хмырей уставился в лицо и злобно проорал:
– Признавайся, это ты четки украла! Я все чую!
Чует он. А нюх как у соба-а-аки, а глаз как у орла. Да ни хрена ты не чуешь, просто берешь меня на пушку, ждешь, что я сейчас поверю в твое всезнание, дам слабину, начну сознаваться, слезливо оправдываться и каяться во всех грехах. А я не начну. Эх, отправить бы тебя под шприц…
Вызванный им на подмогу немолодой маг разума повторил всеобщий допрос… и тоже виновного не нашел. И чего, спрашивается, приперся? Дома должен сидеть старый черт, а не шляться черт знает где! Зато в процессе допроса магу удалось выяснить много интересного насчет особенностей поведения Карины Халль, после чего приглашенные розыскники о чем-то долго беседовали со старшей сестрой-монахиней и матроной Ливенсталь. А фирна Халль тихо покинула приют вместе со сколькитоюродным дядюшкой, не дожидаясь первого совершеннолетия. И никого из своей свиты с собой не пригласила…
А нам без нее стало жить намного спокойнее. Я уже догнала по уровню знаний своих сверстниц и продолжала совершенствовать речевые навыки. На очереди было правило трёх улыбок. Улыбнитесь ртом, лбом и представьте улыбку в районе солнечного сплетения. После этого начинайте выдыхать со звуком. Всего пять минут в день – и ваш голос начнёт звучать более приятно и доверительно.
Жаль, что не получалось использовать для тренировки скороговорки. Почему-то в саларийском языке так и не наработали столь полезных жанров речи с искусственно усложненной артикуляцией. Впрочем, программа-минимум по достижению уровня знаний группы моего возраста закончилась и пришло время определять программу-максимум.
Что мне может предложить этот мир? При условии получения образования в приюте и полном отсутствии местной магии? Горничная, няня, поломойка, подавальщица и жена. Да, и еще шанс оказаться в роли ночной феи. Негусто. Возможно, я неправильно ставлю вопрос? Что я могу предложить этому миру? Может, и многое, но для этого надо либо убедить окружающих в своей квалификации… что в моем возрасте здешних одиннадцати лет практически нереально… или раскрыться. Вот как раз этого вообще нельзя.
Это в соседнем Гольдштадте попаданцев повадились выдергивать откуда ни попадя как корнеплоды из грядки, и превращать их в полезных членов общества, а здесь, в Саларии, лучше даже не намекать о своем происхождении! Это у них там церковь отделена от государства, а здесь почитание божественной Илэн – вполне себе официальная религия, и ее представители просочились повсюду, даже до высших эшелонов власти добрались. Не говоря уже о том, что все среднее образование под себя подмяли: школы и приюты функционируют исключительно под их крылом.
И здешняя церковная социальная доктрина, то бишь представление об общественном идеале вкупе с суждением о современном обществе, не приемлет попаданцев ни в каком виде. И настаивает на их инаковости и обязательном уничтожении. А если вспомнить, что социальное учение церкви является нормативным, то есть социально-этическим, преобразовывающим истину веры в норму жизни общества, то малейшее подозрение, что где-то завелись те самые приблудные иномиряне, приводило местные службы в поисковый раж. Саларийские следаки открывали дело о проникновении, розыскники проводили само следствие, и, найдя попаданца, как правило, недрогнувшей рукой уничтожали подозреваемого путем усекновения головы.
Значит, остается путь убеждения окружающих в своей полезности… интересно, как? Проведенный в здешнем попаданстве год пока кроме знания языка и понимания, что женщины без магических способностей и благородного происхождения здесь практически никто, ничем больше меня не порадовал… Единственный крохотный шанс – университет для не-магов. Только вот как туда попасть…
Оказывается, была и другая возможность. Однажды утром во время завтрака в столовую буквально влетела (о, и что у нас могло случиться?) сестра Милена и возбужденно протараторила:
– Всем после еды собраться в молельне!
И с неприличной торопливостью убежала. Ну, в молельню, так в молельню, тем более, что после пожара ее уже восстановили… и сейчас нам что-нибудь расскажут… И старшая сестра-монахиня Марена таки сообщила нам новость с приличествующим пиететом в голосе:
– Завтра к нам прибывает с ежегодным визитом матрона Ливенсталь!
И чё? Эта самая патронесса, как я поняла, курирует сколько-то там приютов и школ на вверенной ей территории, появляясь в них раз в году, якобы с проверкой. А все остальное время живет в собственное удовольствие, не вникая в нужды патронируемых заведений.
И вот где повод для радости? Мой скепсис явно разделяли остальные воспитанницы, не ждавшие от визита этой марионеточной патронессы ничего для себя хорошего. Но это новость оказалась не последней.
– А вместе с ней нам нанесет визит домина Николь Эрсти-Эзинг!
Вот тут девчонки оживились и принялись перешептываться. А это еще кто? И почему такой ажиотаж?
– Я надеюсь, вы понимаете, насколько важно понравиться гостям?
От нас что, требуется их развлекать? Типа, к нам приехал массовик во-от с таким затейником? Так вы не по адресу, это вам в цирк… Но девчонки уже оживленно шушукались, не иначе предполагая поразить прибывающих некими потаенными талантами не то в самое сердце, не то в еще какой жизненно необходимый орган… Как бы еще мне понять, что происходит…
– Стефа, а эта самая Николь Эрс… Эрз… она вообще кто? Почему все так верещат?
– Ты что? … а, ну да, ты же в прошлый ее приезд… когда ж это было… лет пять назад… мирно ни на что не реагировала. И на отбор тоже.
– Какой отбор? Куда отбор? У кого отбор?
Пораженная моей степенью незнания Стефа только руками всплеснула и объяснила, в чем дело. Нет, после изучения немногих источников информации, найденных в библиотечном зале, я для себя уяснила местную ситуацию с ненужными детьми. Это в Гольдштадте детей ценили и учитывали, что называется по головам, а здесь существование приютов считалось нормой. Не нужен тебе ребенок по каким-то причинам – сдай в приют! Можно на время, в связи с тяжелым материальным положением семьи, как поступили родственники Эвы Рассен, или из-за невозможности организовать постоянную опеку, как получилось с Кариной Халль, а некоторые попадали в приюты навсегда, либо из-за гибели родных, как сестры Алльсен, либо были подброшены к дверям, как я или Стефа. Потому-то у некоторых воспитанниц сохранились собственные родовые имена, а остальным, таким как мы со Стефой, доставался усеченный вариант фамилии официальной патронессы – Сталь. Огрызок фамилии матроны Ливенсталь. Вот же осчастливила, корова старая…
И не имеющие родственников воспитанницы так и отправлялись после одного из совершеннолетий либо на работу, либо замуж, либо на панель… но, как оказалось, был и еще один выход. Потому что кроме постоянного патронажа приютов церковью
