а
для своих кормильцев. С тех пор как отец преподал мне здоровский урок с использованием своего крепкого ремня, благодаря моему спрогрессировавшему энтузиазму коллекция ворованных наручных часов в бардачке его разваливающейся тойоты неизменно росла, чтобы в итоге испаряться в нелегальных ломбардах и барахольных лавках. Первое серьёзное воровство: мне пятнадцать лет, я наткнулся на банду, которая решила ограбить государственный банкомат. Результат: сто тысяч долларов чистыми и год в бегах – бежал через всю Францию и всю Испанию, пока наконец не уткнулся в солнечный пляж Лиссабона, последние полтора десятилетия являющийся безопасной лагуной для таких ребят, как я. Отделался лёгким испугом, продолжил воровать и жить за счёт украденного. Когда ты подросток без контроля родителей, без надобности посещать школу, с быстрыми ногами и ловкими руками – всё прекрасно. Вот только ворованные деньги быстро иссякают, особенно когда ты, не оглядываясь, тратишься на лучшую выпивку и отменных проституток. И вот тебе уже тридцать, и ты вдруг понимаешь этот факт из-за периодически возникающих болей в рёбрах, давно повреждённых в жестоких уличных потасовках. Нужно подлечить травмы молодости, установить пломбы на премоляры, да ещё было бы очень кстати успеть до старости обзавестись парочкой собственных квадратных метров, чтобы в итоге не закончить жизнь под мостом, плюс ко всему никуда не исчезнет желание трахать исключительно страстных девиц, а не всё, что движется – и на всю эту блажь необходимы деньги. Неудивительно, что осознавая все свои потребности и при этом звеня всего двумя евро в кармане давно заношенных брюк, я быстро смекнул, что новое дело, предложенное мне правой рукой главы португальского наркокартеля, должно быть для меня крайне выгодным – ещё бы, ведь речь идёт о пятистах кусках чистыми! Такого крупного улова на моём пути ещё ни разу не подворачивалось – моим максимумом до сих пор были сто семь кусков, и те в виде коллекции дорогих побрякушек, украденной с испанской виллы жадной мадам.
Итак, еще до рассвета грядущего дня я получу в свои руки ровно пятьсот кусков, которых мне хватит не на зачуханную квартирку где-нибудь на задворках Лиссабона, но на небольшую виллу с небольшим бассейном и отдельной комнатой для красоток, умеющих со знанием дела крутиться на пилоне. Для осуществления заветной мечты всего-то нужно: доставить товар в Нюрнберг, но при этом сделать видимость того, что я направляюсь в Прагу – на станции Нюрнберга выйду на перрон покурить, случайно столкнусь с прохожим в шафрановой шляпе и вуаля – товар доставлен, и в моём кармане ключ от пражского сейфа с платой за мои незамысловатые старания. Вот только во всей этой фальшивой незамысловатости есть весьма серьёзный, то есть опасный для жизни риск: меня могут попытаться снять с рейса копы или могут попытаться обворовать на товар люди из клана противников моего заказчика. Обоих вариантов событий я должен избежать любой ценой, а потому, у меня с собой две перестраховки. Одна из этих перестраховок – заряженный пистолет, готовый откликнуться на мой призыв в любую секунду. Вторая перестраховка тоже откликнется, если я к ней обращусь… На первый вариант я с самого начала рассчитывал чуть больше, чем на то, что мне придется прибегнуть к плану-B.
Мысли об успехе запланированного мероприятия заставляли меня изрядно переживать, и потому перед выходом на дело я употребил небольшую дозу качественного порошка. Наверное, мне не стоило этого делать, потому что мои и без того шальные нервы теперь натянули до предела свои дребезжащие жилы. Стоило пассажирке среднего класса дважды пройти по коридору, как моя рука сама собой начала шарить по внутреннему карману нового пиджака, но стоило мне увидеть вставшего амбала, пошедшего вслед за пассажиркой в чёрном плаще, как мои глаза сразу же застелила некая пелена, через которую невозможно было разглядеть даже пожар, сквозь который в этот момент мчался этот треклятый поезд. Интересно, их всего двое, или весь поезд набит людьми противостоящего клана?.. Не узнаю, пока не проверю. А я не из тех, кто не подвергнет проверке то, что возможно проверить сиюсекундно. Скорее всего, я всё же втянул в свои ноздри лишнего порошка, который уже почти отпусти меня, но… Мне уже было плевать.
Среди пассажиров нашелся доктор и к тому же хирург – уже известная мне дискомфортным для меня фанатизмом Ребел Гонсалес. Она сразу же бросилась помогать раненым, и сразу же вынесла неутешительный вердикт: машинист убит выстрелом, прошедшим рядом с сердцем, проводница, вроде как, не очень критично ранена в бок, однако по количеству уже вытекшей из её раны крови я бы не согласилась со столь смелым утверждением. Бенджамин Ионеску – мужчина, который обезвредил террориста, напав на него сзади, и по совместительству отец двух едущих в этом поезде детей, – поспешно переместил раненую Хильду Рэйнольдс из кухонной зоны в купе обслуживающего персонала, расположенного между вагоном среднего класса и багажным вагоном, и вызвался помогать хирургу, в то время как Брайан и я завели террориста в багажный вагон. Вскоре к нам присоединилась владелица канарейки – она с рвением одолжила нам меховые наручники розового цвета, неожиданно вытащив эту “игрушку” из своей ручной клади, и теперь явилась с ключом от них. Наблюдая за тем, как Брайан пристегивает руки стрелка к стальной перекладине, ярко накрашенная девушка с подчёркнуто глубоким декольте начала ворочать в своих руках розовый ключ и, немного покусав пухлую нижнюю губу, вдруг заговорила приторным тоном:
– Слоун Стоун, Стоун Слоун… Меня так зовут, – она заулыбалась жемчужными зубами, явно ожидая ответной реакции от Брайана, который вовсе не спешил с ответом. – Хочешь, в следующий раз я пристегну наручниками тебя?
Надо же… Как откровенно. И совсем не смущается так подавать себя в моём присутствии, и в присутствии нашего пленника. Не то чтобы я удивлена, и всё же, весьма необычное поведение – может, она немного пьяна?
Брайан не взял с протянутой ладони Слоун ключ от наручников и, потуже сжав кольца на запястьях тяжело дышащего и раскрасневшегося пленника, ответил непроницаемым тоном:
– Предпочитаю пристёгивать других.
Откровенно говоря, я ожидала услышать от этого человека другой ответ. Насколько я понимаю эту жизнь, такие акулы, как этот Брайан, обычно непрочь понадкусывать такие лакомые куски, которыми являются всякие Слоун Стоун, но, быть может, я в чём-то ошибаюсь. Честное слово, если бы он ответил ей хотя бы с мимолётным намёком на флирт, я бы мысленно закатила глаза и сделала бы окончательный, разочаровательный
