Уже на третьем куплете все ясновельможные, шановные и даже худородные паны негодующе развернулись к шуту и, размахивая оружием, призывали его заткнуться подобру-поздорову.
— Под Смоленском вас не было, таких смелых! — крикнул Станчик.
Половина даже не поняла, о чем это он. Для столичного панства Смоленск это никому не нужный край земли где-то по ту стороны Литвы, где вечно лежит снег, и полудикие московиты запрягают медведей в сани-розвальни.
— Кто зачинщик? — громовым голосом крикнул Геркулес Радзивилл.
Вокруг отбивавшихся спиной к спине Ласки, Вольфа и Бенвенуто образовалось пустое место. Богдан и Анджей уже куда-то подевались.
7. Глава. Муж и жена — одна сатана
Когда на королевском пиру в Кракове началось массовое рубилово, из толпы выбрались к стенке двое простолюдинов. Ян-мельник и кто-то настолько незаметный, что успел отдавить копытами ноги пяти шляхтичам, а те подумали друг на друга.
Ян-мельник подошел к черту.
— Не хочу говорить, чтобы ты здравствовал, но мое почтение.
— И тебе мое почтение, раз уж ты можешь меня увидеть, — ответил черт.
— Говорят, у тебя сегодня сделка с покупкой души, и ты хочешь, чтобы она сорвалась. Тогда Люциус не выполнит условие, и ты его душу приберешь к рукам.
Черт посмотрел на Яна с нескрываемым удивлением.
— Тебе-то откуда знать?
— Слухом земля полнится, — развел руками Ян.
— Знал бы ты, как я от него устал за тридцать лет и три года на побегушках, — вздохнул черт, — Я бы душу сдал куда положено, а сам бы на его месте паном пожил. Сколько ему завидовал, эх! Но говори по делу. Грешник должен дать мне ценный подарок, чтобы выкупить свою душу. У тебя есть?
— Есть, но не совсем у меня…
— На площади в двух шагах от собора сидеть не буду, меня и так припекает уже. Внизу погребок есть, «У Смока», я тебя там подожду.
— Не жди, а тащи меня с собой. Заодно захвати жену сегодняшнего шляхтича. Видишь ее?
— Под третьим столом отсюда сидит. Ты и про жену знаешь?
— Знаю. Тащи. Только там дай сначала мне с ней поговорить.
— Что это? Где я? — Оксана только что сидела под столом на площади, и вдруг под ногами оказался деревянный пол, а над головой беленые своды.
— Ты не поверишь, — сказал Ян.
— Что? Ты?
— Твой муж — тот шляхтич, про которого говорил Твардовский. И он сговорился продать душу черту, чтобы тебя вернуть. Черт готов отменить сделку, но хочет поменять душу на что-то ценное.
— Тебе надо, ты и меняй, — Оксана всегда торговалась в сделках и всегда перечила мужчинам. Если они не короли, конечно.
— Даааа? — Ян поднял брови, — Ты же венчанная жена. Он за тебя душу продал. Твои ведьмовские штучки на мужа больше работать не будут. И черт будет следить, чтобы ты ему не изменяла.
— Ух ты блин. Ах он сукин сын! Пусти, я ему глаза повыцарапаю!
— Кому, черту?
— Богдану!
— А черт тебя через кровать перегнет и свечку подержит.
— Да чтоб его разорвало!
— Кого?
— Обоих!
— Давай по делу уже. Черт сидит за стенкой и готов принять за душу выкуп.
— Что я с этого буду иметь?
— Муж тебя будет иметь. Как раньше. Без всяких чертей. Просто аннулируешь сделку.
— Как раньше, это еще вопрос кто кого имеет. Что бы он там о себе не думал. Что хочет черт?
— Подарок, какой не купишь за деньги.
— У меня он есть?
— Не прибедняйся. Ты Твардовскому что-то такое несла.
— Ладно, не мое и было, — Оксана раскрыла левую ладонь.
На большом пальце тяжелой стороной к ладони красовался мужской перстень из темного старого золота, обмотанный шелковой ниткой.
Ян посмотрел на перстень сквозь пальцы.
— Что это?
— Наследство царя Соломона. Говорят, что демонов не вызывает, но я не проверяла. Возьмет черт в уплату вот этот перстень?
— Возьмет, куда денется. Нитку свою колдовскую на нем оставь на всякий случай.
— Заметит же.
— Черт не баба, нитки в упор не видит.
— Ты что, хочешь черта ограбить?
— Ага. Он сказал, что поживет паном на месте Чорторыльского. Значит, положит перстень в сундук, где у Люциуса сокровищница. А мы ее твоей ниткой изнутри откроем.
— Тебе-то откуда знать?
— Не первый раз и не второй. Хочу ее полностью выпотрошить.
— А мне с этого какая радость?
— Так твой муж клиент Чорторыльского. Охота тебе, ведьме, под чертом жить? Возьмешь столько, сколько руки унесут, да и сбежишь с мужем куда глаза глядят.
— Зачем мне бежать? — тут Оксана вспомнила, что погоня из Парижа дошла до нее аж в Вене, и на этом не остановится.
— Что? Есть зачем? — ухмыльнулся Ян, — Успела врагов нажить?
— Отстань, и без тебя тошно.
— Нитку оставь, а в Волыни я тебя сам найду. Идем черту сдаваться.
Черт спокойно принял перстень, достал из-за спины пергамент с печатью, порвал его в клочья, положил в миску и сжег. Искру он получил не огнивом и кремнем, а щелкнув зубами.
— Вот твой муж, живите долго… — черт так улыбнулся, что из-под человечьей личины проступило рыло и рога, — … И счастливо.
— Ты що тут робишь! — закричал на весь погребок невесть откуда взявшийся Богдан, — Вид родного чоловика втекла, та з мужиками пиво пьешь?
Оксана не успела встать,
