из пасти. Клыки толщиной с мое запястье блестели в свете восходящего солнца, торча из челюстей, с которых свешивались остатки сгнившей шкуры.
Я сглотнула, представив, каково это – стать их добычей и видеть, как эти клыки пронзают твою кожу, впиваются в плоть, пока наконец не наступит момент смерти.
За ними следовали три белых волка с малиновыми кончиками ушей. Уголки губ Калдриса приподнялись в улыбке, и я с болью вспомнила того игривого мужчину, которого знала раньше. Три зверя вырвались вперед, промчавшись мимо всадников Дикой Охоты. Я содрогнулась, увидев их оскаленные пасти и рычащие морды, и впилась ногтями в рукав Калдриса.
– Кэлум, – пробормотала я, понимая, что звери не собираются останавливаться.
Казалось, что они становились все больше с каждым прыжком, приближавшим их к нам, пока не стали размером выше моей талии.
Улыбка сползла с лица Калдриса, на мгновение мелькнуло раздражение, а потом он сжал челюсти.
– Черт, – проворчал он, вырывая свою руку из моей.
Первый из волков прыгнул и в следующий момент ударил его лапами в грудь, отбросив на шаг назад, когда он поймал огромное существо в свои объятия. Задними лапами животное упиралось в землю, а передние положило на плечи Калдрису. Так они и стояли, почти одинаковые по росту, глядя друг на друга.
– А-а-а, не делай этого, черт…
Волк радостно тявкнул и облизал Калдрису лицо, и я судорожно выдохнула.
Подбежал второй волк, прыгнув на спину первому, отталкивая его от Калдриса. Первый тут же опустился на все четыре лапы, радостно прыгая вместе со своим собратом. Они тыкали Калдриса носами, покусывая за руки, когда он пытался оттолкнуть их.
Я так увлеклась наблюдением за их общением, что не заметила третьего волка, приближавшегося ко мне. Он налетел на меня всем телом, сильно ударив в грудь и сбив с ног. С глухим стуком я грохнулась на землю, больно ударившись спиной так, что у меня перехватило дыхание.
– Фенрир! – закричал Калдрис, но огромное существо удерживало меня между лап как в ловушке.
Он прижал меня своим телом и полз вперед, пока не добрался мордой до лица, внимательно уставившись на меня. Моя голова оказалась у него между лап, а его голова по-звериному склонилась набок, как у бога Мертвых, и мне стало почти больно от его взгляда.
Я тяжело сглотнула, стараясь успокоиться, и взглянула прямо ему в глаза. Казалось, он изучал меня, обнаруживая недостатки, выискивая слабости, которые, как я знала, скрывались прямо у меня под кожей. Вцепившись руками в землю, я приподнялась, чтобы приблизиться к морде волка, к его зубам, которые он скалил на меня, когда я пыталась пошевелиться.
– Мне не хочется делать тебе больно, – сказала я, глядя в его гранатовые глаза. – Но это не значит, что не сделаю, если ты не слезешь с меня сейчас же.
Он вздохнул, и его красноватые глаза на мгновение замерцали. Потом нос у него дернулся, будто волк наконец почуял мой запах. Он наклонил морду к моей шее, я схватила горсть земли и приготовилась к бою, в котором у меня не было шансов выжить. Его влажный нос коснулся моей шеи и двинулся к завиткам моей метки фейри, заставив меня вздрогнуть.
И как только я подумала, что сейчас он перекусит мне горло, волк лизнул меня, оставив влажную дорожку на плече, шее и щеке. Выражение морды у него было не таким восторженным, как у его собратьев, когда они радовались встрече с Калдрисом, но когда он все-таки выпустил меня из ловушки своих лап, в его взгляде отразилось невольное принятие.
Калдрис поднялся, глядя на волка, который сбил меня с ног. Два других сидели рядом с ним, навострив уши, и смотрели, как поднимаюсь и я.
– Вы не должны нападать на мою половину, – сказал он, когда Фенрир приблизился к нему. – Вы должны ее защищать.
Фенрир был самым крупным из троих, и его голова доставала почти до груди Калдриса.
Два других волка встали, подошли ко мне и обнюхали мои руки, которые я держала совершенно неподвижно, крепко прижав к бокам. Пальцы у меня дернулись, несмотря на самые лучшие намерения, когда один из них прижался мокрым носом к моей коже, подсовывая голову под руку. Я почесала ему макушку, наблюдая, как удовлетворенно он вертит шеей, как любая из бродячих собак, которых я видела в Мистфеле.
– Они были совершенно невыносимы, – сказал предводитель Дикой Охоты, подъехав поближе на своей костяной лошади.
Он остановился прямо передо мной, но не сводил глаз с Калдриса, стоящего рядом.
– Даже и не думай оставлять их у меня в следующий раз, – предупредил он, спешившись с грацией, противоречащей логике.
Там, где все прочие духи парили, неуклюже двигаясь, и казались потерянными, этот мужчина выглядел во всех смыслах человеком.
За исключением того, что он им не был.
Его уши были слегка заострены на кончиках, скрытые темной тенью волосы убраны с лица, падая на отороченный мехом капюшон плаща. Его белые глаза выглядели жутко, когда он перевел их с Калдриса на меня и пригвоздил взглядом, которым смотрел на меня в тот день в лесу.
В голове у меня крутилось множество вопросов и мыслей и о той ночи, и о следующей, когда они с Калдрисом сражались на утесе.
Отороченный мехом плащ предводителя был распахнут, на груди скрещивались кожаные лямки, соединяя его полы. Больше под плащом ничего не было – только голая кожа, несмотря на холодную погоду. А на коже закручивалась бледно-голубыми завитками метка, спускаясь на грудь и ниже, до самого живота.
Кэлум рыкнул у меня за спиной, и низкий рокот этого звука заставил меня вздрогнуть. Я резко развернулась и уставилась на него широко раскрытыми глазами.
– Посмотри на него еще немного, звезда моя. Давай, попробуй.
Мне захотелось подальше спрятать свое любопытство, и щеки вспыхнули от смущения. Предводитель Дикой Охоты усмехнулся, его пухлые губы скривились, пока он с высокомерием смотрел на меня.
– Я не собираюсь жаловаться, бестия, – сказал он, и при упоминании этого имени мои вены заледенели. – Все, что раздражает, идет мне бонусом.
Я взглянула ему за спину, скользнув глазами по перьям, вплетенным в пряди его черных волос. Призрачные, почти прозрачные всадники Дикой Охоты сидели верхом на лошадях с совершенно ничего не выражающими лицами. Я внимательно рассматривала их, пока мой взгляд не остановился на том, кого я никогда не смогу вычеркнуть из своих кошмаров. Его лицо врезалось мне в память: угловатое, с невероятно высокими скулами.
Губы у него были тонкими, нос с ярко выраженной горбинкой. Темные волосы были длинными и свободно ниспадали на плечи, за исключением тех прядей, которые он убрал с лица и приколол к затылку двумя костями. Взгляд его серых глаз встретился с моим. И этот взгляд говорил, что
