Я сказала: погодите.
– Это моя армия! – прикрикнул он. – И ждать мы не будем!
– Технически здесь только половина армии – твоя, – заметил Ксейден, вперившись в орду виверн. – А вторая – моя. И раз уж тебе было несложно казнить моего отца, мне несложно бросить тебя умирать, если ты откажешься ей помочь.
Мельгрен воззрился на Ксейдена. От его лица медленно отливала кровь.
– Я так и думал. – Ксейден протянул мне руку. – Пройдешься со мной, Вайолет?
От чего-то в его голосе – может, от смирения – я сплела свои пальцы с его и вышла из арки, мимо Мельгрена – к драконам.
– Куда вы? Они сейчас нападут… – начал Мельгрен.
– Выигрываю ей время, – ответил Ксейден, и мне стало нехорошо на душе. – И они не нападут. Не сейчас. Они все еще ждут.
– Какого еще хрена они ждут?! – сорвался Мельгрен.
Рука Ксейдена сжалась на моей.
– Меня.
Ты полюбишь Вайолет. Она умная и упрямая. Вообще-то напоминает мне тебя. Просто не забывай, когда с ней встретишься: она – не ее мать.
Из письма кадета Лиама Майри Слоун Майри
– В каком смысле – тебя? – спросила я, когда мы вышли перед Кодагом, глядя на поле боя, усеянное трупами виверн и драконов. В мой груди прорвалась пульсирующая боль ужаса.
Столько смертей – а мы еще не видели их основных сил. Судя по виду орды, они почти не задействовали вэйнителей.
– Это один из их учителей, – сказал Ксейден, не сводя глаз с колдуна посередине. – Тот, что сбежал из Рессона.
– Он был и тогда перед утесами. – Я с трудом сохраняла голос спокойным, несмотря на трепет сердца.
Чары нужно ставить уже сейчас. Это был единственный шанс выбраться отсюда живыми. Но любой дракон мог дать свой огонь только одному камню чар, а значит…
– Он думал, мы будем в Сэмарре. Рассчитывал, что мы поступим благородно и придем на зов Мельгрена.
– Откуда ты знаешь? – Я нахмурилась.
– Сделай нам обоим одолжение и не спрашивай.
Тэйрн и Сгаэль вышли вперед мимо Аймсира, выглядывая угрозы как на земле, так и в небе. С колотящимся сердцем я переводила взгляд между ними и медленно снижавшейся в сотне ярдов от нас фигурой Мудреца. Он спускался на землю.
Проклятье. Действовать нужно было быстро.
– Если бы ты выбирал, где правильно поставить чары, здесь, в Басгиате, или наши, в… – Я не могла сказать. Не здесь. – Что бы ты выбрал?
Ксейден поморщился, словно от боли, наконец оторвал глаза от Мудреца и посмотрел на меня.
– Ты должен выбрать. Мне хватит ресурсов поставить чары либо здесь, либо… там. – В моем голосе была нескрываемая мольба. – Я не могу решить за тебя.
Он и так отдал уже этому месту слишком много. Отдал мне.
Ксейден снова взглянул на зависшую в воздухе орду и театрально медленное снижение Мудреца на виверне.
– Чары ставят там, где находятся, то есть здесь.
– Но твой дом… – Мой голос звучал тише шепота.
– Ты – мой дом. И если сегодня мы все умрем, то знание все равно умрет с нами. Защищай Басгиат.
– Уверен? – Мое сердце стучало, будто часы, отсчитывающие время, которое нам осталось.
– Уверен.
Я кивнула, потом моя рука выскользнула из его – и я обратилась к самому большому дракону на Континенте.
– Мне нужно с тобой поговорить.
– Да твою мать, Ваойлет! – Ксейден резко развернулся, встав рядом со мной, когда Кодаг медленно поднял голову и чуть склонил ее, чтобы пронзить меня взглядом прищуренных золотых глаза, – потому что даже если бы он положил голову на землю, я все равно достала бы только до ноздрей. – Ты понимаешь, что делаешь?
– Если нет, нам всем конец.
И лучше поторопиться, потому что Тэйрн почти добрался. Я чувствовала, как он прорывается через мои щиты. Ни одному всаднику не удержать своего дракона, если он хочет что-то знать.
– Ты знаешь про чары. – Это прозвучало как обвинение – да им и было. – Но не рассказал своему всаднику, потому что драконы защищают драконов.
Мне в лицо ударил пар, и Ксейден тихо выругался, завивая тени у ног.
– Да. Я догадалась. Я уже применила огонь Тэйрна на втором камне чар. Если я заряжу камень в Басгиате, ты поможешь? – спросила я, впиваясь ногтями в ладони, чтобы не трястись.
Этот дракон единственный на всем Континенте, кроме Сгаэль, не боялся Тэйрна.
– Для Басгиата не нужен именно он в качестве черного дракона, – возразил Ксейден. – У тебя же есть Андарна.
– Ты. Поможешь? – Я выдержала угрожающий взор Кодага. – Иначе мы все умрем. Эмпирею придет конец.
Он выпустил еще один клуб пара, уже слабее, потом чуть качнул головой, подняв ее, когда слева приблизился Тэйрн, а из-за лапы Кодага показался Мельгрен.
«Играешь со смертью?» – спросил Тэйрн, проталкиваясь через щиты.
«Нужно было поговорить о секрете… который не мой, – ответила я. – Пожалуйста, не допытывайся».
Когти Тэйрна сжались в ледяной жиже.
Я повернулась к Ксейдену:
– Я не хочу тебя оставлять, и у меня еще миллион вопросов о том, почему ты думаешь, что они пришли за тобой, но если я не уйду… – Моя душа противилась необходимости расставаться с ним.
Наклонившись ко мне, Ксейден поднял руку к моему затылку:
– Мы с тобой оба знаем, что ты не можешь одновременно и ставить чары, и сражаться. В Рессоне я сдерживал виверн, а ты сражалась. Я верил, что ты можешь за себя постоять. Теперь и ты поверь в меня и установи чары, пока не погибли еще люди. Покончи с этим. – Он быстро и жестко поцеловал меня, потом посмотрел так, словно видит в последний раз. – Я люблю тебя.
О… боги. Нет. Я отказывалась соглашаться на это прощание.
– Ты выживешь! – приказала я ему, затем взглянула на ожидающую орду, на Мудреца, почти опустившегося на землю, но неспешившего, будто все это игра, в которой он уже выиграл, и, наконец, на Тэйрна. – Останься с ним.
Тот зарычал, обнажив клыки.
– Останься с ним ради меня. Только посмей за ним не уследить! – Развернувшись на каблуках, я перешла на бег, не прощаясь с Ксейденом.
Зачем прощаться, если мы скоро увидимся. Ведь я не могла ошибаться.
– Летуны рвутся в бой, – бросила я Мельгрену. – Разрешите им!
Я притворилась, будто не провела последние два часа в бою, не колдовала до изнеможения, не довела себя до предела – и побежала.
– Прекрати грозу, чтобы взлетели грифоны! – крикнула я матери, пробегая через арку.
Ну на хрен ее разрешения или понимание. Если камень чар держит энергию, заряжу его сама.
Я работала локтями и заставляла ноги шевелиться, несмотря на жгучую боль в коленях. Бежала через двор, уворачиваясь от пехотных отрядов, и потом летела по центральной лестнице. С заходящимся сердцем и горящими легкими вбежала через открытую дверь в коридор. Неслась, будто с самого Рессона тренировалась только для этого.
Бежала, потому что не смогла спасти Лиама, не смогла спасти Солейл, но еще могла спасти остальных. Могла спасти его. И если я хоть на миг задумалась бы о том, с чем столкнулся Ксейден, я бы развернулась на месте и бежала обратно.
Чуть ли не кубарем скатившись по винтовой лестнице, я уже с трудом разбирала дорогу и едва не налетела на первокурсников, стоявших на карауле возле туннеля, откуда несло Варришем и болью.
– С дороги! – только и крикнула я Линксу и Бэйлору.
Потому что помнила их имена. Авалин. Слоун. Аарик. Кай, летун. Я знала имена всех первогодков.
Они прыснули в разные стороны, а я влетела в щель боком, продираясь через самую узкую часть.
Грудь сжалась, и я вспомнила Ксейдена.
Ксейдена, и аромат бури, и книги. Больше я не допустила. Стоило туннелю дать мне волю, дала волю и я себе, подгоняя себя как никогда, и вылетела в зал чар, залитый утренним светом.
Только тогда я с трудом остановилась и уперлась руками в колени, глубоко дыша, чтобы меня не вырвало.
– Он. Работает? – спросила я, глядя на камень, чудесным образом восстановленный и даже стоявший там, где положено.
– Охереть, Сорренгейл, в жизни не видел, чтобы ты так бегала! – Аарик поднял брови.
– Прошу. – Бреннан пошатнулся мне навстречу – с красно-рыжими кудрями, слипшимися от пота, – и Аарик поймал его, закинув его руку себе за плечи. – На это ушли все мои силы.
– Но он держит заряд? – спросила я, борясь с тошнотой.
– Попробуй, – предложил Бреннан. – Если нет, все было зря.
Каждая секунда была на счету, когда я приблизилась к камню. Выглядел он точно так же, как когда мы прибыли вчера ночью, не считая могучего гула
