том, что ты должен говорить не с Солнцем, а с Хризолит, – проговорил он. – До меня дошли слухи, что она уезжает и оставляет здесь Серого… он выроет всем нам могилу. Солнце должен остаться на месте жреца, иначе всему конец, вот, что я скажу. Он не уступил, когда с ним поговорил Василий, только потому что знал, что вы попытаетесь от него избавиться. Он может согласиться, только если вы поклянетесь, что его стая будет жить по-прежнему. Что он будет ей руководить.
– То, что он творил до сих пор…
– Он делал все, чтобы защитить нас! – перебил меня Карпуша. Он вдруг вспыхнул, как старая бумага у свечи. – Какой толк мне с тобой говорить, ты не слышишь меня, ведь ты, мать твою дери, никогда никого не слушаешь!!! Разросся по всему Огузку, как эта дерьмовая водоросль! Вздумал, что можешь крутить чужими жизнями!… Убирайся и делай, что хочешь, мы уже обречены!
Махнув на меня рукой, он быстрым шагом пошел прочь.
Я не стал его останавливать. Похоже, толку от него не было.
Я направился к берегу и прыгнул в воду. В первые же секунды я понял, что мое тело еще не готово к такой нагрузке… Однако, выбора у меня не было.
Путь до желтых был неблизким, я изрядно вымотался в холодной воде. До берега я добирался из последних сил, легкие горели, потому что я почти не дышал.
Подплыв поближе, я с ужасом осознал, что мне еще предстояло подняться по крутому обрыву. Иначе мне на землю не взобраться.
После нескольких попыток подтянуться на трясущихся руках я только измазался в грязи. Похоже, мне суждено было утонуть возле этого берега…
Вдруг сверху показалась безволосая голова. Это был Вадик. Он смотрел на меня так же бесстрастно, как если бы на моем месте плавала водоросль.
Насмотревшись, химик молча протянул мне широкую ладонь и помог взобраться на берег.
– Где Яшма? – первым делом спросил я, пытаясь отдышаться. Легкие нещадно жгло, мир то там то тут превращался в размытые темные пятна… в последнее время только таким я его и видел. Яшма была права, мне нужен отдых.
– У оранжевых, – ответил химик. Половину его лиц растворило темное пятно. Я закрыл глаза.
Его голос казался безразличным, однако я не мог не уловить нотку укора. Он догадывался или знал наверняка, что она пошла туда из-за меня.
– В плену?
– Я не знаю, – сказал он.
Убедившись, что я не собираюсь умирать прямо здесь, химик ушел по своим делам, предоставив меня самому себе.
Я упал на спину и закрыл глаза, позволив себе немного отдохнуть. Нужно было многое обдумать.
Мысли лихорадочно крутились, перебивая одна другу.
Яшма была в опасности. Только бы она не вздумала нападать на них… если они попытались ее схватить, а она начала сопротивляться… это могло привести к чему угодно! Я боялся даже думать об этом.
Солнце, Солнце, Солнце… упрямый жрец! С самого начала все проблемы были из-за него. Хотя его стая всегда была источником жизни на Огузке, и в этом, несомненно, была и его заслуга… Но его поступки, доходящие до жестокости, которые настроили против него весь остров… я никогда не думал о том, что у них есть другие причины кроме безумия жреца.
Хотел защитить всех нас… Карпуша верил в то, что говорил мне. Я видел это в его глазах.
Защитить… от чего? Как мне использовать это в разговоре с Солнцем?…
Мысли метались в голове, как бешеные мухи, еще какое-то время. Но постепенно сердце стало биться медленнее, а в голове прояснилось.
Как только я почувствовал, что могу встать и идти, я поднялся и направился в сторону оранжевых. Желтые попадались мне по пути, но им, кажется, было все равно. Наверняка Яшма рассказала Василию обо всем, что происходит на той части Огузок, и я не хотел тратить на это время. Его и так было слишком мало.
Я остановился только возле стены, которая по-прежнему разделяла две стаи. Взобравшись на нее, я осторожно заглянул на ту сторону. Чернокожих поблизости не было, даже голосов я не слышал. Бесшумно приземлившись, я поспешил спрятаться за ближайший куст.
Выждав некоторое время, я перебежал к следующему укрытию, потом еще к одному. Людей все не было, хотя я подобрался уже очень близко к жилой части…
Поначалу я связал запустенье с появлением Яшмы. Возможно, оранжевые подумали, это отвлекающий маневр и теперь готовились к наступлению черных, все, кто мог, попрятались в полях, а мужчины, должно быть, собрались у баррикад…
Пройдя дальше в глубь территории, я начал слышать суматошные голоса. Со стороны полей и грядок доносились крики, работа там вовсю кипела. Даже издалека я смог разобрать, что людей там было гораздо больше, чем обычно. Все суетились, выкапывали и таскали. Похоже, работали даже маленькие дети: все, кто стоял на ногах.
Что-то случилось: оранжевые никогда не спешат со сбором урожая, у них все расписано по часам! За все годы я ни разу не видел, чтобы они не успевали с чем-либо.
В жилую часть я вошел открыто: вокруг никого не было. Ни детей, ни стариков, ни матерей с грудничками. Я зашел в шатер Солнца, там тоже было пусто.
Несколько секунд я раздумывал, что делать. Можно остаться тут, прятаться и дождаться жреца. А можно понадеяться на то, что в ближайшее время никто не появится и попробовать отыскать Яшму.
И хотя та часть мозга, которую еще не разъело солью, вопила о том, чтобы я этого не делал, я вышел наружу и отправился к ямам для пленных и наказанных.
Я почти бежал к ним, стараясь держаться вблизи шатров и кустарников. Хотя люди мне так и не встретились.
Нагнувшись над ямами для пленных, я обнаружил, что они тоже были пусты… ни одного пленного. Даже Краба с Пеной.
Впрочем, присмотревшись внимательнее, я заметил свежие следы сапог и две небольшие ямки от лестницы. Похоже, им просто дали уйти.
Да что здесь происходит!?…
Оставаться на улице дальше было опасно, люди могли появиться в любую минуту.
Даже если Яшма попалась, похоже, на нее у оранжевых сейчас не было времени. Я надеялся, что ее просто выгнали за баррикады. Оранжевые ведь никогда не убивают пленных.
Вернувшись в шатер Солнца, я просидел за креслом около часа, думая о том, что скажу жрецу, когда он появится. Перебрав все варианты и формы, я пытался репетировать, но от этого становилось только хуже: не существовало слов, которые убедят жреца оставить это кресло и передать
