class="empty-line"/>
По дороге домой я поворачиваю в лес и сбавляю шаг. Бабушка и правда волнуется, если я опаздываю, но сейчас мне не хочется возвращаться домой или куда-то ещё. Сейчас нет места, где я чувствовала бы себя комфортно. Я дохожу до эльфийского дерева и сажусь, прислонившись к его стволу. Я не просила обо всём этом, и если бы эльфы не пришли сюда, моя жизнь была бы почти идеальной.
«Это больно слышать», – голос Раймона проникает в мои мысли.
«Не глупи, ты знаешь, что я имею в виду. Кроме того, очень невежливо слушать, что думают люди».
Я замечаю, как он подходит ближе, слышу биение его сердца, слегка ускоренное течением Великого Древа. Я полагаю, что выбрать меня своим светом означает прийти и обнять меня, чтобы я знала, что могу рассчитывать на него, и это не так уж сильно отличается от любви между людьми. Раймон спускается по стволу и садится рядом со мной, как будто пересечение мира, путешествие между деревьями и разговор без слов – не стоящий внимания пустяк.
Я говорю Раймону, что меня ждёт бабушка и он может пойти к нам на обед, но он не делает ни малейшей попытки сдвинуться с места. Хотя я не читаю его мысли так легко, как эльфы, я знаю, что на этот раз он блокирует меня.
– Что такое, Раймон?
– Что ты задумала для Эвии и её ребёнка?
– Вы просили меня помочь ей, и я помогу. Я пока не знаю как… Но это ведь не то, о чём ты беспокоишься?
Он нервно возится с веткой, которую подобрал с земли, и сдувает упавшую на лицо чёлку. Тянет время, чтобы высказать всё, что у него накопилось.
– Тебе понадобится вся твоя энергия. Тебе придётся полностью сконцентрироваться. Не отвлекаться, не беспокоиться о том, что подумают или скажут люди.
Не отвлекаться? А потом я понимаю.
– Ты имеешь в виду Джона?
Глупо оправдываться перед Раймоном, ведь он не способен на ревность. Или мне так только кажется… В любом случае я не совсем понимаю, что он имеет в виду.
– Ты уже вылечила его, ты ему больше ничего не должна. Ты почти разоблачила себя перед этой девушкой, только чтобы защитить его.
– Он мой друг, Раймон. Ты слышал о дружбе?
Я сказала это не для того, чтобы ранить его, но, судя по болезненному выражению на лице Раймона, похоже, что я воткнула в него дротик.
– Это был не упрёк, прости меня. Я серьёзно, Раймон, я не знаю, что вы, эльфы, подразумеваете под дружбой, но мне нравится быть с Джоном, мне с ним очень легко. И у меня не так много друзей, понимаешь?
– Полагаю, я не гожусь в друзья.
Это было очень больно. Особенно потому, что я не знаю, сколько правды в его словах.
– Эвия и её ребёнок сейчас зависят от тебя.
Я встаю и направляюсь к дому. Не хочу отвечать ему. Не хочу ранить его своими словами. А если скажу что-нибудь прямо сейчас, то потом буду жалеть об этом. Я слышу шаги Раймона позади меня, биение его сердца, его голос, зовущий меня. Его голос. Я поворачиваюсь и останавливаюсь перед ним.
– Почему ты не попытался убедить меня?
Он не отвечает ни словами, ни без них. Ему нужно было убедить меня сосредоточиться на Эвии и перестать беспокоиться о Джоне или о том, что он думает обо мне. Всё, что Раймону нужно было сделать, – это использовать свой голос. Но он этого не сделал, и я не знаю, радоваться мне или волноваться.
– Кина говорит, что мы должны научиться играть по твоим правилам.
– Кина? Какое отношение ко всему этому имеет Кина?
– Она объединилась с Лиамом, и иногда мы обсуждаем с ней, что с тобой происходит, как с этим справиться.
– Ты говоришь обо мне с Киной?
Я не знаю, чувствовать ли мне гордость или раздражение.
– Любить человека нелегко, Зойла, ты непостоянна, ты всё время меняешь своё мнение. То, что тебе нравится сегодня, завтра становится бесполезным. Ты упрекаешь меня в том, что я рядом с тобой или не рядом, ты кричишь и зовёшь меня, а потом злишься из-за моего появления, мы меняем тему разговора, если мои слова ранят или беспокоят тебя… Я провожу ночи в окружении кошмаров, которые мучают тебя и о которых ты не позволяешь мне говорить. Я не могу заснуть, пока твой сон не станет спокойным, а потом чувствую себя ужасно, потому что не могу ничего сделать, чтобы они не мучили тебя снова. Я разбиваюсь на части, когда слышу твой плач, но если ты замолкаешь, я не дышу, ища хоть какой-то знак, что ты всё ещё там, пока снова не услышу твои мысли. Хорошо, что ты их не прячешь, а то я сошёл бы с ума. И когда я начинаю чувствовать себя лучше, потому что ты пережила ещё одну ночь, я задаюсь вопросом, думала ли ты обо мне, и тогда меня душит ещё один страх. Но я никогда, ни разу не думал о том, чтобы что-то изменить в тебе, потому что ты и так для меня идеальна.
Это самое странное признание в любви, которое я когда-либо слышала, но мне оно нравится, оно вызывает желание обнять его и сказать, что он мне тоже нужен. Раймон прав, любовь между людьми и эльфами нелегка. Я подхожу ближе и обнимаю его за талию, кладу голову ему на грудь и слушаю биение его сердца. Такое медленное. Может быть, это и есть счастье. Я немного отстраняюсь от него, ровно настолько, чтобы иметь возможность говорить с ним, глядя ему в глаза.
– Ты можешь нарушить этот договор света, и я не буду винить тебя за это. Ты можешь найти эльфа, который даст тебе обещание любить тебя вечно. Я не хочу, чтобы ты страдал из-за меня.
– Трудно поверить, что ты – человек. Это не то, что я могу выбирать.
– Посмотри, что случилось с моей матерью. А теперь с Эвией. Может быть, все они правы. Возможно, это не очень хорошая идея.
– Я говорю не о других, а о тебе. О том, хочешь ли ты, чтобы я был рядом с тобой.
– Сейчас я хочу, чтобы ты был рядом со мной. Это всё, что я могу тебе предложить.
– И я должен каждое утро спрашивать себя, любишь ли ты меня до сих пор?
– Ты должен каждое утро спрашивать себя, хочешь ли ты ещё быть со мной.
– Ты знаешь, что это так, что эльфы…
– Я не хочу, чтобы ты был рядом со мной, потому что ты обещал, потому что я – твой свет, или потому что для эльфов нет другого выбора. Если ты любишь меня, тебе придётся любить меня, как любят люди.
– Навсегда?
Хорошая попытка. Сам того не зная, он уже очеловечивает себя.
– Любовь изнашивается, Раймон, и иногда со временем она превращается в нечто, что лишь напоминает её, но является заменителем. Я не хочу, чтобы ты был со мной по привычке, из обязательств или из-за глупых традиций эльфов и людей. Я хочу, чтобы ты разозлился на меня, а потом простил меня, разозлил меня, а потом простил себя.
– Моя любовь не изнашивается. Она как волшебная шляпа.
Я понятия не имею, о чём он, и сообщаю ему об этом.
– Говорят, что когда-то давно жил эльф, который никогда не утруждал себя поисками пищи, потому что у него была огромная шляпа. Она всегда была полна винограда, и сколько бы он ни съел, сколько бы ни предложил тем, кто приходил к нему в гости, каждый раз, когда он засовывал руку внутрь, он вытаскивал новую гроздь винограда. Все эльфы приходили к нему, когда им было плохо или тревожно, проводили с ним время и уходили счастливыми, потому что знали, что даже в самые трудные времена, даже если все плоды леса замёрзнут, для них всегда найдётся виноградная гроздь.
– А что, если бы, зная, что у них всегда будет еда, они перестали бы её искать?
Он пытается что-то сказать, но я накрываю его губы рукой.
– Я предлагаю договор. Спрашивай меня каждую ночь, люблю ли я тебя, и я обещаю никогда не лгать тебе. Если я скажу «да», спи спокойно, потому что я в любом случае буду любить тебя, по крайней мере, до рассвета. Но когда
