глядя на меня поверх очков.
– О сове.
Он ставит тарелку на брезент и, откинувшись назад, смотрит на лес.
– Почему тебя так волнует эта сова? Вымирающий вид, я понимаю, но для тебя это будто что-то личное.
Ладони взмокают, но я напоминаю себе, что Пайк ничего не знает. Отставляю завтрак и кладу локти на колени, пытаясь выглядеть совершенно спокойной.
– Наверное, все вместе. Как ты и сказал, это вымирающий вид. Таких сов осталось очень мало в нашем штате. У меня сердце кровью обливается, когда думаю, что мы могли спасти ее. Но дело не только в этом. – Я замолкаю. Лучше сказать половину правды. – Прозвучит, наверное, бредово, но эта птица все время смотрела на меня. Она летала за мной по заповеднику и будто всегда знала, где я. Она всю неделю приглядывала за мной, и я хочу отплатить ей тем же. – Я пожимаю плечами.
Откидываю голову и подставляю лицо ветру. Я не говорю Пайку, что эта сова казалась мне дурным предзнаменованием. И всякий раз, когда она на меня смотрела, меня охватывал ужас. Редко, когда животные вызывают во мне такое чувство, но я отвечаю так, чтобы Пайк понял, насколько для меня важно найти сову.
– Вовсе не бредово. – Пайк молчит несколько минут, и я начинаю думать, что он больше ничего не скажет. Но он поворачивается, и взгляд его удивительно серьезен. – У меня еще один список.
Неожиданно. Может, я его не расслышала.
– Что?
– Помимо того списка, почему ты мне не нравишься.
– А, – отзываюсь я, не понимая, к чему он ведет.
– Список того, что мне в тебе нравится. И твоя любовь к животным занимает в нем не последнее место.
Я ошеломленно смотрю на него. Пайк никогда не бывает серьезным, и это мне в нем особенно не нравится, но сейчас в его голосе нет ни намека на шутку, иронию или издевку. Мы смотрим друг на друга, и я понимаю, что он говорит искренне. Более того, он выбрал то качество, которое я больше всего люблю в себе.
Вздрогнув, отвожу взгляд.
– Спасибо, – тихо говорю я, не смотря на него.
– Только ничего не подумай. Этот список короткий.
Пайк встает и потягивается. Рубашка задирается, оголив бледную кожу на животе и полоску волос, уходящую вниз.
Вниз.
Жар заливает шею, и я поспешно отвожу взгляд, надеясь, что Пайк ничего не заметил. Он мне не нравится… Меня вообще не должны волновать ни его списки, ни волосы на теле.
Я встаю, избегая смотреть на него, отвлекаясь на мысли о деревьях, о небе. И как же я рада, когда он говорит:
– Пошли искать твою сову.
Его слова будто музыка для моих ушей, и я почти забываю об увиденном.
Почти.
Я надеваю рюкзак-гидратор, кладу в карман батончик и иду к костру, у которого меня ждет Пайк. К сожалению, он решил искать сову не в своей милой пижаме, а в спортивных зеленых штанах и белой футболке.
Утро ясное. Тучи рассеялись, небо сегодня ярко-голубое, а воздух слегка морозный, но приятный. Деревья словно замерли, из леса доносятся звуки природы. Будь я совой, тоже сюда прилетела бы.
Солнечный свет льется сквозь ветви и усеивает поляну золотистыми пятнами. Я взываю к сове и прошу ее никуда не улетать.
«Мы уже рядом, – говорю ей. – Подожди нас».
– Готова? – спрашивает Пайк, и я киваю.
Он берет переноску с едой, достает из кармана компас и идет в лес.
– Я поведу, – быстро обгоняю его.
– У меня компас.
Пайк догоняет меня и идет рядом.
– А у меня координаты.
Он громко вздыхает, смотрит на меня пару секунд, а потом качает головой и жестом показывает идти первой.
– Как же с тобой нелегко.
Мне так и хочется сказать, что со мной куда легче, ведь я чувствую, где сова. Нам не нужно останавливаться, сверяться с картами, компасами и устройствами для отслеживания. Но я молчу и иду вперед.
– Я тщательно изучила карту по координатам и точно знаю, где сейчас сова.
– Как скажешь.
Мы идем в глубь леса, и наш лагерь остается позади. Здесь нет тропинок, и мы продвигаемся медленно, осторожно переступая через поваленные деревья и корни, папоротники и покрытые мхом валуны. Земля еще влажная от недавнего дождя, и чистый воздух наполнен травянистым ароматом.
Подъем в гору становится круче. Пайк идет позади, он дышит ровно и глубоко, и его дыхание успокаивает. Будто я не одна со своей проблемой, будто рядом тот, кто поможет справиться со всем.
Но это неправда, и надеяться на Пайка глупо. Мой отец показал, что обычный человек не захочет разделять тяжести жизни с ведьмой. Рано или поздно магия станет невыносимой для него.
Я все же прислушиваюсь к дыханию Пайка и звукам природы, и на мгновение представляю, что иду в поход с парнем, который мне нравится, а не которого я прокляла.
– Надо дать ей имя, – говорит Пайк, прерывая мои мысли.
– Кому?
– Сове. Мы не назвали ее, когда принесли в заповедник, но раз уж мы бродим по лесу в поисках этой совы, самое время дать ей имя.
Низкая ветка преграждает нам путь. Я приподнимаю ее и пропускаю Пайка, прежде чем опустить.
– Хорошая мысль, – говорю я. – Есть идеи?
Я обхожу Пайка и продолжаю подъем. Холодает, и мне становится зябко.
– Наша сова самец. Почему бы не назвать его Альфред? – предлагает Пайк – Мне всегда нравилось это имя.
– Не особо он похож на Альфреда.
Я прижимаю ладонь к пихте и делаю быстрый вдох. Толстая сероватая кора шершавая и неровная, глубокие борозды тянутся по всему стволу. Пайк подходит ко мне и делает глоток воды.
– Есть идеи получше?
«Дурной знак. Предвестник беды. Проклятая сова».
Но я не могу произнести эти прозвища вслух, поэтому предлагаю назвать птицу Сумерки.
– Как книгу? – спрашивает Пайк.
– Я скорее думала про время суток, но рада, что сначала ты подумал о книге. – Отстегиваю от рюкзака-гидратора трубку для воды и делаю большой глоток.
– Неплохая книга, – говорит Пайк.
Я едва не захлебываюсь водой.
– Ты что, читал «Сумерки»?
– Да. Я вырос недалеко от Форкс, поэтому решил проверить, из-за чего такая шумиха.
– И?
– Вполне заслуженно. – Он пожимает плечами и делает еще один глоток.
Я представляю, как Пайк поправляет на носу очки, увлеченно читая историю любви между вампиром и девушкой. Интересно, он читал книгу в своей милой синей пижаме? Теперь он кажется мне более мягким, чем я считала прежде.
Откашлявшись, отвожу взгляд. Это все еще Пайк.
