колхозница. Щеки округлились и порозовели, в глазах появился блеск.
Антон велел спускаться через пять минут. Спорить с ним не хотелось. Я вообще не представляла, как с ним теперь себя вести. Он знал, что я не нарочно, я знала, что я не нарочно. Но Ване, лежащему на раскладушке, от этого было не легче.
Прихватив блокнот и потрепав за ухом Сметану, я спустилась на улицу. Солнце резануло глаза, плечи обнял пыльный душный воздух. Микроавтобус ждал у подъезда. Я неуклюже забралась в салон. Даже будь у меня голос, я понятия не имела, что сказать. «Извини»? «Я не хотела»?
Я чуть не угробила его брата.
– Пристегнись.
Антон поправил зеркало заднего вида и завел мотор. Микроавтобус с пыхтением тронулся с места. Минут двадцать мы ехали в абсолютной тишине. Антон сосредоточенно смотрел на дорогу, сжимая руль двумя руками. На светофоре он резко затормозил, и сзади засигналила машина.
– За собой последи! – рявкнул Антон.
Я невольно вжалась в сиденье. Не то чтобы мы были давно знакомы, но я его таким еще не видела. Костяшки пальцев на руле побелели, глаза сузились до колючих щелочек, будто он готовился к драке. Под курткой мелькнула кобура. Этот несдержанный злобный Антон пугал меня до чертиков.
«Тепло, моя радость. Уже теплее», – вдруг прозвучал в голове бархатный голос.
Я встрепенулась. Лестер!
«Скажи мне, где ты!»
«Ну нет, так неинтересно».
Я завертела головой. За окном поля постепенно сменялись многоэтажками. Сначала они, как грибы, торчали посреди зеленых массивов, потом замелькали чаще, и я поняла, что мы подъезжаем к городу.
– Что? – Антон подозрительно скосил на меня глаза. – Что-то увидела?
Я покачала головой.
– Тогда что?
Впереди замаячили многоэтажки сине-лилового оттенка. Цвет был таким несуразным, что я сразу его узнала. Все совпадало: с одной стороны три лиловых дома, с другой – заправка с ярко-зеленой крышей, больше похожая на деревенский домик. Мы ехали по дороге от дачи к моему дому.
Ну конечно. Лестер же знаком с моей мамой. Ему даже не пришлось бы использовать волшебство, чтобы она его впустила.
Забыв про блокнот, я искала, где написать, что нам срочно нужно сворачивать.
– Только не на стекле! – рявкнул Антон и направил микроавтобус к обочине.
Меня снова бросило вперед, и утренний кофе подкатил к горлу.
– Так что там? – Заглушив мотор, Антон наблюдал за мной в зеркало заднего вида. Взгляд у него был холодный и далекий, как в первый день нашего знакомства. – Напиши.
Я достала блокнот с привязанным карандашом. Вместо «Прости меня», крутившегося на языке, нацарапала: «Я жила недалеко. Мне очень нужно домой. Это быстро». И, подумав, добавила: «Возможно, я знаю, как помочь Ване».
Антон задумчиво разглядывал буквы.
– Опять твое волшебство? – спросил он грозно.
Я неопределенно повела плечом, боясь остановиться на «да» или «нет».
– Там живут твои родители?
Я закивала. Любимые родители. И один тип, который может помочь.
Антон вытянул руки на руле и нахмурился. На переносице залегла глубокая складка.
– И давно вы не виделись?
Я снова кивнула.
– Надо повидаться с мамой, – сурово проговорил он, будто обращаясь сам к себе. – Но времени у тебя будет максимум пятнадцать минут.
Хватит, чтобы вытрясти из Лестера правду.
– Добро. – Антон завел мотор. – Как до города, я знаю. Дальше на Каширку?
Вера, 14 лет
После того как Лестер запретил мне оживлять предметы, я на время успокоилась. Потом стала гадать: если нельзя оживлять, может, получится лишить жизни?
На дворе стоял июль. Я торчала у деда на даче. По выходным приезжала мама – отдыхать от городских выхлопов, как она говорила. Сидя в тени раскидистой яблони, мама раскрывала на коленях журнал, в котором рецепты диетических блюд соседствовали со схемами для вязания, и погружалась в чтение. Я обычно лежала рядом на пледе и строчила очередную историю.
Мама к моему хобби никак не относилась – видно, считала, что скоро писательство перестанет меня интересовать. Но в тот день она решила спросить, о чем я все время пишу.
На раскрытой странице красовалось детальное описание кровавого убийства – в тот период я как раз увлеклась биографией Теда Банди, – и на всякий случай я прикрыла текст локтем.
– Ни о чем.
– Папе, я помню, ты все рассказывала, – едко заметила мама.
Я перевернула страницу так, что тетрадь казалась пустой.
– Сидишь целыми днями на одном месте.
– Ага. Пойду пройдусь.
Я поднялась с пледа и собралась к калитке, зажав под мышкой тетрадь.
– Опять одна? – сокрушенно спросила мама. – Вон тут через два дома девочка твоего возраста, сходи, познакомься.
– У меня с собой телефон, если что. – Я похлопала себя по заднему карману шортов, сделав вид, что про девочку не услышала. – Далеко не пойду.
Далеко ходить было попросту некуда: с одной стороны дачный поселок граничил с лесом, с другой – с оврагом, местами настолько заросшим, что без скафандра было не пройти. Я шагала вдоль заборов, на ходу высматривая бабочек – они в последнее время были моим главным материалом для исследований. Одну мне даже на несколько секунд удалось превратить в камень. Лестер при этом не появился, и я воодушевилась.
Вдруг в метре от меня что-то маслянисто блеснуло. Сначала я подумала, что увидела черную корягу, но она едва заметно двигалась. Змея. Вряд ли опасная – дед говорил, в наших местах водятся только ужи, хотя я понятия не имела, как они выглядят.
Ладно. Ужик меня не тронет.
Я подошла ближе. Ни за какие коврижки я не взяла бы в руки скользкое, собранное будто из сотни мелких частей тело. Но соблазн попробовать превратить в камень что-то крупнее бабочки пересилил. Я присела на корточки и пригляделась. Чешуя переливалась на солнце, голова была неестественно маленькая. Брр. Мне всего-то нужно представить, как костенеет длинное тело, а чешуя становится серой и твердой…
Видимо, я наклонилась слишком близко. Или змея почувствовала опасность. Вот она лежит посреди дороги, а в следующую секунду лодыжку мне пронзает острая боль, и чуть выше кромки носка наполняются кровью две симметричные ранки. А змея, шипя и извиваясь, резкими толчками удаляется в канаву.
В ужасе я бросилась в противоположную сторону дороги. Почти сразу заметила, что наступать на ногу стало больно. Вся она налилась тяжестью. Боль медленно поднималась от лодыжки к бедру. Тело прошиб пот. Я достала из кармана телефон – позвонить маме, – но чуть не выронила его. Перед глазами все поплыло. Единственное, на что мне хватило сил, – добраться до калитки нашего участка и ввалиться внутрь.
– Мам, –
