Да. Шарый попытался перенести меня в ад, но не смог. Вокруг нас возник так называемый «полумир». Очень редкая ситуация, требующая вмешательства высших сил. Они и вмешались. Про рыцарей-голубей надо объяснять?
— Старая краковская легенда, — сказал Ян, — Все ее слышали.
— Колдунья одолжила князю Генрику золота, чтобы он стал королем, и взяла в залог его рыцарей, — сказала Оксана, — Генрик королем не стал, и рыцари остались голубями.
— Верно. Колдунья, кстати, до сих пор жива. А помогал ей в числе прочих не кто иной, как Шарый. Тогда был мелким бесом, но с тех пор неплохо поднялся.
Выпили еще по чарке.
— Судя по тому, что вы попали в хм… определенные обстоятельства, вы в некотором роде мои коллеги, — сказал Твардовский, — И, судя по тому, чью сторону заняли, начинающие.
Ян и Оксана кивнули.
— Я вас немного огорчу, но полагаю, что больше не стоит смотреть на меня, как на великого колдуна.
— Мне просто совет нужен был, — сказал Ян.
— Мне тоже, — сказала Оксана.
— Сначала дама.
— Я хотела спросить, не покровительствует ли пан какой-нибудь любовнице короля Сигизмунда Августа и не занято ли его сердце.
— Мое сердце не занято, — ответил Твардовский, — И сердце короля тоже. Честно говоря, я бы не хотел видеть ведьму у трона, да и королева Бона стережет сыночка лучше всяких сторожей. Так что не советовал бы. Панна рискует однажды утром открыть глаза и обнаружить себя на ладье Харона.
— А кроме короля другие завидные кавалеры есть?
— Можно стать любовницей бывшего колдуна. С моими нынешними знаниями я вполне могу бросить магию и преподавать в университете.
— Благодарю за предложение, но я все-таки замужняя женщина, поэтому рискну начать с короля.
— Не понял шутки, — удивился Твардовский.
— Я тоже, — сказал Ян.
— Я только что из Парижа, и там принято, что любовница короля должна быть замужем, — объяснила Оксана.
— Воля ваша. Но здесь далеко не Франция, — вздохнул Твардовский, — А пан с чем пожаловал?
— За советом, как изгнать бесов, — ответил Ян.
— Это не ко мне. Собор через площадь.
— Без священника никак?
— Общего рецепта нет. Надо думать. Бесы сами по себе, или кому-то служат.
— Служат. Пану Люциусу Чорторыльскому.
— Какое знакомое имя! Будущий виленский воевода! Тогда пану повезло.
— В каком смысле повезло?
— Я уже интересовался этим именем. И один наш общий знакомый, который меня сегодня покинул, принес мне подробную справку. Сей пан, в свое время продал душу черту. Знаете ли, популярная практика в определенных кругах. Хотел стать магнатом, виленским каштеляном и зятем Радзивилла, но сторговались поскромнее. Его душа сама по себе стоила недорого. И Люциус подписался за тридцать лет и три года склонить еще тридцать и трех шляхтичей к продаже души за низкую цену.
— Есть разные цены на души? — спросила Оксана.
— Конечно, — Твардовский приосанился, — Мудрому человеку черт будут служить до самой смерти и выполнять все его желания, включая самые дурацкие и откровенно издевательские. Видите, в углу висит веревка? Шарый свил ее из песка. Простолюдину черт окажет несложную разовую услугу. Холопа просто обманет. Услугу окажет так, что она не в радость будет. И смерть подстроит побыстрее, чтобы душу забрать.
— У Чорторыльского оказалась дорогая?
— Нет. Поэтому он подписался по сути на тридцать четыре дешевых души по цене одной дорогой. Если сможет выполнить условие, то черт будет служить ему до естественной смерти. Если нет, то черт заберет душу Чорторыльского по истечении срока. Срок истекает. Последний, тридцать третий договор предварительно заключен и должен быть исполнен сегодня.
— Может быть и не исполнен? Так бывает?
— Знаете, я много раз подходил к этому вопросу, — Твардовский вздохнул, — Полагаю, что мой консультант был несколько предвзят, и это не единственно возможный вариант. Но в договоре с чертями всегда есть подвох. Те, кто продаст душу с подачи Чорторыльского, могут отменить договор купли-продажи, если подарят черту и его хозяину нечто, что за деньги не продается. Что-то уникальное.
Оксана непроизвольно накрыла правой рукой левую. Мужчины заметили это, но не подали вида.
— Первый раз слышу, — сказал Ян.
— Например, душегуб по прозвищу Атаман продал душу два раза. И в первый раз он откупился тем, что принес голову легендарного разбойника Кшиштофа Шафранца. Его друг Анджей, чья душа стоила очень недорого, на первый раз откупился сапогами-скороходами. Хотя за ними пришлось спуститься в Подземье и пять лет служить палачом у злой колдуньи.
— Колдунья тоже составила договор с подвохом? — спросила Оксана.
— Конечно. Если бы он хоть раз отказался выполнить ее приказ, то не получил бы никакой награды. Но она не учла, что человек, который уже продал душу, не откажется совершить все зверства, которые она с него требовала по договору.
— Пан говорит, на первый раз, — сказал Ян, — Они продавали душу дважды?
— Да, — кивнул Твардовский, — В типовых договорах, которые они все подписывали, тоже есть подвох. Откупившись, продавец души полностью аннулирует сделку.
— То есть, то, что черт дал в обмен на душу в первый раз, им пришлось вернуть?
— Именно так. Поэтому Атаман продал душу второй раз. Он снова стал неуязвим для стали, свинца и серебра.
— А Анджей?
— Анджею повезло меньше. Он пошел на вторую сделку, чтобы забыть те пять лет у колдуньи.
Все представили, насколько неудачно Анджей повел дела, и выпили еще по одной.
— Люциус Чорторыльский знал, что у него в договоре дыра? — спросил Ян.
— Знал, но сам хихикал, насколько весело переиграть простаков, чтобы они не получили ничего и продали душу второй раз. Никто еще не сорвался
