в салоне в задумчивости, как бы нехотя вышел из автомобиля.
– Будь здесь, – отдал он очередной приказ водителю и вошёл в здание.
Войдя в свой кабинет, он сел в своё кресло и вызвал секретаршу.
– Встреча подтверждена? – спросил Пётр Павлович.
– Да, партнеры должны приехать к двум часам, – ответила секретарша.
– Сразу же сообщишь мне, – распорядился Пётр Павлович.
Секретарша вышла.
Пётр Павлович занялся чтением документов. Однако смысл прочитанного с трудом воспринимался им. Ещё труднее было вносить какие-то поправки в эти документы. Мысли всё время уходили в ту сторону, в которую они не должны были сейчас уходить. Тем не менее Пётр Павлович заметил, что его партнёры в результате завысили цену продажи на сорок процентов. Это его даже немного позабавило не несколько секунд. Неужели они могли надеяться, что он это пропустит? Либо глупцы, либо подлецы. Вероятно, первое.
В дверь постучали. Вошла секретарша.
– Партнёры приехали, – сообщила она.
– Пусть войдут. И пригласи нашего юриста, – отдал приказание Пётр Павлович.
После рукопожатий вошедшие два человека с дежурными улыбками на лицах сели за стол переговоров. Практически сразу после этого в кабинете появился юрист компании.
– Итак, вы прочитали подготовленный нами проект договора? – спросил один из пришедших на чистом русском языке, хотя некоторое сходство с манекенами выдавало в них иностранцев.
– Да, прочитал. Он вполне приемлемый. Но вот конечная цена в нём указана ошибочно, – спокойно сказал Пётр Павлович.
– Как ошибочно? Нет-нет, всё точно. Мы всё просчитывали, – встревожился собеседник.
– Я тоже всё пересчитал. Конечная цена продажи завышена на сорок процентов, – Пётр Павлович знал, что он прав, и поэтому нисколько не волновался.
Не столько ему не хотелось переплачивать (разумеется, переплачивать он бы не стал), сколько ему не хотелось дать хотя бы кому-нибудь какую-либо надежду на то, что его, Петра Павловича, можно надуть. Нет, такого он никому не позволит.
– Но мы не можем снизить цену. Мы бы хотели пойти вам навстречу. Но тогда мы окажемся в убытке, – ласково сказал второй из пришедших.
– Нет, тогда каждый окажется при своей законной прибыли. А в предложенном вами варианте вы хотите получить то, что вам не принадлежит, – Пётр Павлович не собирался отступать ни на шаг.
– Если мы не подпишем данный договор, то вам придётся платить нам неустойку. Наше время дорого стоит. Давайте не будем терять время и подпишем предложенный нами договор – партнёры начинали нервничать.
– Дорого стоит время у гостиничных проституток. А у честных людей время бесценно. Поэтому я уверен, что наше время не имеет цены, – объяснил Пётр Павлович.
– Нет, это не так. Никаких предварительных договорённостей подписано не было. Поэтому стороны совершенно свободны в своих решениях. Ни о какой неустойке даже речи быть не может, – к обсуждению подключился юрист компании Петра Павловича.
Пришедшие партнёры начали пыхтеть. Они были очень взволнованы. Надежда на получение барыша даром таяла буквально на глазах. Возможность хапнуть большой кусок с помощью небольшого мошенничества ускользала из их рук.
– В свободном мире так не принято. Так дела не делаются. В России царит произвол, а не принципы свободного бизнеса. Тень Гулага ещё не исчезла и владеет всеми здесь. Никто в свободном мире не будет иметь с вами дела, – партнёры были крайне раздражены.
– В каком свободном мире? У вас в Америке, что ли? – Пётр Павлович был откровенно удивлён. – Сейчас в России на сто тысяч населения приходится четыреста семьдесят пять заключённых. А в Америке сейчас на сто тысяч населения приходится от шестисот одного заключённого в Техасе до восьмисот девяноста трёх заключённых в Луизиане. В американских тюрьмах содержится двадцать пять процентов всех заключенных планеты, в то время как на территории США проживает всего лишь пять процентов от мирового населения. А истории вы вообще не знаете. В «страшном» советском Гулаге максимальное количество заключённых составляло один миллион семьсот тысяч (с учётом военнопленных фашистских солдат и нацистских помощников). А в «свободных» США сейчас численность заключённых превышает два миллиона двести тысяч человек.
Партнеры сопели носами, но ничего не говорили.
– Вот предложенный вами проект договора с внесёнными мной поправками, – Пётр Павлович протянул партнёрам бумаги и заключил, – или мы этот договор сейчас подписываем, или наше знакомство перейдёт из настоящего в прошлое.
Партнеры покрутили протянутые им Петром Павловичем бумаги в руках, потом углубились в их чтение, затем пошептались друг с другом и с недовольным видом поставили свои подписи. После этого на их лицах снова появилась механическая улыбка, и они ушли.
Пётр Павлович опять остался в кабинете один. Во время переговоров он отвлёкся от своих прежних мыслей. Но теперь беспокойство перед будущим и тревога за сына с новой силой овладели им.
Пётр Павлович вызвал секретаршу.
– На сегодня больше ничего срочного нет?
– Нет, ничего срочного. Пара приглашений на презентации и всё, – ответила секретарша.
– Тогда я уехал, – сказал Пётр Павлович.
Он вышел из здания. Водитель Дима ждал его перед входом.
– Домой? – спросил водитель.
– Нет… Дима, давай, не спеша, покатаемся по центру, – сказал Пётр Павлович, усевшись в машине.
Дима завёл автомобиль и медленно поехал по улицам центра Москвы.
На улицах было многолюдно, все куда-то спешили. Для Петра Павловича в данный момент было удивительно, что у каждого из нескольких миллионов людей были свои планы, которые они торопились выполнить, и всё это происходило на территории, не превышающей тридцати километров в радиусе от места нахождения Петра Павловича. «Чудаки, – подумал Пётр Павлович, – сегодня вы строите планы, а завтра вас уже и на свете может не быть. Вы даже предусмотреть и тем более предотвратить этого не в состоянии. Но при этом пытаетесь изобразить из себя понимающих жизнь экспертов». Пётр Павлович почувствовал раздражение.
– Поехали в «Девятое небо», – проговорил Пётр Павлович.
Дима, не сказав ни слова, изменил маршрут и направил автомобиль к указанной цели. Он прекрасно знал, что ресторан «Девятое небо» был одним из любимых мест Петра Павловича, в которое тот направлялся, чтобы отвлечься и подумать о жизни.
Поднявшись на скоростном лифте до заданного уровня, Пётр Павлович занял столик в Бриллиантовом зале. Меню там было таким же, как и в Золотом и Серебряном залах, но отделка помещения была наиболее шикарной. К Петру Павловичу подошёл официант, напоминавший только что сошедшего с конвейера робота – настолько чистым и точным он был, и принял заказ.
В ожидании выполнения заказа Пётр Павлович с хмурым видом уставился в окно ресторана, за которым было видно обширную часть Москвы. Он взял вилку со стола и крутил её в руках. Усердно занимаясь этой деятельностью, Пётр Павлович не заметил, как у его столика оказался какой-то человек, пожилого вида, вполне прилично одетый, но казавшийся немного выпившим, хотя запаха спирта от него не ощущалось.
– Грустите? – запросто спросил человек, как будто он был давно знаком с Пётром Павловичем.
Пётр Павлович перестал крутить вилку и вопросительно посмотрел
