Не прозвучало слов, и братья надавали на боек одновременно. Туго и тяжело, но он все же плавно пришел в движение. Эантар и Дэохан не препятствовали, но и не помогали близнецам, следуя своим соображениям о невмешательстве. Но и братья не звали на помощь.
Боек раскачивался медленно, но амплитуда постепенно возрастала, и вскоре, на очередном качке, он почти достиг металлического остова в бассейне. Эйнаор мысленно просиял, что вскоре вся эта полоса препятствий дойдет до ожидаемого итога. И когда он подналег на боек очередной раз, тот ударил в металлическую конструкцию, разнося под воду долгий протяжный и будто бы даже нарастающий гул.
Эйнаор тихо хохотнул и отпустил боек. Хотел было опереться на колонну, но вовремя заметил на ней стеклянистый пучок хрупких кристаллов.
Мистический и низкий гул Колокола долго звенел в воде, передавая звук на глубину. Мелкая рябь волн дрожью расходилась по бассейну. Казалось, будто дрожал даже сам воздух, тревожно зазывал к вниманию.
- И как долго теперь ждать? – с неумолимой практичностью мрачно спросил Лаккомо, стараясь отдышаться.
- Пока не всплывут, - ответил Дэохан, казалось, даже пожав плечами и понимая, насколько его ответ был неинформативен.
- Да, я помню, - прошипел Аллиет-Лэ, злой от усталости. – Последний раз к ним взывали пять тысяч пятьдесят лет назад, но я, надеюсь, нам не придется ждать ответа пять тысяч часов.
Но даже укоризна Эантара не заставила Лаккомо хоть немного придержать язык.
- В конце концов, - добавил Аллиет-Лэ прямо. – Это мы делаем им одолжение, сообщая о проблемах снаружи…
- Лаки… - позвал брат.
- И если это не сработает, я всерьез задумаюсь о том, насколько плавуч мой корабль…
- Лаки!
- Что?
- Я что-то слышу…
Далекий затихающий гул колокола в глубине наполнился тихим скрежетом, резонирующим по надводной части трубы. Словно кто-то далеко внизу царапал ее стальными когтями или скользил по полозьям.
Эйнаор на несколько шагов отступил от воды, Лаккомо последовал его примеру. Даже Учитель сошел с места, приблизившись к братьям, готовый при необходимости их прикрыть.
Скрежет нарастал, затмив собой протяжный звон, а потом Лаккомо вновь отчетливо услышал уже знакомую «песнь». Она завывала, оформляясь мотивом и чувствами, играя на эмоциях, которые собирались в слова.
«Как долго….»
«Мы ждали…»
«Наши голоса….»
«Забыты? Услышимы?...»
Мелодия нежного эха разлилась по залу, как дыхание ветра, тронувшее потоком воздушный гонг. Одиночный сигнал, как мелодичная пинговка кораблей, или как дыхание звезд, записанное на аудиодорожку.
- Эйнэ? – напряженно позвал Лаккомо.
Он хотел спросить у брата, слышит ли он, понимает? Но по растерянному взгляду сразу понял, что нет.
- Если ты знаешь, что делать… - шепотом ответил Эйнаор, полностью отдаваясь на действия брата и зная, что тот не подведет.
«Говори с нами… спой нам, если слышишь… дитя Истока без дна», - в тон донесся новый зов.
И пока Эйнаор спешно цеплялся за связку, нащупывая смысл, который понимал его близнец, Лаккомо выдохнул, сосредоточился и ответил, как привык говорить со своим дъерком.
«Я слышу. Но мой голос не звучит для тех, кто невидим».
Казалось, что в ответ рассмеялись. От счастья, ответа и молодого восторга. А потом огладили мысли текучим прозрачным полотном плавника.
«Наш лик так важен? Мы глубоко. Глубже, чем вы готовы спуститься».
«Мы уже спустились с Лазурного Престола. Покажите и вы цену данной клятвы».
И вновь переливчатый звон в голове. Как россыпь ракушек и всплеск пузырьков под водой. Сомнения? Тишина была размышлением. Показалось, что долгий хор под водой стал отчетливей и наполнился многоголосьем.
Всплеск воды над бассейном разбил тишину зала. Темная гладь пошла рябью, когда под ней что-то мелькнуло. Как черный бок, гладкий, словно впитавший в себя весь подводный мрак.
«Ты не один, чадо Истока. Кто тот, с кем скреплена твоя жизнь?»
Чуткий хор слабо коснулся связи, пробуя наощупь нерушимый канал. Лаккомо не дрогнул, но пристально вглядывался в зеркальную тьму, за которой ему чудились силуэты. В чем-то древние, как те же дъерки, в чем-то не менее наивные и такие же осторожные.
«Мой утробный брат».
«Вновь два Светила? - мигом заинтересованно ответили по другую сторону мира. – Как всегда, когда нам прокладывают путь?»
«О чем вы?» - остро прищурившись, спросил Лаккомо, хватая брата за руку, чтобы тот мог быстрее настроиться и услышать.
Эйнаор на миг пошатнулся, когда певучие слова пронзили его разум, баюкая в глубинах подводной размеренной стихии.
«Свет хранит жизнь. И Свет ведет маяком, - еще один тихий всплеск шепнул в зале, и снова очертания блеснувшего гибкого тела мелькнули во тьме. - И если миру нужен маяк, то ему пора отправляться за Светом. Мы слушаем, Дети Истока. Вы говорите».
Братья без слов обменялись быстрыми взглядами. Конечно же, они запоминали все до последнего слова. До последнего жеста и всплеска, который будут разбирать и трактовать позже, но сейчас что-то подсказывало, что не время для долгих бесед.
«Наш Свет может угаснуть», - ответил Эйнаор, сразу начиная с главного.
И под толщей воды кто-то резко дернул хвостом.
«…И вскоре некому будет вам говорить», - добавил Лоатт-Лэ, чувствуя и понимая, что даже Эантар и Дэохан остаются глухи.
Раздосадованное и даже злое дрожание прошло рябью по пленке воды и будто мигнули под волнами слабые искры фиолетовых огней.
«Чья это вина?» - ответили сухо. Как скрежет клинка, что почти покинул свои ножны.
«У нас много врагов, - ответил Эйнаор. – Но большая часть для вас не доступна».
«Как жаль», - скользнул по сознанию коварный ответ.
«Но вам надлежит присмотреть», - добавил король.
«За вами?» - вопрос без смешка и иронии.
«За теми, кого отметил Исток после нас».
Эйнаор набрался смелости, отпустил руку брата и сделал короткий шаг к пучине. Подумав, и вовсе присел, чтобы видеть отчетливей, но за водой в темноте все было туманно. Едва лишь гибкое движение, бесформенное, смазанное за волнами. Только несколько огней слабо мерцали внутри, но были ли то глаза или нечто иное Лоатт-Лэ не знал.
«Вы можете это сделать?» - спросил Эйнаор пытливо.
«Мы можем мстить, - был долгий ответ. – Можем карать. Можем забрать в свои недра. Мы можем кормить. Выносить из пучины. Мы можем предать ваш город Волне. Вода доносит нам голоса. Моряки поют песни о Свете. Мы можем слушать. Можем отвечать. Но мы не можем присмотреть».
«Тогда мстите, - отчеканил Эйнаор, на что даже Лаккомо негодующе встрепенулся. – Любому, кто пойдет в обход нашего рода и пожелает себе Престол. Любому, кто Престол уничтожит. А так же любому, кто погубит ваш Свет. Потому как с гибелью последней искры Света погаснет Исток».
Пучина ответила хищным шипением. Волна взметнулась и вспенила дальний край черного бассейна. А сердце короля застучало, казалось, в самом горле. Но он не позволил сомнениям завладеть собой, стойко и жестко требуя одного.
«Принимаем», - вдруг шепотом ответило эхо хора со дна.
И когда Эйнаор хотел уже встать, чтобы расслабиться и уйти от бассейна, из воды показалась рука. Черная во мраке зала, блестящая от влаги, словно бы не стекающей до конца с нее. Острые когти разжались, тонкой пленкой натянулись перепонки меж пальцев, и похожий перламутровый узор заиграл на них как разводы на пленке воды.
«Договор», - шепнули оттуда.
И прежде чем Лаккомо успел предупредить и заставить брата задуматься, Эйнаор стянул перчатку, протянул ответно ладонь и пожал за запястье. Сильные влажные пальцы сомкнулись на ощутимо хрупких костях и мягко, ненавязчиво сжали. А потом пробило морозом. Жгучим, как слабый ожег. Но король стерпел, не стал вырываться, а заглянул глубже через касание за грань воды. Туда, где светились огни. Туда, где плавно извивался хвост. И за мысль его потянули глубже, к недрам, где сияли спирали городов и огней. Где бесценны были крупицы света, а источник без дна, словно нить прорезал бусину мира.
