него.
Он стал выше, чем был мгновение назад. Плечи будто расправились и казались шире, слабый подбородок окреп, а кожа светилась, словно внутри зажглось солнце.
Должно быть, дело рук Афродиты.
Елена потянулась было к моему брату, но затем одернула себя, с явным удивлением глядя на собственные пальцы. Затем она обвила правой рукой левую руку своего мужа и повернулась к нему, а улыбка ее потускнела, став простым проявлением вежливости.
Глаза Париса были прикованы только к Елене. Менелая он просто не замечал, словно того там и вовсе не было.
Обветренное лицо царя оказалось красивым, кожа его походила на глину, уже застывшую, но еще не обожженную. У него был маленький рот, глубоко посаженные глаза и вьющаяся каштановая борода, которая поседеет к тому времени, когда он войдет в Трою, чтобы вернуть свою жену.
Я едва могла дышать. Менелай убьет многих троянцев, включая Деифоба – заклятого врага Гелена.
Но сейчас он был просто хозяином, чтящим традицию гостеприимства. Громкий голос царя пронесся над площадью:
– Гости! Возрадуемся!
Над Парисом и Еленой закаркали вороны:
Небо пустое даров не приносит,
Но каждого манит к себе безделушка,
Что радует глаз, хоть и нету в ней пользы.
Эти двое друг друга достойны.
Высвободившись из объятий Елены, Менелай подошел к нам и хлопнул Париса по плечу.
– Многие смотрят на мою жену так же, как и ты.
Мой брат тяжело сглотнул, я увидела, как дернулся его кадык.
Царь только рассмеялся.
– Ее красота затмевает звезды. Добро пожаловать в Спарту! Ты и твоя буйноволосая спутница, должно быть, голодны?
Я постаралась пригладить волосы, отчего те, вероятно, только больше стали походить на птичье гнездо.
– Моя сестра уже ела, в отличие от меня. Бедное создание, лишенное рассудка, она заглотила горсть земли.
Вот подлец! Он хотел убедиться, что мне никто не поверит.
Я усложнила себе задачу, просто забыв взять гребень.
Елена говорила так тихо, что мне пришлось хорошенько прислушаться, чтобы разобрать слова.
– Пожалуйста, входите.
Если я потерплю неудачу, ее плач над раненым Парисом тоже будет едва слышен.
Мы вошли в дом, и хозяева устроили для нас пир наскоро. Елена и несколько слуг расставили блюда на низких столиках в гостиной. Мы обедали с Менелаем и двенадцатью его приближенными, и я была единственной женщиной, разделявшей с ними трапезу, – и то только потому, что была гостьей. Здесь, как и в Трое, женщины и девушки не ели вместе с мужчинами.
Со своего места Парис наблюдал за Еленой, пока та переходила от стола к столу. Царь попросил брата рассказать о его путешествиях. Со мной никто даже не пытался заговорить.
Парис представил нас как царевича и царевну Трои и сказал, что я забрела далеко от города.
– Я последовал за ней и позволил ей вести меня. Если попробовать заставить Кассандру что-либо сделать, она тут же начнет плакать и причитать. Она была хорошей сестрой, пока боги не послали ей безумие. – Он одарил меня лучезарной улыбкой.
Мерзавец!
Я коротко облизнула губы, попробовала заговорить, но не смогла издать ни звука.
Все смотрели на меня.
Когда я попробовал снова, голос прозвучал хрипло. Хорошо.
– Это безумие – дар Аполлона. Мои соболезнования, царь Менелай.
Правитель отложил бычью кость, которую грыз до этого.
– Чему ты соболезнуешь?
– Вы планируете покинуть нас завтра утром, чтобы отправиться на похороны своего дедушки.
Парис тихо вздохнул:
– Ох.
– Тебе кто-то сказал об этом? – спросил меня царь.
Спартанцы, вероятно, тоже не станут мне верить, но я все равно решила попробовать.
– Я вижу будущее. Вы отправитесь в путь на пегом скакуне.
Скорее всего, он уже выбрал себе лошадь, так что это пророчество казалось надежным.
– Я поеду на сером жеребце.
– Утром серый будет кашлять, – и я добавила, чтобы доказать, что мне можно доверять: – На празднестве в честь Аполлона в этом году я был канефорой.
Менелай приподнял бровь и посмотрел на Париса в поисках подтверждения – Париса, которого там не было.
– Тогда ее разум еще не помутился. – Брат взмахнул ножом с насаженным на него кус-ком баранины. Его манеры за столом были ужасны.
– У моих лошадей превосходное здоровье, Кассандра. Твое предсказание ошибочно. – Менелай рассмеялся. – И зачем я трачу время на беседы с умалишенной?
Мой брат засмеялся вместе с ним.
– Это весьма любезно с вашей стороны.
Я его ненавидела.
Что еще я могла сказать? Бесцельно помешивая кашу в своей миске, я мечтала о вдохновении. Хм… Да, это должно прозвучать уместно.
– Почему бы вам не взять с собой жену? Она смягчит ваше горе.
Сработало! Менелай вопросительно посмотрел на Елену.
Она ответила таким тоном, словно муж предложил ей шпильку для волос, а не интересную поездку и удовольствие от его компании:
– Хорошо.
Неужели мы спасены?
– А Гермиону мы с собой возьмем? – повернувшись к нам с Парисом, Елена пояснила: – Гермиона – наша дочь.
– Такая же красивая, как и ее мать, – добавил Менелай.
– Гораздо красивее! – на щеках Елены появились ямочки, и она показалась еще очаровательнее, чем прежде.
Интересно, она всегда понимала, насколько она прекрасна?
Менелай ответил на вопрос супруги:
– Дорога слишком опасна для девятилетнего ребенка. Я не стану рисковать ни одной из вас.
Новая неудача. Решив не сдаваться и попробовать другой подход, я спросила:
– Царь Менелай, вы когда-нибудь бывали в Трое? – возможно, он приезжал еще до моего рождения.
Но ответ был отрицательным.
– Наш город прекрасен, особенно его стены. Бог войны любит Трою и поклялся, что никому не одержать над нами победу. Это правда, не так ли, брат?
Знать это ему было неоткуда, а признаваться в незнании – странно и глупо, поэтому он просто кивнул. Я солгала насчет Ареса, но никто ни разу не захватывал наш город, и я надеялась, что царь вспомнит об этом, когда задумается о войне с Троей.
Поскольку меня считали сумасшедшей, я могла говорить все, что заблагорассудится, поэтому продолжила:
– Царь Менелай, ваша жена всегда желает того, чем не обладает. – Мое сердце бешено колотилось, казалось, даже Эвр должен был его услышать. – Разве не так?
Его лицо покраснело. Я была права.
Я не отступала.
– Мой брат – иностранец и сейчас весьма хорош собой.
Парис подавился едой, я же едва успела скрыть улыбку.
– И он молод.
Лицо Менелая стало почти багровым, я же поспешила продолжить:
– Безумна я или нет, услышьте мое предупреждение: не оставляйте их наедине. Не уезжайте из Спарты.
Царь подал знак двум служанкам.
