тут же пришел ужас от мысли, что ее могут обнаружить. Она дрожала всем телом, разрываясь между двумя крайностями.
– Вы подписываете отказ от ответственности и вместе со своими парнями занимаетесь заправкой и погрузкой, – послышался неприветливый голос. – А потом убираетесь с моих глаз долой, ясно?
– Договорились, – ответил отец.
Аня увидела, как они подходят друг к другу – вероятно, чтобы пожать руки, – и толкнула Джону к стене. Оба замерли, когда мужчины двинулись вдоль края ремонтной ямы: те вполне могли их увидеть, просто посмотрев вниз. Аня уставилась на собственные ноги, боясь, что мужчины могут почувствовать направленные на них взгляды и посмотрят туда, где затаились Аня и Джона. Так они стояли, прижавшись друг к другу, пока шаги не затихли вдали.
– Что это за штука? – спросил Джона. Как только мужчины ушли, они с Аней поднялись по пандусу, ведшему на главный уровень, чтобы взглянуть на ряд вагонов.
– Вроде поезда, но он не едет по рельсам. – Аня подошла к одному из вагонов и провела по нему ладонью. – Выглядит как камень, но на ощупь похоже на керамику. Определенно синтетика.
– Определенно. – Джона сунул голову в открытый люк. – Ого, там даже есть кухня!
Прежде чем Аня успела его предостеречь, Джона прыгнул. Просунув голову в дверной проем, она увидела, как он наполняет кружку водой из крана над раковиной. Выпив воду, Джона снова повернул кран.
– Держи. – Он протянул ей кружку. – Вполне можно пить.
Взяв кружку, она оглядела внутренность вагона: небольшая кухня и маленькое помещение, где могли усесться четыре человека. Открытые двери по обеим сторонам вели в другие вагоны. В конце левого прохода виднелось отделение с двумя креслами перед кучей мониторов и стеклянными окнами. Второй проход вел в три остальные вагона.
– Уверена, что эта штука движется? – спросил Джона.
– Она стоит в транспортном ангаре, – сказала Аня. – У нее есть колеса. Папа говорил, что ей нужен дизель. Да, она движется. Ты же слышал, они хотят получить разрешение, чтобы заправить ее топливом и куда-то поехать. Может, это новый рудничный транспорт? Представь, что ты оказался в нем во время обвала. Можно прожить несколько дней или недель, пока тебя не откопают. Вроде… защитного устройства.
– Угу, но как тебя смогут найти? – спросил Джона. – Если эта штука замаскирована под груду больших камней?
Ответа у Ани не нашлось. Она двинулась по правому проходу. По обеим сторонам узкого коридора тянулись двери. Открыв одну из них, она увидела внутри две узкие койки и маленький туалет. Пахло мылом и чистящим средством, как в комнате, где недавно сделали уборку. По другую сторону коридора было такое же помещение. Аня приоткрыла дверь в конце коридора и увидела спальню во всю ширину вагона. К одной стене были привинчены стол и стул, вдоль другой тянулись полки. На одной из полок стояли книги, закрепленные пластиковыми шнурами. Аня замерла: на следующей полке, выше этой, стояла ее фотография.
– Джона! – позвала она, протягивая руку к карточке, но та, видимо, была приклеена. Естественно – во время движения вещи могли попадать.
– Что за черт? – спросил он, подходя ближе.
– Вот куда он отправился, – сказала Аня. – Это вещи моего отца. И его книги. А это моя мама. – Она показала на фото женщины в кожаном пальто. Точно такое же стояло возле отцовской койки.
Джона провел пальцами по корешкам книг.
– Что это за язык? – поинтересовался он.
Аня пригляделась внимательнее.
– Песчаный, – ответила она, читая одно из заглавий. – «Управление и контроль: ядерное оружие, инцидент в Дамаскусе [4] и иллюзия безопасности». Не вполне понимаю, что значит «ядерное» и «Дамаскус».
– Похоже на научную фантастику, – сказал Джона, оглядываясь. – Похоже на второй дом. Дом, который движется. Куда, по-твоему, собрался твой отец?
– На запад, – ответила Аня, поняв, что транспортное средство вовсе не предназначалось для рудников. – Далеко на запад. – Она ухватилась рукой за полки – пол ушел из-под ног при мысли о том, чем занимался отец, или, по крайней мере, о том, куда он уезжал последние несколько лет. – Эта штука выглядит как часть тамошнего пейзажа. Именно потому ее держат на этой стороне ущелья. Мой отец… думает, что люди, живущие в загонах, устроили взрыв в городе. Наверное, он намерен отомстить.
Джона нахмурился:
– Пришельцы едва способны позаботиться о себе. Они сидят взаперти. Как они могли совершить подобное?
– Не знаю, но мой папа считает, что могли. Он их знает. Говорю же, он заведовал загонами, когда я была маленькой. Я проводила там кучу времени и постоянно слышала от него, насколько они опасны и какую угрозу для империи представляют…
– Люди в загонах? Угрозу для империи? Ты серьезно?
Аня обвела вокруг рукой:
– По-твоему, это не выглядит достаточно серьезно?
Пол снова ушел у нее из-под ног, но на этот раз Джона тоже потерял равновесие. Вагон накренился, снаружи послышались грохот и крики.
– Они вернулись, – сказал Джона, непревзойденный мастер констатировать очевидное.
В вагоне не было окон, и поэтому оставалось неясным, что делают люди снаружи. Затем вагон снова покачнулся – кто-то шагнул внутрь. В проходе послышались голоса.
Аня рискнула выглянуть за дверь. Один из мужчин, сопровождавших отца, ставил в вагон с кухней большой пластмассовый ящик. Повернувшись, он принял от напарника еще один и поставил его сверху. Они загружали припасы.
Трудно было даже представить, какие неприятности ждут Аню, если отец найдет ее. Ей больше не казалось, что все это веселая игра, отец будет только рад этому. Он все еще думал, что дочь едет в поезде, направляясь к его двоюродной сестре. И наверняка разозлился бы, узнав, что она осталась. А потом разозлился бы еще больше, ведь она видела то, о чем он явно не собирался ей говорить. Как это нелепо – оказаться здесь, по другую сторону ущелья, лишь из-за того, что одно малозначительное решение, казавшееся в тот момент логичным, повлекло за собой второе, а потом третье, четвертое и так далее.
– Что будем делать? – прошептал Джона.
Аня думала о том же самом. Вряд ли они бы выбрались отсюда незамеченными.
Послышался рокот, пол завибрировал, издавая легкое гудение: дрожь, отдававшаяся в подошвах ног и костях. Заглянув за угол, Аня увидела, что мужчины продолжают грузить ящики, передавая их друг другу. В одном из кресел, стоявших в конце прохода, сидел отец. Он поднял руку и коснулся чего-то на потолке, а затем наклонился и стал нажимать кнопки на пульте.
– Я остаюсь, – сказала она Джоне, глядя на шкаф, достаточно большой, чтобы в него забраться. Еще можно было залезть под койку. Примерно то же самое, что прыгать с поезда, – надо лишь спрятаться, а потом станет слишком поздно, чтобы ее заставили вернуться. Или даже лучше: ее найдут, отец прекратит заниматься всей этой чушью и останется дома. – А ты покажись им и возвращайся домой. Только не
