слов, ни иконки за пазухой. Васька лишь молча поцеловал супругу в лоб напоследок.
Муся тем временем громко мяукала и терлась о ноги любимого хозяина. Она впивалась в его штанину острыми когтями в надежде обратить на себя внимание. Когда тот садился на стул, кошечка нагло запрыгивала на колени и заглядывала прямо в глаза. Порой ее мяуканье походило на вой, будто она пыталась остановить Василия.
Елена до сих пор оставалась непреклонной. Матушка говаривала ей, что вмешиваться в промысел Божий нельзя. Так всегда она и делала. И считала жизнь единственного сына наградой за свое смирение. Как же она ошибалась. Тем не менее и теперь она приняла решение не вмешиваться.
Глава 8. Один посреди промозглой тундры
Василий шел по земле, которая была холодна к чувствам отчаянного путника. Она бросала к его тяжелым от веса болотных сапог ногам камни, делая тропу еще более непроходимой. Ветер, дувший с озерных далей, усердно пытался развернуть старика, заставить сменить направление, однако увесистый рюкзак на плечах ни под каким предлогом не позволял этого сделать. Да как вообще можно было столько с собой набрать? Как его одряхлевшие мышцы согласились на такое? Пролетающий над головой старика ворон издал звук, похожий на смех.
Он дошел до Ловозера [14] и остановился. Огляделся по сторонам. То тут, то там копошились местные рыбаки, мелькая между стройными карликовыми деревцами. Вода тихонько поглаживала край суши, будто жалея этот уставший от тяжести навалившихся на него валунов берег, а лес накрыл его мягким одеялом бледного лишайника. Отсюда озеро казалось таким огромным, что старый оленевод на секунду усомнился в своих силах. Простор, пустой и необъятный, прятал за собой желанную цель, нашептывая: «Останься здесь».
Василий приметил неподалеку пару любителей порыбачить, подготавливавших моторную лодку к старту.
– Мужики, подкиньте до Собачьей губы. Сам не догребу руками даже до вечера.
– А чего не подготовился-то? – посмеялись те. – Ты нас за дураков не держи, на халяву не повезем.
Старик протянул синюю купюру.
– Вот это уже разговор. А ты, поди, на Сейдозеро собрался? Не браконьерить ли?
– Если бы я туда браконьерить пошел, то неужто перед вами сейчас бы здесь стоял?
– То-то и оно. Через десять минут отчалим.
Рыбаки аккуратно подготовили снасти и погрузили на свое скромное судно. Довольные, что сумели урвать «добычу» еще на берегу, они бодро готовились к выходу. Василий снял с плеч непривычную ношу, чем прибавил не один десяток килограммов к общему грузу лодки.
– На туриста ты не особо похож… Порыбачить-то и здесь можно! А там и на воду не сойдешь. Заказник же как-никак. – Одному из рыбаков явно хотелось поболтать.
– Места там живописные! Душа на старости лет зрелища просит, – без промедления ответил оленевод так убедительно, что и Станиславский бы поверил.
– Смотри, не помри от такой красоты!
Весь дальнейший путь шли молча: рев мотора спасал Василия от лишних вопросов. Лодка прорезала холодную воду, расщепляя ее непокорность на тысячи брызг, улетавших подальше от возмутителей озерного покоя. Яркое, но уже скупое на тепло солнце слепило глаза, пытаясь из последних сил согреть путников. Каменистые возвышенности следили за ними, гадая над истинной целью их визита.
Прошло около полутора часов, прежде чем путники достигли точки назначения. Старик шагнул прямо в воду, немного не дотянув до берега. Лодка под ним качнулась, и, чтобы не потерять равновесия, он уперся в мокрый борт. Что-то противно щелкнуло в пояснице. Закинув на плечи ставший ненавистным рюкзак (как было хорошо без него!), Василий поглядел на рыбаков: те наблюдали все это время за неторопливыми движениями любителя прекрасного, – и прокричал сквозь рычание лодки:
– Спасибо, мужики! Ни хвоста, ни чешуи!
Оба молча махнули ему в ответ.
Старику предстояло перейти мыс Кесьнерк до
