чуть-чуть коньяка, граммов по тридцать.
Что могу сказать… Сильно! Практически, Клан Барклаев открыто предлагает мне взять на контракт свою ударную группировку. Какую-то часть дружины им всё равно придётся оставить на границе и на охране своих владений.
— Нет бы вам пораньше, — вполне искренне подосадовал я, разливая по третьей, — Я тогда и с сёгунатом воевал, а потом и с Китайскими Кланами. Не поверите, пришлось даже индийцев нанимать. Кстати, не могу о них сказать ничего плохого. Дисциплина на высоте и бойцы все из ветеранов. Обстрелянные.
— И как они относились к тому, что вы их на смерть посылали? — вполне профессионально поинтересовался Барклай.
— На смерть… — призадумался я, держа поднятый бокал в руке, — Нет, никого не посылал. Штаб у меня нормальный был. Я им как-то раз весьма выразительно донёс, что все подвиги бойцов — это их плохая работа. Заодно и про потери поговорили. Потери, конечно же, были, но грудью на амбразуры у меня никто не бросался. Короче, воевать старались с умом, и, как мне кажется, нам это удалось.
— На занятиях нам сказали, что за всю Маньчжурскую операцию вы потеряли не больше четырёхсот солдат. Это правда?
— Триста сорок семь, — замахнул я свой бокал, не чокаясь, — Больше половины — маньчжуры. Лезли вперёд, не слушая команды. Остальных лекари вытянули.
— Как такое может быть? Вам же противостояло около десяти тысяч китайских солдат?
— Почти двенадцать с половиной тысяч. У меня сейчас семь с лишним тысяч пленных китайцев в Маньчжурии работают, — сморщился я, закусив коньяк лимоном.
Пусть и посахаренным, но всё равно кислым.
— И тем не менее. Что вы по поводу контракта скажете? — со стабильностью, достойной дятла, продолжил майор продалбливать свой вопрос.
— Я? Ровным счётом ничего. Но если после нашего возвращения из Германии ваше предложение будет в силе, то мы можем обсудить его с Императором и князем Константином. Персия, знаете ли, стала слишком вызывающе себя вести, — демонстративно зевнул я, поглядывая на диван.
— У персов только регулярная армия порядка ста тысяч! — чуть было не потерял лицо Барклай, с трудом совладав собой после того, как я ему озвучил своё видение ответа на его вопрос.
— Уже намного меньше. Тысяч на двадцать я её, вместе с коллегами, сократил. Новых бойцов не скоро обучат. Да и не собирается никто вашу дружину прямо-таки в атаку на столицу Персии бросать. Есть там, у них на границе, одно замечательное озеро — Иссык-Куль. Пара боевых звёзд архимагов, ваша дружина и тысяч семь-восемь кочевников. Как по мне — вполне достаточные силы. Зайдёте, укрепитесь, оседлаете перевалы и пару лет будете перемалывать персов, пока им это не надоест.
— Князь, вы серьёзно? — легко справился со своим бокалом майор гвардии, не закусывая.
— Можно ещё дружину распустить, но тогда влияние вашего Клана приблизиться к нулю и есть опасность, что бойцов, отпущенных на вольные хлеба, приберёт себе кто-то из тех ваших заклятых друзей, имея которых, и врагов не надо, — решил я себе соорудить бутерброд из хлеба, сыра и окорока.
Получил истинное удовольствие. Нет, ещё не от бутерброда, а от ножа, заточенного до бритвенной остроты. Идеальные срезы абсолютно тоненьких ломтиков. Это очень красиво и должно быть особенно вкусно.
— А какие перспективы вы ещё видите? Это же наверняка далеко не все варианты.
— Можно оставить всё, так как есть, — покладисто пожал я плечами, — У Клана будет почти год, прежде, чем бухгалтерский баланс уйдёт в отрицательную сторону. Потом месяца три — четыре займут суды, и примерно столько же, процедура банкротства, — впился я зубами в собственноручно изготовленный шедевр.
Конечно же я умолчал о некоторых тонкостях. Первую стадию экономического уничтожения Клана Барклаев можно почти вдвое сократить по срокам. Хватит одного моего телефонного звонка. После него у Клана окажутся разрушены семь жизненно важных логистических и снабженческих цепочек. Обойти их возможно, но не вдруг и очень за дорого. Можно было бы и дальше потоптаться, исключив и остальные варианты, но Клан Барклаев был настолько второстепенной целью, что ничем большим я заморачиваться не стал.
— Я, всё-таки, не совсем понял, а что произойдёт, если мой Клан согласится на предполагаемый контракт? — подтвердил моё мнение о себе Барклай де Толли.
Экономика — не самая сильная его сторона.
Он воин. Умеет идеально исполнять приказы. Смел. Решителен, но в чётко отведённых пределах. В вопросах военной карьеры может проявить гибкость, но не более того.
— Кроме полученных денег вы можете расположить к себе Императора, князя Константина и меня, — скромно заметил я, наливая всем по финальной, четвёртой.
Глава 22
Двадцатое пятое сентября 214 года от Начала. Германия. Ближайшие окрестности Берлина. Одно из имений Клана Гогенцоллернов.
На рыбалку меня пригласил второй наследник Главы Клана Гогенцоллернов, Имперский князь и прусский герцог Фридрих. Зацепились мы как-то с ним языками на одном из приёмов, и он начал хвастать карпами небывалых размеров, что водятся у него в пруду.
Естественно, я не поверил. Слишком широко немец раздвигал руки. Оскорбившись, Фридрих Гогенцоллерн бросился к телефону. Через час мне пришлось извиняться.
Другими словами — спектакль удался.
Доставленные из его имения фотографии были выполнены с немецким качеством и скрупулёзностью. Больше дюжины рыб были воистину гигантских размеров для своей породы. Причём одна из них, пойманная Фридрихом за полтора года трижды, начала с веса в тридцать девять килограммов, а на последней фотографии, датированной всего лишь месяцем назад, весила уже сорок один килограмм.
Все фото были сделаны на берегу большого водоёма, а сам карп покоился на весах на специальном надувном матрасе. Естественно, гордый Гогенцоллерн на втором плане присутствовал на каждом снимке.
— Это Эрик — моя гордость! Пару раз мои европейские рекорды перебивали французы, но у них зеркальный карп практически без чешуи, а мой — редкостный красавец! — чуть ли не целовал немец каждый снимок с его любимчиком.
— Угу. То есть, вы его ловите, и каждый раз отпускаете обратно? — уточнил я на всякий случай.
— Конечно, все же так делают! — вполне искренне отозвался Фридрих.
— Наверняка, вы своих карпов ещё
