class="p1">– Парис, я восхищаюсь твоим терпением.
Нельзя, чтобы меня выволокли отсюда! Я заметалась между диванами и столиками.
– Будет война!
Служанка потянулась, чтобы схватить меня, но ее рука нашла только воздух. Так просто я не дамся!
– Спартанцы умрут! – кричала я на бегу. – Мой брат – волк, кусающий протянутую ему руку. Он змея! Берегитесь!
Один из гостей мог бы поймать меня, но от удивления так и замер на месте. Мой брат тоже вскочил, чтобы принять участие в погоне, но он не знал, в какую сторону я брошусь в следующий миг.
– Эти слова исходят от бога истины!
Менелай перегнулся через стол и схватил меня за волосы. Ай! Как больно!
Слуги увели меня, я уже не пыталась сопротивляться. С Менелаем я потерпела неудачу.
Уходя, я услышала мягкий голос Елены:
– Уверена, она не желала ничего дурного.
Здесь в женских покоях не было огороженных уголков. Слуги подвели меня к пустой кровати, самой дальней от двора и света, толкнули на нее и встали рядом. От их пальцев на руках остались покрасневшие отпечатки.
Три женщины ткали, еще две устроились на кровати, играя в шашки. На другой кровати сидела девочка, вычесывающая пряжу, и смотрела на меня.
Я попыталась подойти к ней, но мои надзиратели меня удержали. Тогда девочка подошла сама.
– Говорят, боги лишили тебя разума. Что ты чувствовала, когда это произошло?
– Ты – Гермиона, дочь Елены?
– И Менелая.
– Я в своем уме.
– Ты безумна и даже не знаешь об этом.
Мне стало интересно, был ли когда-нибудь взгляд Елены таким же прямым и откровенным, как у ее дочери. Глаза Гермионы были почти такими же большими, как у ее матери, а рот – маленьким, как у отца, с губами цвета темной розы.
Она потянула меня к своей кровати. Слуги неотступно следили за каждым моим движением.
Я видела, что вырастет она красивой, под стать матери, но ее лицо никогда не обретет то притягательное выражение, перед которым никто не мог устоять.
Ее мысли, казалось, двигались в одном со мной направлении.
– Ты хорошенькая, но попробуй выглядеть более счастливой.
Что я могла сказать, чтобы сделать этого ребенка своим союзником?
– У тебя есть кукла, которая тебе нравится?
Она просто проигнорировала этот вопрос.
– Боги прокляли тебя с самого рождения?
– Тебе нравятся безумцы? – задала я еще один вопрос. На этот раз девочка ответила:
– Если они со мной говорят, а не пытаются меня ударить.
– Я никогда тебя не ударю, и мы уже разговариваем.
– С тобой интересно, – Гермиона понизила голос до шепота. – Ты видишь то, чего не видят другие?
– Я вижу, как горит мой город. Это ужасно. – Я невольно содрогнулась.
Она протянула руку и потрепала меня по голове.
– Однажды мне приснилось, что за мной гонится чудовище. Когда я проснулась, оказалось, что на лице у меня сидит паук. Я закричала, и Прагора его зашибла.
– Твоя мама не пришла к тебе?
– Прагора пришла. Ее кровать по-прежнему стоит рядом с моей, хотя мне больше не нужна няня.
– Ты бы скучала по своей матери, если бы она ушла?
– А куда она может уйти?
– Возможно, в Трою, где я живу.
– Это далеко?
– Да.
– А кто ее туда отвезет?
– Возможно, это сделает мой брат. Ты бы хотела, чтобы она осталась с тобой?
– А Прагора уедет вместе с ней?
– Я так не думаю.
– Тогда мама может уйти. – Девочка коснулась моего колена. – С тобой можно говорить, как и с любым, кого боги не наделили безумием. Это почти как игра. О! Там Минотавр в дверях!
Я невольно оглянулась.
– Там нет никакого минотавра. – У минотавра были голова и хвост быка, и тело человека.
– Хорошо. Ай! – Она указала на окно под потолком. – К нам заглядывает кентавр.
Пока Гермиона проверяла меня, называя одно существо за другим, я пыталась придумать способ использовать ее для спасения Трои.
– Мне нравится играть с тобой. – Она взяла меня за руку. – Ты останешься здесь? Пожалуйста?
Ага, отлично!
– Да, но только если твоя мать тоже останется. Если же она уедет, мне придется сделать то же самое. Ты можешь помочь мне, если не дашь ей уехать.
* * *
Служанка храпела на полу рядом с моей кроватью, а я все никак не могла уснуть, скучая по Майре, дому и Эвру, хотя последний и был совсем недалеко.
Утром меня разбудили аплодисменты. Все столпились в центре женской половины дома.
– Иди сюда! – Гермиона бросилась к моей кровати и протащила меня сквозь толпу в первые ряды.
Елена стояла босиком перед низким табуретом, на полу за табуретом стояла миска с двумя ручками, наполненная водой. В миске плавал черпак. Все улыбались.
Гермиона сказала:
– Мама почти никогда этого не делает. Смотри!
Елена обернула подол пеплоса вокруг бедер, затем наклонилась вперед, опершись ладонями о табурет, и подняла ноги в воздух, сделав стойку на руках.
Я тоже умела вставать на руки, но всегда быстро падала. Какой же сильной она была! Елена запрокинула ноги над головой и начала опускать их вперед, все дальше, дальше, пока не застыла, изогнувшись почти невообразимой дугой.
Она застряла? Царица тяжело дышала. Должна ли я подойти к ней? Могу ли я помочь Трое, если спасу Елену?
Но все по-прежнему улыбались.
Елена перевела дыхание и продолжила изгибаться. Ее ноги приблизились к чаше, затем поравнялись с ней. Развернув ступни, с помощью большого и второго пальцев обеих ног она приподняла миску примерно на шесть дюймов, не пролив ни капли.
Я бы ни за что не поверила, что такое возможно, если бы не видела это собственными глазами.
– Пойдем, Кассандра! – Гермиона бросилась к миске, присела на корточки, окунула черпак в воду и выпила. – Теперь ты.
Я наклонилась над неподвижной чашей.
Вода на вкус оказалась свежей. Я сделала глоток.
Женщины и слуги ждали позади меня. Передав черпак следующей, я отступила в сторону.
Когда все по очереди испили из чаши, Елена опустила миску обратно на пол, снова выпрямилась, оттолкнулась рукой от табурета и приземлилась точно на обе ноги. Я хлопала вместе со всеми остальными.
Она улыбнулась всем собравшимся.
– Я голодна!
Ушли все, кроме двух моих надзирательниц. Одна из них подала мне гребень и шпильки, так что я привела свои волосы в порядок, скрутив их в узел и закрепив на макушке. Затем меня отвели в столовую. Но едва переступив порог, я застыла, словно пораженная в самое сердце.
Там, горой возвышаясь над сидящим младшим братом, Менелаем, стоял царь Микен – Агамемнон, будущий предводитель войск, которые выступят
