тех пор, пока жив, а потом… Равный среди равных – вот и всё.
Я была подкидышем – мать сразу после родов оставила меня на пороге дома своей единоутробной сестры. Первые годы жизни я считала странным, что тётка не выкинула меня в мусорный бак и даже не сдала социальным службам, но я стала старше и поняла – за опекунство надо мной она получала пусть и скудное, но всё же способное прокормить её пособие. Нищета – страшное дело. Мы обе в буквальном смысле выживали: шарились по барахолкам и даже бывало по помойкам, ходили в обносках, ели что попало. У тётки было много мужчин – они иногда оставляли деньги, которых нам всё равно постоянно не хватало из-за пристрастия моей опекунши к горячительным напиткам.
К пятнадцати годам я обзавелась твёрдой, но, к глубочайшему сожалению, по итогу оказавшейся неосуществимой мечтой: воображала, как забеременею от какого-нибудь наивного богатея, чтобы после жить за счёт крупнокалиберных алиментов. Увы, уже в семнадцать лет я узнала о том, что не смогу иметь детей – в детстве я серьёзно заболела после того, как застудилась холодной зимой, проведённой в датской деревне, что в итоге лишило меня репродуктивной способности. Но я не отчаялась – просто взялась за корректировку изначального плана.
Для начала я сделала себе силиконовую грудь пятого размера. Не осуждайте меня: моя грудь была самой настоящей доской – первый размер, имея который я почти не отличалась от мальчишек, с которыми набиралась опыта в сексе после занятий в старшей школе. Силикон в губах и ягодицах появился позже – после того, как я обрела сомнительную стабильность в лице богатого старикашки. Он пришел в стриптиз-клуб, в котором я отрабатывала свою первую в практике смену. Можно сказать, что мне повезло, или что на живца и зверь бежит – случившееся можно назвать как угодно, но факт остаётся фактом: после приватного танца старик предложил мне сделку, от которой я не захотела отказаться. Суть сделки в следующем: он будет меня содержать и даже в завещании перепишет на меня всё своё богатство, если я взамен буду удовлетворять его плотские желания. Той же ночью мы вместе поехали в его пентхаус, в котором в итоге я прожила – о, ужас! – целых девять лет! Старику недавно семьдесят пять лет исполнилось, а он всё ещё бодр и пользуется виагрой по три раза в неделю! Почти десятилетие добровольного сексуального рабства! Вот мне было девятнадцать, а вот уже двадцать восемь лет, а этот грёбаный старикашка с чрезмерно большим членом всё никак не откидывается и не оставляет мне свои деньги. Первые пять лет я не испытывала дискомфорта – с весёлой готовностью купалась в роскоши, словно сыр в масле, – но с каждым последующим годом моё терпение всё сильнее и отчётливее стало натягиваться в тугую струну: через два года мне исполнится тридцать, а я только и занимаюсь тем, что удовлетворяю похотливого старика за одно лишь его обещание переписать на меня всё своё имущество! А вдруг в конце концов он обманет меня?.. Последние пару лет эта мысль очень часто занимала меня, поэтому я стала совать свой нос в его дела и таким образом в прошлом месяце выяснила, что старик в начале года заключил невыгодную сделку, из-за которой сейчас находится на грани банкротства. Это стало последней каплей. Не хватало ещё получить в наследство долги вместо обещанных золотых гор… Я разозлилась. И злость придала мне сил. Перед этим, последние полгода, я подумывала о самоубийстве – шесть месяцев перебирала варианты того, как красочнее перерезать себе вены, так, чтобы заляпать своей кровью весь пентхаус этого конченого лжеца. Однажды даже подумала о том, чтобы отравить старикашку, после чего желание самоуничтожиться только возросло. Тайные отношения с его водителем только всё усугубили: последний год этот чернокожий амбал шантажировал меня тем, что расскажет старику про наш секс в его квартире, происходящий в часы, в которые я якобы занимаюсь йогой. В общем, на мои плечи навалилось слишком много проблем, так что я уже подумывала о том, чтобы отравиться таблетками, как вдруг меня осенила идея: ведь можно просто сбежать! Вот почему я сейчас в этом отстойном поезде, со всех сторон окружена неудачниками – я совершаю побег.
За девять лет в статусе содержанки я скопила много всего – драгоценные украшения, дорогостоящие подарки и даже наличные. Подсчитав все свои средства и немного прибавив к ним за последний месяц, я окончательно поняла, что устала ждать, когда старик откинется, и что сбегу, даже если ждать исполнения его обещания остаётся совсем недолго. Я отдала ожиданию лучшие годы своей жизни – всё, с меня достаточно этого самообмана! Сегодня моего пленителя отвозит в аэропорт мой любовник, который наверняка надеется этой ночью заявиться ко мне с требованием удовлетворить его похоть. Стоило их мерседесу отъехать от пентхауса, как я сразу же вызвала такси до железнодорожного вокзала. И вот я теперь здесь, еду в Прагу, чтобы забрать из банковской ячейки все свои накопления – золото, валюта, бриллианты. Со всем этим я уже через три дня вылечу в Дубай, на поиски нового, конечно же способного меня содержать мужчины. Естественно хочется, чтобы кто-то в конце концов смог полюбить меня такой, какая я есть – пошлой, падкой на материальные блага, расчетливой, – и, конечно же, хочется полюбить в ответ. Мне уже опостылело быть просто телом – мне хочется большего… И я уже почти взяла это большее в свои руки, я уже вышла навстречу своему большему, и вот… И вот какой-то наркоман стреляет у моего виска, города за окном объяты пожарами, на людей нападают какие-то люксы… Голова идёт кругом так сильно, что не хочется думать обо всём этом. Решено: я доберусь до Дубая во что бы мне это ни стало, и всё будет именно так, как я спланировала, и никак иначе! Я ведь всё продумала! Всё! Кроме того, с чем сейчас столкнулась. Да я даже определить не могу, что это́ такое!
В клетке встрепенулась канарейка. Отставив недопитую бутылку на пол, я касаюсь пальцами прохладных прутьев клетки, но птица никак не реагирует. Я купила её неделю назад, на блошином рынке, на который зашла поностальгировать о своём нищенском прошлом. Канарейка, которая совсем не поёт, в большой золотой клетке, в которой есть всё необходимое для её комфорта, кроме главного – свободы. Я сентиментальна, так что сразу провела параллель между мной и этой птичкой, и сразу же пообещала продавцу: у меня
