давно умер. Точнее, его казнили.
– При мне? – голос короля стал холодным и жестким.
– Нет, это было задолго до вас. Он отправился на заработки, и потом нам сказали, что его казнили за преступление.
– Я почему-то не сомневаюсь, что на самом деле ничего подобного не было. – Король тяжело вздохнул и откинул полы своей мантии.
Сегодня я в первый раз видел королевские одежды, не скрытые под верхней накидкой. Они были великолепны. От темно-алого жилета, расшитого золотыми нитками, до белоснежной рубашки. Я невольно залюбовался, как идеально они на нем сидели и как глупо смотрелись бы на мне.
– К сожалению, предыдущий правитель был кровожадным самодуром. Думаю, извинения тут неуместны, но все же я должен сказать тебе – сочувствую твоей утрате.
– Но… – Я хотел возразить, ведь Бардоулф никакого отношения к этому не имел.
– Я так говорю именно потому, что я – новый король. Если отмахнусь от проблем, притворяясь, что это было раньше и не имеет ко мне отношения, то и я, и мой народ так и останемся в этом болоте.
– Но вы делаете эту страну лучше, стараетесь во благо. Пусть медленно, но благодаря вам жить стало гораздо легче!
Я сам не понимал, верю ли в то, что говорю, или нет. Но сейчас мне казалось важным произнести эти слова.
– Благодаря мне? Я лишь инструмент, не более.
Он чуть склонил голову, и серебристые пряди упали на лицо. Так я не мог видеть выражение его глаз.
– Но вы же король! Вы можете влиять на ход событий и многое делать на свое усмотрение!
Я не понимал, как может быть инструментом самый главный человек в стране.
– А если не можете, зачем тогда стали им, зачем все это? – Я обвел комнату рукой.
– За…чем я стал королем? – медленно, растягивая слова, пробормотал он. – Действительно, зачем? Был же выбор. Можно было умереть, а можно было и убежать. Зачем я тут?
Бардоулф медленно повернул ко мне голову.
– А ведь я сбегал, – улыбнулся он, но улыбка была полна горечи и сожалений. – Меня приютил один человек. Он был добрый, с очень мягким и приятным голосом. Этот человек привел меня к себе, дал еду и одежду, а вечером рассказывал сказки. Красивые сказки, и я засыпал без кошмаров, наивно думая, что нашел свой маленький дом.
Его глаза потеплели, голос смягчился. Но потом в нем появились стальные нотки:
– Но меня нашли. Его приговорили к казни за укрытие беглеца. Ему отрубили голову у меня на глазах.
Я дернулся от его слов. Каково было маленькой девочке видеть такую жестокость? Меня замутило. Я все еще не знал, как она стала королем, но сейчас передо мной слегка приоткрылась завеса этой тайны.
– Мне ясно дали понять, что король – всего лишь инструмент, без права воли, без права чувств. А тех, кто ему дорог, – да просто людей, которым не повезло оказаться рядом, – убьют. Мои надежды разбили вдребезги. И я решил, что этим королем, этим инструментом буду я. Лучше я…
Ледяной взгляд, стальной голос. Он когда-то потерял все. Я не смел ничего сказать, остро понимая, что по сравнению с ним моя жизнь была довольно сносной.
Вдруг король посмотрел на меня.
– Тебе требовалась причина. Причина, по которой выбрали тебя. Хочешь знать ответ?
Я оказался во дворце из-за собственной глупости и все еще не понимал, почему Словотворцем выбрали именно меня.
– Ты напоминаешь мне того человека. Мужчину, который подарил мне тепло и надежду своим голосом. Когда я первый раз услышал, как ты читаешь, то на миг мне почудилось, что это он. Я до сих пор помню и голос, и интонацию, помню все. Ты заставил меня все это вспомнить. Вот причина.
– Я – замена ему? – почему-то мой голос дрогнул.
Бардоулф молча встал и, поправив корону, протянул мне книгу.
– Прочти вот это. – С этими словами он развернулся и ушел.
Я не получил ответа на свой вопрос, но все равно внутри появилось гадкое ощущение. Пальцы сжимали книгу. Открыв ее, я прочитал название и тут же захлопнул. «Последний поход Короля». Он не испытывал никакой надежды на светлое будущее: «Лишь инструмент, не более».
Больше всего меня раздражало мое отношение ко всему происходящему. Иногда я невольно думал о себе как о важном звене в цепочке исторических событий. Но меня тут же осаживали и давали понять, что я – никто, пешка, которую не жаль убрать с доски. А это угнетало все сильнее и сильнее. Мне хотелось хотя бы здесь быть нужным и полезным.
– «Последний поход Короля», – медленно произнес я вслух название книги.
Не хочу!
Книжка глухо ударилась об пол, а в сознании всплыло воспоминание из детства.
– Мальчик мой, нельзя бросать книги на пол, – голос был строгим, но в то же время очень теплым. Мужчина потрепал сына по волосам. – Тебе не понравилась история?
– Там конец неправильный! – обиженно сопел мальчишка, сверкая своими зелеными, как сочная листва, глазами. – Он должен был остаться жив и вернуться домой, как и обещал!
Мужчина улыбнулся – его сынишка всегда любил только счастливые и, по его мнению, «правильные» окончания историй.
– Тогда я открою тебе один большой секрет, – шепотом произнес он.
Мальчик затих и, широко открыв глаза, уставился на него.
– Ты можешь сам изменить конец сказки!
– Как?
– Очень просто, – широко улыбнулся мужчина. – Напиши свою, «правильную» историю. Тогда у твоей сказки всегда будет счастливый конец.
Я знал, что это глупо, но при этом хотел, чтобы моя история закончилась правильно.
День, когда Совет решил посмотреть, достоин ли я звания Словотворца, наступил слишком быстро. И я бы не назвал это проверкой – по мне, так это был особый вид изощренных пыток.
Четверо членов Совета во главе с первосвященником и присоединившимся к ним советником устроили мне сначала допрос с пристрастием по всему устройству Триединства, потом перешли к писаниям и легендам. После еще раз проверили мои способности к распознаванию «записей Словотворцев» и напоследок сверлили меня пристальными взглядами, пока я, бледнея и потея, показывал, как усвоил правила этикета. Удостоверившись, что я не так безнадежен, как они предполагали, мне долгие часы объясняли значимость всего, что происходит, а затем рассказывали, что я должен буду сделать. При этом мне ясно дали понять: моего мнения спрашивать не будут, а за неповиновение и своеволие меня ждет страшное наказание. Мне оставалось лишь почтительно кивать.
Я выходил от них уставшим и опустошенным.
– Совет достаточно терпелив по
