когда будет совсем невмоготу?
Я вморгнула слёзы назад. И сказала:
– Я вам обещаю, государь.
* * *
В те дни мы даже ночевали в маленьком покойчике для доверенных слуг рядом с кабинетом Гелхарда – мы с Вильмой и моя собака. Король так лучше себя чувствовал.
Вильма порывалась помогать ему, как сиделка, а я отметила, что она смелая, спокойная и не брезгливая, что я всегда считала прекрасными качествами. Она бы была отличной сиделкой, если бы Гелхард позволил. Только он смущался.
Болезнь его изуродовала и сделала беспомощным. И он всё боялся оскорбить нас с Вильмой этим своим уродством, беспомощностью, вонью смерти… Мне удалось его разубедить, но только отчасти. Мне он в этом смысле доверял больше, чем Вильме: я же некромантка. Гелхард проговорился: если уж у меня хватило духу приготовить к работе кости Тяпки, то и на прочее хватит.
– У леди чернушки, – сказал он моей принцессе, улыбаясь, – больше самообладания, чем у многих мужчин. Но всё-таки мужчины понадобятся вам, малютка. Я придумал кое-что полезное.
Сразу показать полезное у него не получилось, потому что зашла королева.
Государыня Ленора была роскошная. Я уже знала, что она родом из Перелесья, – и по ней было видно: купчихи из Перелесья довольно часто бывают такими. Роскошное тело, роскошные волосы – как старое золото, с благородным блеском. Лицо круглое, кожа матовая, глаза с поволокой – про таких дам мой дедушка говорил «дородная». И безобразило эту роскошь брезгливое выражение. Брезгливое и капризное, будто Гелхард заболел ей назло.
– Вы чувствуете себя получше? – спросила она с порога. Ближе не подошла.
– Разумеется, дорогая, – сказал Гелхард. – Гораздо лучше.
– И выйдете к обеду? – спросила Ленора. Дикую глупость спросила.
– Нет, – сказал Гелхард. – Буду обедать в обществе юных и прелестных дам, нудная родня отбивает у меня аппетит.
– Тётя Минда огорчится, – сказала Ленора. – Она проехала двести миль, специально чтобы вас увидеть.
– Постарайтесь, пожалуйста, утешить её, дорогая, – сказал король. – Угостите пирожным, поболтайте о моде, это наверняка понравится ей больше моего общества.
Ленора пожала плечами, вздохнула, как фыркнула, и выплыла за дверь. Гелхард вздохнул и расслабился: он ужасно устал от этого разговора.
Вильма поцеловала ему руку, а я сказала:
– Государь, можно в следующий раз я её выгоню?
Гелхард взглянул на меня с печальной улыбкой:
– Запоминай, леди чернушка: вот так выглядит Перелесье при нашем дворе. Лапа, которую пытаются запустить к нам в кошель. А если придётся, то и пырнут ножом. А малютка, верно, помнит: дядюшка её мужа, Рандольф, государь Перелесский, спит и видит не только Винную долину, принадлежащую междугорцам, но и Голубые гавани. А в идеале – нашу столицу. Такие дела.
– Я – принцесса Прибережья, а Ленора – принцесса Перелесья, – сказала Вильма. – Понимаешь?
– А Эгмонд – принц Перелесья, – сказал Гелхард, и лицо его дёрнула судорога. – А у нас десятый год мира, но война висит на кончике пера… а я говорю об этом девочкам, как глупо говорить об этом девочкам… Но ты ведь понимаешь многие вещи, малютка?
– Я понимаю, – сказала Вильма. – Я – единственное, что мог дать вам мой отец и не спровоцировать немедленную войну. Я ваше оружие, государь.
Гелхард покачал головой.
– Не надо нам с ними воевать. Нельзя нам с ними воевать. Мы не победим. Твоя родина когда-то победила чудом, сделанным Дольфом, но мы…
– Мой предок смог – смогу и я, – сказала Вильма. – Пожалуйста, не тревожьтесь и не волнуйтесь, прекрасный государь. Вам нельзя волноваться. Просто знайте.
Гелхард приподнялся на локтях, и я ему помогла сесть удобнее. По его лицу было видно, что снова навалилась боль.
Я протянула ему бокал с настойкой, но он не взял.
– Мне нужна ясная голова, леди чернушка, – сказал король и нашёл в себе силы улыбнуться.
Он отодвинул декоративную панель на стене, а за панелью оказался скрытый рычажок. Вроде кнопки звонка для вызова слуг, только для вызова камергера и сиделок в кабинете короля был обычный шнурок.
Но пришёл простой лакей, я даже немного разочаровалась. Я подумала, что сейчас откроется потайная дверь, появится кто-то невероятный… а тут король сказал:
– Подойдите, Норис. Леди должны вас запомнить.
Вильма вопросительно посмотрела на Гелхарда, а я – на того парня, которого приняла за лакея. Он был в ливрее и держался правильно, так, чтобы никто не обращал внимания, и вообще – притворялся лакеем отменно. Обычное-обычное лицо, даже запомнить трудно. Только взгляд слишком цепкий.
– Мессир Норис, – сказал король, больше Вильме, – шеф моей дворцовой охраны. Не гвардейцы. Гвардейцев учат стоять в карауле, печатать шаг на парадах и прочим красивым трюкам. Мессира Нориса и его людей учили воевать во Дворце, если это понадобится. Я хочу, чтобы у тебя была прямая связь с Норисом, малютка. Я поговорю и с членами Малого Совета… никто не оставлял страну девочке, но так уж сложилось. Мне больше некому.
Виллемина держала Гелхарда за руки, плакала, но лицо у неё при этом выражало жестокую решимость. Не девичью.
А Гелхард продолжал:
– Норис, это Карла из дома Полуночного Костра. Камеристка малютки, некромантка, личный телохранитель. Моё доверенное лицо, – а потом другим тоном: – Эта девочка должна успеть узнать как можно больше до того, как я умру. Ты понял?
И Норис поклонился – просто кивнул, стоя неподвижно, не как лакей, а как солдат. Вышел из роли специально для короля и для меня.
– Государь, – сказал Норис, – ваша охрана в курсе дела. Мы навели справки о леди Карле.
Я сморщила нос:
– Представляю, что вы могли обо мне узнать… В балагане?
Норис внезапно мило улыбнулся:
– Вы знаете, что такое «телеграф», Карла? Мы связались с городком в Доброй бухте.
– Неужели? – у меня даже щёки вспыхнули. – За три дня? Это вправду возможно?
– Ваши родные думают, что вы утонули в море, – сказал Норис. – Ваш дворецкий нашёл на берегу вашу опалённую одежду и туфли. Они разыскивали ваше тело, потом перестали. Ужасную историю, в которую вы попали, ваши дед с бабкой и тётка описывают как череду несчастных случайностей… похоже, им невыгодно вас в чём-то винить.
– Вы должны мне рассказать, что такое «телеграф», – сказала я. – Это, как видно, новинка. До сих пор я думала, что беседовать можно только…
– С глазу на глаз? – спросила Вильма.
– Через зеркала, – сказала я. – Если у собеседника есть Дар.
– Телеграф надёжнее чар, – усмехнулся Норис. – И особого дара он не требует.
Я посмотрела на него. Вероятно, он впрямь умел защищать людей от простых вещей вроде пули или ножа, но он был совершенно пустой, пустой и простой. Любой негодяй,
