И правда похож на маму. Я всегда хотела, чтобы он был похож на маму. Тогда бы я смотрела на него и вспоминала все, что посмела забыть.
Я уснула только на рассвете, но вскоре меня разбудило чье-то прикосновение. Я не открыла глаз, я притворилась, будто все еще сплю. Но мое сердце замерло. Это Синфу смотрел на меня и даже коснулся моего лица теплой ладонью.
11
– Быстрее! Вдох!
Голос наставника направлял меня, не давая потерять концентрацию.
– Гао Фэнь! Крепче! Гао Фэнь, сосредоточься! Гао Фэнь, поворот!
Потом я выбивалась из сил, потом его голос заставлял меня подниматься вновь, сражаться вновь, вновь быть сильной. Когда солнце проглатывала пропасть, он исчезал, и я уходила.
В тот вечер я достала еще один кувшин вина и отворила двери в уснувшую кухню. Я больше не собиралась приносить Синфу безвкусные булочки. Свечи устало вспыхнули, и я принялась исследовать содержимое полок. Наставница всегда говорила, что главный ингредиент в рецепте – искренность, наверное, поэтому так редко мои блюда могли сравниться с ее. Я открыла кувшин и сделала глоток, но почти не ощутила вкуса. Цзянь Фэн не стал бы пить такое.
– Кто здесь?
Дверь распахнулась быстрее, чем я ответила. Я лишь бросила взгляд на мужской силуэт и вернулась к своему занятию: я достала рисовую муку, потом нашла орехи.
– Госпожа Минчжу? – Чжу Фэю понадобилось подойти ближе, чтобы узнать меня.
– Это всего лишь я.
– Мне доложили, что здесь завелся воришка.
– Должно быть, на Горе Ворона слишком спокойно, если вас беспокоят по таким пустякам. – Я усмехнулась.
– Пустяк однажды может обернуться большой бедой.
Чжу Фэй был слишком серьезен. Я улыбнулась.
– Тогда вы непременно должны дождаться воришку здесь. Присаживайтесь, господин Чжу.
Некоторое время он колебался. Потом все же решил остаться. Он сидел напротив меня и смотрел, как я перемешиваю тесто, потом измельчаю орехи.
– Что вы готовите? – спросил он тихо, почти робко.
– Печенье.
– Зачем?
– Почему нет?
– Уже поздно, вы могли приказать слугам.
– Разве это не слишком просто? – Я улыбнулась и принялась искать чистую посуду, потом повернулась к нему и со всей серьезностью спросила: – Господин Чжу, вы же наверняка умеете разводить здесь огонь?
Он кивнул и вместо ответа поднялся, чтобы помочь мне.
– Господин Чжу, вы ведь наставляете молодого господина в боевых искусствах?
Кивок.
– Что еще он изучает?
– Глава обучает молодого господина истории Учения, советник Ши – каллиграфии.
– Советник Ши? Это старичок с тонкой бородкой?
Чжу Фэй посмотрел на меня с удивлением, но потом кивнул. По-видимому, ему еще нужно было привыкнуть, что я редко о ком-то отзываюсь с больши́м почтением.
– А советник Тоу? Кажется, меня когда-то пытался обучать он.
– Советник Тоу уже покинул этот мир. Но… – Чжу Фэй чуть помедлил, будто не зная, имеет ли право продолжать. – Но разве вы не должны звать его наставником, если он обучал вас?
Я рассмеялась.
– Он пытался обучать, но я всегда сбегала.
Даже отец ничего не мог поделать. Только Бай Сину удавалось усадить меня за стол и вручить кисть. Может быть, поэтому отец так часто привозил меня во Дворец Безмятежности?
– Готово.
Огонь вспыхнул в печи, и Чжу Фэй поднялся.
– Благодарю.
– Вы можете не переживать о молодом господине, здесь всегда заботились о нем.
Я кивнула и принялась нагревать масло.
– Молодому господину нужно время, чтобы принять вас.
– Я знаю.
– Он очень привязан к Главе и к этому месту.
Это я уже знала, но не хотела вновь слышать об этом.
– Господин Чжу, неужели здесь нет приличного вина?
Мой вопрос застал его врасплох. Он озадаченно посмотрел на кувшин, тихо ждущий моего возвращения.
– Здесь редко подают вино. Только на больших торжествах.
– Почему же?
– Таково распоряжение Главы и советника Шэ.
– Советника Шэ? Шэ Яо? – Я резко обернулась, забыв о раскаленной сковороде. – Шэ Яо входит в Совет Девяти?
Чжу Фэй кивнул.
– Разве он не слишком молод?
– Советник Шэ был воспитан Главой и знает о делах Учения все.
– Шэ Яо вырос здесь?
Чжу Фэй был слишком прост, чтобы как следует скрыть свое удивление:
– Разве вы не узнали его?
– С чего бы мне узнавать его?
Масло брызнуло мне на руку, и я сдержала крик, прикусив губу. Шэ Яо. Советник Шэ. Пусть этот помощник-отравитель катится в пропасть. Я обжарила печенье и выложила его на блюдо, больше не задавая вопросов, ответы на которые могут лишь сильнее озадачить меня.
– Советник Шэ… – вновь заговорил Чжу Фэй, но я прервала его, прежде чем он успел бы сказать что-то еще про этого змея.
– Попробуйте.
Он удивлено моргнул.
– Госпожа Минчжу…
– Зовете госпожой, но не подчиняетесь приказу?
Чжу Фэй побледнел, и я рассмеялась. Он слабо улыбнулся в ответ:
– Как я смею.
Он покорно взял печенье, а я, все еще не сдерживая смех, начала убирать кухню.
– Знаете, что самое важное в преступлении, господин Чжу?
– Что же?
– Ловко заметать следы. И не оставлять свидетелей. Но так как вы наставник моего брата, мне придется сохранить вам жизнь, а вам придется поклясться, что вы не выдадите меня.
– Тогда вы сохраните мою жизнь уже во второй раз.
– Тогда вам придется расплатиться со мной.
Я повернулась к нему с таинственной улыбкой.
– Я готов.
Кажется, он слишком серьезно воспринимал мои слова.
– Достаньте мне хорошего вина.
Он несколько раз моргнул.
– Моя жизнь стоит не больше кувшина?
Я рассмеялась.
– Не знаю, что страшнее – недооценивать себя или вино. Разве я просила всего один кувшин?
Я взяла тарелку с печеньем и потушила свечи.
– Думаю, ваш воришка сегодня не появится.
12
Когда я наконец пробралась в покои брата, Синфу уже спал. Я осторожно убрала спутавшиеся пряди с его лица и прилегла рядом. Печенье осталось остывать в ночной тишине.
Не знаю, сколько я успела пробыть в забытье, только подозрительный шум стер сон одним махом. Моя рука тут же нащупала меч. Глубокий вдох, и я отпустила оружие. Это Синфу сидел в изножье кровати и доедал печенье.
– Сон? – прошептала я, подсаживаясь к нему.
Мальчик покачал головой.
– Плохой сон?
Он не ответил.
– Что тебе приснилось?
– Ничего.
Я ласково коснулась его волос, и он отодвинулся.
– Зачем ты пришла?
– Принесла тебе печенье. Вкусно?
– Нет.
Я рассмеялась.
– Поэтому никто его и не съел.
– А?
Его глазки недоверчиво уставились на меня.
– Невкусное, вот и принесла тебе.
Он что-то пробурчал, но его рука вновь потянулась к тарелке.
– А ты знаешь, что у сестрицы очень хороший слух?
– Не знаю.
– Если сестрица закроет глаза, она услышит все, что ты бормочешь.
– И что я сказал?
– «Лгунья».
Синфу замер, а потом выпалил:
– Ты и есть лгунья!
– Так и говори. Говори вслух. Какой смысл ругать про себя?
– Я и говорил вслух!
– А ты говори громче.
– Сама же сказала, что все слышишь.
– Так не у всех же такой хороший слух.
– А у тебя он откуда?
– Ко мне часто подкрадывались со спины, – уже серьезно ответила я.
– А не надо было поворачиваться спиной.
Я рассмеялась.
– Вас ждет большое будущее, господин У Синфу.
На блюде больше не осталось печенья, и господин с большим будущим вздохнул.
– Фу-эр, если ты что-то хочешь сказать мне, просто скажи.
– Не хочу я с тобой разговаривать.
– Почему?
– Потому что.
– Почему?
– Я должен спать.
Он отставил блюдо и залез под одеяло, поворачиваясь ко мне спиной.
– Фу-эр, – прошептала я.
Но он не отозвался.
– Фу-эр…
– Я сплю.
Я улыбнулась.
Этот маленький
