собрал всех искателей группы в своем «штабе». А следом за бойцами потянулись и обычные люди.
Лидер группы стоял перед нами, рассматривая народ серьезным взглядом. Спустя минут пять, когда бар доверху набился людьми, неспящий откашлялся и начал.
— Друзья, у меня важная новость, — начал он, оглядывая собравшихся. — Военные начали эвакуацию населения. И нам нужно им помочь. Они не справятся в одиночку.
Бойцы зашептались между собой, но Краун поднял руку, призывая к тишине.
— Разумеется, наших родных эвакуируют в первую очередь. Но искателям из нашей группы нужно будет помочь военным в обмен на эту привилегию. В последние три дня военные зачищали город от чудовищ, — продолжил он. — Под прикрытием техники вывозили людей, зачищали подвалы. Сталкивались с разными тварями по всему городу. На проспекте Мира обнаружили гнездо крылатых ящеров. Кошмары убили людей в целом квартале, и когда началась зачистка, атаковали колонну с воздуха. Военные уничтожили их гнездо, но потери были значительными.
Краун вздохнул и продолжил:
— Зомби стало меньше, их убиваем мы, на них нападают монстры. Зато обнаружилось, что пока мы сражались с зомби, остальные Кошмары не спали. В Железнодорожном районе, особенно на улицах Маерчака и Кецховели, подвалы оказались забиты арахнидами, которые утаскивали людей из квартир. Военные зачищали подвалы, спасая тех, кто ещё оставался в живых. А сейчас эти военные просят помощи у всех уцелевших групп. Я думаю, мы должны объединиться и помочь им эвакуировать население. Это наш шанс спасти как можно больше жизней. Я знаю, это опасно, но мы не можем сидеть сложа руки. Мы — искатели, мы привыкли сражаться. Я считаю, что нам нужно откликнуться на призыв военных, но и принуждать вас я не могу и не имею права. Так что просто спрошу: кто со мной?
Искатели переглядывались и один за другим поднимали руки.
— И что, вот так за раз уничтожим монстров со всего города? — спросил я недоверчиво. — Звучит слишком радужно.
— Нет, со всего города не уничтожим. А вот выселять людей по районам, зачищая подвалы, сможем. Кстати, ты сам-то с нами? Между прочим, твой старый знакомый тоже участвовал в зачистках.
После такого аргумента и я поднял руку — встретить своего «старого знакомого» я совсем не против.
Интересно, сколько актов мародерства, ограблений, шантажа и вымогательств скрыто за помощью Косолапого при зачистках и эвакуации?
— Отлично, — сказал Краун с облегчением: людей с поднятой рукой было не меньше семидесяти. — Тогда готовьтесь. Выдвигаемся через час.
— Нам нельзя разделяться! — вдруг выкрикнул из толпы мужичок лет сорока пяти. — Нельзя покидать город!
Краун вздохнул.
— Ну, иного я и не ждал. Давай, Василий Петрович, расскажи, что опять не так.
Мужчина с жаром заговорил:
— Сейчас они увидят, что орс прибавляет год-другой жизни старикам. Увидят, как люди с целительскими обликами заживляют другим людям раны, кто-то откатывает возраст, а значит и потенцию богатым импотентам восстановит. И у них возникнет мысль: зачем считаться с искателями, если можно надавить на них и выжимать из другого мира ресурсы?
— Кто — «они»?
— Правительство! Олигархи!
Краун поморщился:
— Ты мыслишь какими-то странными категориями. Почему, по-твоему, правительство не сможет договориться с нами, не сможет предложить нам вступить в ту же дружину, как делало прежде?
— Да потому, что эти охреневшие рожи не привыкли договариваться, оно привыкло только командовать! Вспомните! Наш Телевизорный завод закрылся в двух тысяча третьем году. Сибтяжмаш в одиннадцатом. Шелковый комбинат в девятом, как и Шинный завод, как и Целлюлозно-бумажный комбинат! На кого-то давили, какие-то заводы выкупали, на каких-то — принудительно меняли руководство и выставляли предприятие банкротом. То, что мы производили у себя дома, мы теперь вынуждены втридорога покупать у людей, которые закрыли наши заводы и комбинаты!
— И причем тут ситуация с искателями?
— Да притом, что нас всех выдоят, выжмут всю пользу, которую мы можем принести, и бросят на обочине жизни! Те клещи, которые сидят наверху не привыкли заботиться о простом человеке, у них только цифры на уме! Я не хочу, чтобы мне по пять тысяч за каждого убитого Кошмара давали, а облик или орс с него государство забирало у меня, давая взамен еще пять тысяч.
— И что ты предлагаешь?
— Не входить ни в какие дружины! Не покидать торговый центр, так же жить общиной! Одного человека могут задавить, а если будем держаться вместе, с нами начнут разговаривать и договариваться, как с группой искателей. У государства есть ресурсы, но вот чтобы человек мог одним ударом располовинить танк, такое только у нас, в Красноярске. И с этим будут считаться!
— Хорошо, давай обсудим. Ты вот говоришь, что не нужно уходить из торгового центра? Обернись.
Мужчина не шелохнулся, по прежнему сверлил Крауна глазами, и лидер группы повторил:
— Нет, я серьезно, посмотри вокруг. Видишь Надежду Геннадьевну, справа от тебя? Она вот мужа потеряла на днях. Рядом мужчина… простите, не помню вашего имени. У вас сын обратился, верно? Я к тому, что здесь искателей всего три-четыре человека из десяти, и все, кто не искатель, с радостью покинут город. Они сюда пришли потому, что им идти некуда, и если бы они могли безопасно покинуть город, давно бы это сделали. Мы в первую очередь вывезем из города их. А с ними отправится каждый второй искатель из тех, что у нас остались. Уйдут, чтобы забыть про острова, про Кошмаров и никогда больше в этот город не вернутся. Из оставшихся большая часть хочет стабильности — здесь жить и ночевать в спокойствии и безопасности, а там — сражаться. Они останутся, но вряд ли захотят отстаивать свои права группой. Если хотите — договаривайтесь, объединяйтесь, создавайте свою группу с искателями, я мешать не буду. Но и на вашу сторону не встану. Для меня важнее вывезти как можно больше людей целыми из города, чем создавать общество независимых искателей. А теперь, если вопросов больше нет, собирайтесь, завтракайте, отдыхайте или помогите собраться другим. А я пока свяжусь с военными.
После этого взволнованная толпа разошлась.
Через час к зданию подкатили автобусы и микроавтобусы в сопровождении двух бронетранспортеров. Всех гражданских с пожитками посадили на сидения, на друг друга и забили ими проходы — автобусов было всего десять: и маленькие городские, и большие межгородние, а людей в здании — уже под восемьсот. И в любом двадцатипятиэтажном доме будет столько же жильцов, как в
